Автор: Татьяна Алекс Пивненко
Тема:Свободная тема
Опубликовано: 2014-07-28 13:40:10
Автор не возражает против аналитического разбора и критики в рецензиях.

Самый смелый из могикан

- Ещё раз повторяю, Рома, этим делом, конечно же, должна заниматься твоя мама. Так и скажи ей: пусть приходит за документами в двадцатых числах августа.

Завуч, Анна Ивановна, задумчиво смотрела на вертлявого веснушчатого парнишку, который вот уже пятнадцать минут просил выдать ему личное дело. Женщина вздохнула и сменила тему беседы:

- И что ты планируешь делать летом? Как отдыхать собрался, Ромка?

Ромка, балансируя на одной ноге, другой, обутой в видавшую виды кроссовку, поскрёб щиколотку.

- Отдыхать как буду? Да обычно. Вот сейчас прямо гулять пойду.

- Сперва домой зайди, матери передай, чтоб нашла время прийти за документами. А то ведь без них в другую школу тебя не примут.

Ромка задумался. Следующая школа должна была стать уже четвёртой за семь лет обучения. Не везло Ромке со школами. Сперва мама с отцом развелись, и ему пришлось менять привычное окружение - мама вернулась с Ромкой к бабушке, в отчий дом. Ромку тогда отдали учиться в первый класс гимназии, которая находилась неподалёку от бабушкиного дома. Учиться было сложно, да и к жёсткой дисциплине Ромка не привык. Директриса гимназии дважды вызывала маму, упрашивая подыскать для Ромки школу с более простым укладом.

Затем в их жизни появился дядя Серёжа, и Ромка с матерью переехали уже к нему. Из гимназии Ромку перевели в обычную общеобразовательную школу, откуда впоследствии с треском выгнали за то, что он засунул петарду за шиворот своему однокласснику, Андрюхе Горюнову. Классный руководитель, Мария Антоновна, даже слушать не стала жалкий Ромкин лепет о том, что это была шутка. Андрюху с ожогом на спине увезли в больницу, а Ромку исключили, выдав напоследок такую характеристику, что с ней впору было идти разве что в местную тюрьму. Дядя Серёжа так и кричал дома:

- По тебе тюрьма плачет, выродок! Хоть бы мать пожалел!

Но Ромка понимал, что мать в его жалости вовсе не нуждается. У матери уже были свои заботы - два месяца назад родился маленький Дениска. Это было всем на руку: мама совсем перестала контролировать Ромку, а дядя Серёжа стал меньше пить и устроился на вторую работу. Так что Ромка был даже рад появлению братишки, хотя тот и плакал целыми днями, да и вообще, был каким-то сморщенным и некрасивым.

От всех этих мыслей Ромку отвлёк очередной вопрос Анны Ивановны:

- И не надоедает тебе целыми днями гулять? С кем вот ты гуляешь, со шпаной по двору носишься? Что вы делаете? Курите по закуткам?

Ромка рассмеялся. Да уж, и в этой, третьей по счёту школе, куда его по знакомству устроил отчим, он успел отличиться. Ну, не сказать, чтобы это были совсем уж вопиющие поступки. Так, мелочи: плюнул жвачкой на голову противной зубрилки Катьки Клюевой, курил за углом и не раз бывал пойман,  тряс мелочь с мелких - учеников начальных классов. Ну, ещё крал булки в столовой вместе с Никиткой Варгашовым. А крал потому, что есть хотелось, а денег не было - мамка забыла дать денег на школьный обед, а отчим мог выдать разве что пару подзатыльников. Никитка-то крал ради баловства, а он, Ромка, по нужде. Только повариха, тётка Марья, этого не поняла, и, изловив их с Никиткой на месте преступления, за ухо притащила в кабинет завуча.

Заместитель директора по воспитательной части, Анна Ивановна, долго отчитывала Ромку, потому что именно его признали зачинщиком преступления. Но Ромка-то знал, что Никитка ушёл от наказания, распустив нюни, словно девчонка. А ещё отец Никитки был каким-то там бизнесменом, привозил в школу обои и плитку, так что Никитке сильно-то и не грозила расправа. А вот Ромкину мать вызвали в школу, но она тогда как раз находилась в роддоме и прийти уж никак не могла. Зато пришёл дядя Серёжа. После работы он, конечно же, был выпивши. Слушал жалобы Анны Ивановны, наклонив, словно бык, голову и поигрывая желваками. Потом больно выкрутил Ромке ухо, так, что сама Анна Ивановна бросилась на помощь:

- Вы что же это, Сергей Николаевич? Разве можно так с ребёнком? Немедленно прекратите! Ребёнок должен слово понимать, а не палки бояться!

Дядя Серёжа Ромку отпустил неохотно, сердито проборотав:

- Да он ни палки, ни слов, ни чёрта лысого не боится! Подготовьте документы, отдадим его в школу-интернат для таких вот, проблемных! Кишкомот, а не пацан. Ух, я тебе!

И отчим снова замахнулся на Ромку. Но при Анне Ивановне сдержался, не ударил. И слово своё сдержал - ждёт Ромку закрытая школа-интернат. Вот только лето закончится.

Ромка поглядел на Анну Ивановну, словно на родного и близкого человека. Она и стала для него таковой: целый год с ним, Ромкой, возилась. Организовывала для него занятия с психологом, где можно было болтать на отвлечённые темы и рисовать что вздумается. Включала в список на бесплатные экскурсии. Вообще, Анна Ивановна была совсем не злая - Ромка хорошо чувствовал людей. Поэтому он доверчиво стал рассказывать о своих планах на лето:

- Не-е, мы не курим. Ну, вру, курим, конечно, но редко - только когда Колька Дорохов сигареты у батьки сворует. А гулять разве ж может надоесть? Мы и ночью гуляем: ходим на речку, по крышам лазим. Весело бывает! Я вот Журавлёвку ночью не хуже больших пацанов переплывал! Только мамке не говорите.

И Ромка, спохватившись, заглянул в глаза Анне Ивановне. Та лишь грустно покачала головой, отчего кудряшки заплясали в разные стороны. Ромка еле сдержался, чтоб не прыснуть - из-за этих непослушных чёрных кудрей на голове завуча за глаза называли "сатаной". Просто иногда короткие волосы Анны Ивановны нелепо торчали в разные стороны, напоминая чёртовы рожки.

- Я-то, Рома, маме твоей ничего говорить не стану. Да только одного не пойму: мать твоя, что, не видит, что тебя ночами дома нет?

Ромка просиял:

- А я ей говорю, что иду ночевать до Кольки Дорохова. Ну, и иду к нему, а потом мы вместе гуляем.

Анна Ивановна снова непонимающе затрясла кудрями-рожками:

- Стой, стой... А у этого Кольки, приятеля твоего, мама есть?

Ромка утвердительно кивнул.

- И что же, мать Кольки Дорохова тоже не замечает, что её сына ночами не бывает дома?

Ромка расхохотался, показав все тридцать два зуба:

- Ну, так Колька говорит своей матери, что идёт ночевать ко мне!

Анна Ивановна тяжело вздохнула, покачала головой:

- Не пойму я тебя, Рома. Вроде ты и парень сообразительный, и понимаешь всё. А вот учишься из рук вон плохо и о последствиях своих поступков не думаешь. Хорошо, если баловство твоё сойдёт тебе с рук, а если нет? Если встрянешь в нехорошую историю по своей глупости? Будешь потом жалеть, да поздно будет.

Ромка заегозил, нетерпеливо затанцевал на одном месте:

- Не встряну, Анна Ивановна, будьте спокойны. Я в огне не горю и в воде не тону!

Завуч снова покачала головой, сделавшись похожей на грустного пса породы ньюфаундленд:

- Дай Бог, Ромка, дай Бог… Ну беги, гуляй, да матери передай всё, что я сказала.

Ромка кивнул и пулей вылетел из кабинета. Анна Ивановна глядела ему вслед до тех пор, пока силуэт парнишки  с номером «7» на спине футболки не стал расплывчатым. Потом задёрнула шторы и стала перекладывать бумаги на своём столе.

На перекрёстке, за школой, Ромку должен был ждать верный товарищ – Коля Дорохов. Ромка остановился, огляделся по сторонам.

- У-лю-лю, гляди, как я могу! – Колька стрелой промчался мимо на новеньком велосипеде. Руки он расставил, словно птица в полёте, показывая, что за руль не держится. Неподалёку ревел мальчишка лет восьми-девяти, видимо, хозяин велосипеда.

- Отдай малому велик, не то предки его сейчас на рёв прибегут, - бросил Ромка товарищу.

Тот и не подумал послушаться. Словно цирковой артист, Колька выписывал разнообразные пируэты и опасные трюки на чужом железном коне.

- Ну что, Ромыч, правда, я – самый смелый из могикан?

Ромка нехотя кивнул, соглашаясь с другом. Игра «Самый смелый из могикан» была придумана ими, Ромкой и Колькой Дороховым, после прочтения книги «Последний из могикан». Книжку задали читать на лето, и Ромка, как всегда, не горел желанием ознакомиться с её наверняка скучным сюжетом. Однако ремень пьяного отчима, который прошёлся по Ромкиной спине, ускорил процесс чтения. И – странное дело – книжка всерьёз увлекла Ромку. Настолько, что он стал брать её с собой во двор и читать на пару с приятелем. Кольке книжка тоже понравилась. Так возник шуточный вопрос, который приятели задавали друг другу в экстремальных ситуациях - переплывая речку в самом широком месте или воруя шоколадные батончики в ближайшем супермаркете:

- Я – самый смелый из могикан?

Накатавшись вволю, Колька Дорохов спрыгнул с велосипеда, скомандовав  незнакомому пацанёнку, который всё это время наблюдал за ним, икая и тихо сглатывая слёзы:

- На, бери свою веломашину! Да нюни утри, ноешь, словно девчонка. Наша Таня громко плачет – уронила в речку мячик!

Колька лихо сплюнул сквозь щербатый передний зуб. Пацанёнок, не веря своему счастью, схватил велосипед – только его и видели!

- Что делать будем? Может, в компьютерный зал сходим?

- Не-а, денег нету, - Ромка похлопал себя по пустым карманам.

- Тогда айда на пустырь, картошку печь! – предложил Колька. Ромка не возражал.

Печь картошку на пустыре было одним из любимых занятий мальчишек. Пустырь, разделявший многоэтажные дома района и территорию частного сектора, стал для друзей вторым домом. Здесь каждое лето сооружался шалаш из веток и листьев. Здесь находилось специальное место для костра – выжженный пятачок земли. Здесь же, неподалёку, добывалась картошка – Ромка и Колька совершали безжалостные набеги на огороды частников.

Пока Ромка ходил за картошкой-«сорокадневкой», уже созревшей к концу июня, Колька собирал хворост. Чиркнула спичка, маленький огонёк пополз по сухим веткам. Яркое пламя осветило лица мальчишек в наступающем сумраке летнего вечера.

- Ты домой на ночь? – спросил Колька.

- Нет. Отчим на смене, а матери я с утра сказал, что пойду к тебе. А ты?

- Меня тоже никто не ждёт. Мамка с утра пошла к Нюрке Попыхе, по-любому выпили уже. Ей-то всё равно, где я, она спать будет.

Друзья, словно по команде, уставились на танцующее пламя костра. Каждый думал о своём.

Костёр прогорел, в угли была заложена картошка. Ещё горячую, с пригоревшей шкуркой, её, спустя некоторое время, разламывали худые мальчишеские руки.

- Жаль, соли нет! – проговорил Ромка с набитым ртом.

- Надо будет из дому взять следующий раз, - согласился Колька.

Картошка была съедена, друзья, раскинувшись на траве, смотрели в ночное небо.

- Смотри, это Сириус – самая яркая звезда! – Ромка ткнул пальцем в направление далёкой серебристой точки. Колька проследил за его взглядом:

- На звёзды лучше с крыши глядеть. Так ближе. А если вниз смотришь – то будто бы весь мир у твоих ног лежит. Айда на крышу!

- Пойдём. Всё равно валяться уже прохладно, земля к вечеру остывает, - согласился Ромка.

Решено было взобраться на крышу соседней девятиэтажки – она была единственной, в которой не закрывались люки, ведущие на крышу. По пути к приятелям пристал Васька Горохов – пацан, младший на два года. Он забавлялся тем, что, стоя возле своего подъезда, пугал голубей и кошек хлопушкой. Хлопушка эта была сделана из обычного тетрадного листа в клеточку и представляла собой обычный треугольник. Васька держал этот треугольник за один из углов, затем резко взмахивал рукой вверх, а потом – вниз. Треугольник раскрывал потайные кармашки – «брыли», которые до этого были хитроумно свёрнуты внутри хлопушки. Раздавался громкий, звучный хлопок.

- Куда это вы, я с вами, я с вами! – заныл Васька, увидев Ромку и Кольку Дорохова.

- Рано тебе с нами, мал ещё, - Колька лихо сплюнул на асфальт.

- А-а-а, я понял, куда вы! Сейчас взрослым скажу, что вы на чердаке лазить собираетесь! – пообещал Васька, сообразив, что взрослые мальчишки не просто так направляются в чужой подъезд.

- Мы б тебя взяли, да поздно уже – десятый час. Разве тебя мамка не ждёт? – попытался схитрить Ромка.

- А мне можно гулять до десяти! – гордо сообщил Васька, залезая в лифт следом за ребятами и не прекращая издавать хлопушкой звуки, отдающиеся в гулкой тишине подъезда зловеще, словно выстрелы.

- Ладно, - махнул рукой Колька, - только хлопушку свою спрячь. Детский сад, штаны на лямках!

Васька обиженно засопел, послушно засовывая хлопушку за пояс тренировочных брюк.

На крыше они оказались не единственными гостями. Вадим, совсем взрослый парень из восемнадцатой квартиры, тискал в романтической обстановке свою очередную подружку – упитанную девицу, выкрашенную в блондинку.

- А говорил – сюда никто не ходит! – воскликнула она, увидев непрошенных «гостей». И, одёргивая на ходу сарафан, зашагала к люку, ведущему на чердак:

- Ладно, Вадик, чао-какао, завтра увидимся!

Вадим задумчиво поскрёб затылок, глядя вслед уходящей пассии. Хмуро буркнул, обращаясь к онемевшей троице:

- Дураки! Такой кайф обломали!

- Да мы... да разве ж мы хотели? – виновато проблеял в ответ Колька Дорохов.

- На звёзды любоваться пришли? – уже более миролюбиво осведомился Вадим.

- Ага! – кивнул Ромка. Васька всё это время испуганно молчал, пытаясь спрятаться за старшими товарищами.

- Ну, так на звёзды лучше всего глядеть через телескоп! – заржал Вадим, доставая из внутреннего кармана ветровки початую бутылку дешёвого портвейна.

- Вот так! – Вадим приставил горлышко бутылки к своему правому глазу, дурачась и делая вид, что смотрит сквозь неё на звёздное небо. Ромка неуверенно хмыкнул, Колька расхохотался.

- Ну что, мужики, поддержите компанию? – Вадим вытащил пробку.

Васька испуганно затряс головой. Колька Дорохов согласно кивнул, приглашая Ромку:

- Давай! Что с одного глотка будет?

Бутылка переходила из рук в руки, словно индейская трубка мира. В животе у Ромки разливалось неведомое тепло. Колька раскуривал сигарету, которой его щедро угостил Вадим. Васька бегал по крыше, пугая своей хлопушкой редких голубей.

Ромке вдруг стало весело, так весело, что он сделал колесо прямо на крыше. Вадим пьяно рассмеялся. Колька хмыкнул, выпуская в небо кольца ароматного дыма:

- Я тоже так могу!

- А так можешь? – Ромка стоял на бортике крыши, расставив руки. За его спиной светились огни городских улиц и безмятежные звёзды.

- Слезь, дурень! Расшибёшься на фиг! – Вадим озадаченно уставился на Ромку.

- Я крепко стою! Правда, я самый смелый из могикан? – не унимался Ромка. Колька согласно кивнул:

- Правда. Только слезай оттуда, хватит уже.

Хлопок, которого Ромка совсем не ожидал, раздался неподалёку, возле маленького чердачного окошка. Треугольная Васькина хлопушка подняла с места стайку голубей, сидящую на антенне. Одна из птиц испуганно порхнула в Ромкину сторону, заставляя его пошатнуться, неуверенно балансируя на краю бортика.

Минуты, когда он, размахивая руками, пытался выстоять, удержаться, не упасть, почему-то показались Ромке вечностью. Вмиг протрезвевший Вадим бежал к Ромке какими-то неестественно замедленными прыжками, на ходу протягивая руки, пытаясь поймать, удержать, спасти. Испуганные глаза Кольки Дорохова становились всё дальше, отодвигаясь, пока не сменились картиной ночного неба. Крик Васьки почему-то напомнил истошный кошачий вой, а Сириус взмывал всё выше и выше, отдаляясь от Ромки, пока не исчез во тьме навсегда.

- Тебя мать-то не будет искать? – спросил Вадим, поглядывая на заплаканного Ваську Горохова. Тот молча покачал головой. Тихонько всхлипнул, зашмыгав носом.

Они шли долго, петляя между домами частного сектора. Знакомый пустырь остался далеко позади. Шалаш покосился, а место для костра было закидано строительным мусором. Кольке было всё равно, он больше туда не ходил.

- Вот, пришли, - Вадим передёрнул плечами, поёжившись. Достал из кармана бутылку пива, отхлебнул. Закурил. Ещё раз произнес каким-то серым, надломленным голосом:

- Вот те на, братуха! Несчастный случай. Вот те на...

Васька ревел, не сдерживаясь, а Колька во все глаза смотрел на новенький деревянный крест со стандартной жестяной табличкой.

Потом, словно выйдя из оцепенения, подошёл к небольшому могильному холмику. Постоял, засунув руки в карманы. Будто решаясь на что-то, достал новенький нож-раскладушку с наборной рукояткой, мечту всех дворовых пацанов. Аккуратно положил его возле креста, спрятав за аляповатый венок с традиционной надписью: «Любимому сыночку от папы и мамы…»:

- Держи, это тебе…

Васька, который к тому времени уже перешёл с рёва на судорожные всхлипывания, слышал, что Колька Дорохов говорил что-то ещё. Что-то непонятное, кажется, про самого смелого из могикан.

История cоздания стихотворения: