Автор: Каракулов Игорь
Тема:Мистика и эзотерика
Опубликовано: 2017-04-24 17:50:47
Автор не возражает против аналитического разбора и критики в рецензиях.

Белый

Костёр разведенный пускай прогорает,
Садитесь поближе, здесь места хватает.
Остыньте от ваших забот и проказ,
Послушайте мой необычный рассказ.

Судачат старухи, что жил за рекой
Один, как подснежник, парнишка седой.
А может, не знаю, он был альбинос,-
Носил на плечах гриву белых волос.
Возник ниоткуда, вошёл в старый дом
(Остался ничейным тот дом со двором).
Стал жить потихоньку, а всем невдомёк,
Откуда же взялся такой паренёк?
Одни - дезертиром его посчитали,
Другие - про вора в бегах клеветали.
Да будь он хоть праведным в жизни баптистом,
Всем ясно, что с жителем новым нечисто.
Ходил участковый, - всё вроде в порядке,
Прописку оформил для правопорядка:
В селе пригодится работник любой,
Умел бы работать, да был с головой.
А что нелюдим, да немножечко сед,
На то парникам и садам дела нет.
Но с пор тех старухи пришельца боялись,
И на ночь в домах поплотней запирались.
И правда: кто был с ним немного знаком,
Всерьёз утверждали, что взгляд с огоньком:
Бывает, посмотрит на вас невзначай,
И тут же к груди подступает печаль.
Мгновением позже все снова в порядке,
Копается Белый спокойно на грядке
(Так метко старухи пришельца прозвали,
Да словно прилипло, с тех пор так и звали).
А то подойдет тише мыши к кому-то,
Стоит, изучает не меньше минуты,
И молвит вдруг: "Печени будет цирроз,
Коль снова запьешь на крещенский мороз."

Однажды корова от стада отбилась,
Наверно, в чащобе лесной заблудилась.
Стонал, обыскавшись корову, пастух,
Уж солнце садится; как слышится вдруг,
Что с той стороны, где кустарник погуще,
По зарослям топчется кто-то бегущий.
Пастух ближе к дереву, струсил порядком,
Да только недолго томился загадкой:
Бежала корова, а следом за ней
Спешил паренёк, - волос снега белей.
Вот встал, будто идол, у края лесного,
И ждал, чтобы в стадо вернулась корова.
"Спаси тебя боже", - пастух закричал,
Да только парнишка в ответ промолчал,
Назад отступил и исчез в немоте,
Как хищная птица в ночной темноте.

В тот год начала чертовщина твориться:
У всех недород, а в посёлке пшеница
Растет к небосводу, как будто сорняк:
Жара нипочем и вредитель не враг;
Животные с птицами будто взбесились:
Доселе работники как ни трудились,
Приплода и в треть не могли получить,-
Теперь же забота - повыгодней сбыть.
Болтали старухи, что все не к добру,
Что будет расплата за смех на пиру.
Особо одна среди них суетилась
(Ведуньей в последние годы рядилась):
Проник, мол, в посёлок наш форменный бес
И в души к селянам украдкой залез.
Там выведал тайны, мечты и стремленья,
Теперь совращает бесовским уменьем.
И что, мол, она чует наверняка,
Пришельца седого нечиста рука.
Народ легковерный, у многих три класса,
Старухи про беса внимает рассказам.
Хоть верить в слова её хочет не слишком,
От бед и невзгод получив передышку,
Но есть в пропаганде ужасное свойство -
Пугать и внушать тем, кто слаб, беспокойство.
А бабка всё ноет, ругает, нудит,
Несчастья пророчит, сердца бередит...

Проходит уборка озимой пшеницы,
Вагоны с зерном покидают станицу,
У всех перегруз, перебор, перевес,
Заказчики стонут: им время в обрез.
И тут, будто гром среди ясного неба:
Нашёл спорынью в булке свежего хлеба
Один лаборант, - местный клещ Минсельхоза,
Судьба урожая теперь под угрозой.
(И где, интересно, упырь этот был,
Анализ культуры когда проходил?)
Но дело серьёзно, с подобным не шутят,
За сбыт некондиции уши накрутят.
Дрожит председатель степного поселка,-
Комиссия едет опаснее волка.
Застыло в неясности общее дело,
Народ закипает уже до предела.
И здесь не хватает лишь искры одной,-
Найти, кто виновен... из тех, кто иной.
Ведунья тут снова шипит, как змея,
Хоть тоже иная, но все же своя.
И "праведным" гневом народ воспылал:
Ещё бы, виновного кто-то назвал!

Готовятся вечером Белого брать,
За чары лихие его покарать.
Вступают вперёд мужики с факелами,
А многие грозно идут с топорами;
С собаками кто-то, а кто-то с женой
(Так, видно, сильнее кураж заводной).
И прежде всех бабка с огромным крестом,
Народ поучая, грозится перстом.
Вот к дому подходят, кричат за забор,
Что пусть, мол, выходит, у них разговор.
Вдруг видят - калитка сама отворилась,
(У многих в груди сердце быстро забилось).
"Входите, что встали?" - доносится с дома,-
И голос без страха и тени надлома,
А только с досадой на то, что прервали...
"Ну что же, идём, раз вовнутрь позвали."
Азарт от охоты сменился тревогой,
Уж хочется топать своею дорогой.
Как будто шли мимо (ага, с топорами),
Снаружи темно, потому с факелами...
Играли, вообще, в ролевую игру
(Теперь бы неплохо домой подобру...)

Однако ведунья идти не боится
И словно акула к добыче стремится.
Ну что тут поделаешь? Входят гурьбой:
А бабка по центру, идёт как на бой...
Сидит за столом, повернувшись спиною,
Старательно пишет, по виду спокоен.
"Изыди, противный",- запела старуха,-
"Тебя заклинаю присутствием духа",-
Кивает своим, чтоб Седого хватали,
Но тех будто чарами запеленали:
Стоят и глядят, хоть бы кто шелохнулся,
А Белый закончил и к ним обернулся.
Глаза, будто звезды ночные сияют,
Мистический ужас на всех нагоняют.
Ведунья стоит, поперхнувшись словами,
Лишь тычет крестом да звенит образами.
Тут Белый напрягся, неспешно поднялся,
Вдохнул полной грудью и... рассмеялся:
"Давно меня люди так не веселили,
Я вовсе не бес, как в поселке решили,
Но многое знаю и много умею
Такого, что вашим не снилось злодеям.
Чревато стоять у меня на пути
Тем, кто предпочтёт не ползти, а идти."
Народ почему-то в то сразу поверив,
Бочком и спиной продвигается к двери...
"Комиссии грозной не надо бояться,
Над ней вам ещё предстоит посмеяться.
И знайте, с товаром всё в полном порядке,
И с тем, что на поле, и с тем, что на грядке.
Теперь прекращайте дурацкий бедлам
И прочь отправляйтесь по вашим делам".
И "гости" на выход, толкая друг друга,
Кто к женам быстрее бежит, кто к подругам.
Ведунья же в доме надолго осталась,
И, видимо, крепко старухе досталось.
Нет, внешне такая же, без повреждений,
Но только сменилась канва убеждений:
Была суетлива, шумна, говорлива,
Случалось, и порчей кому-то вредила,
А стала тиха, не добьешься ни слова,
И вроде бы главным признала седого.
Хоть сельской ведуньей всё так же осталась,
Но больше вредить никому не пыталась...

А вот с урожаем все славно сложилось, -
Хоть несколько дней вся комиссия билась,
Но вредный грибок так и не обнаружив,
Весь мозг лаборанту за то отутюжив,
Отправилась мрачно к себе восвояси.
И мир снова светел: товар неопасен!
Немалую прибыль в тот год сторговали,
И не было больше ни бед, ни печали.

А Белый в конце того года исчез,
Куда - неизвестно. Лишь сумрачный лес
О нём эту тайну надёжно хранит,
Да ветер, что зимние тучи пленит.
И вот что занятно: на следующий год
В посёлке родилось и нынче растет
Не менее дюжины славных детей
С кудряшками белыми. Сколько страстей
По этому поводу было в станице!
Пришлось даже нескольких женщин в больнице
От сильных ушибов и ссадин лечить.
Но жён не смогли их мужья уличить,
И правда, нельзя же совсем незаметно
Добиться взаимности стольких бездетных,
Замужних, готовых к рожденью детишек...
А нынче умнее, чем тех ребятишек
В округе не сыщешь. Теперь постепенно
В посёлке чудные идут перемены...

Но это оставим на следующий раз,
А нынешний здесь завершаем рассказ.

История cоздания стихотворения: