Автор: Олександр Гладкий
Тема:Свободная тема
Опубликовано: 2013-12-03 23:14:42
Автор не возражает против аналитического разбора и критики в рецензиях.

Не хлебом единым… а и поросенком с хреном…

Не хлебом единым… а и поросенком с хреном… 1991 г.

Я окончила школу, провалила экзамены в консерваторию, рассорилась с женихом. Наконец, цепь этих важных
событий оборвалась, и наступило безвременье. Я как бы повисла в воздухе, идей, побуждающих к действиям,
не было, стала прогрессировать депрессия. Хорошо, подруга Наташа в таком состоянии меня не бросила и
устроила к себе на работу в стрип-бар. Я раздевалась там по вторникам и четвергам, она – по понедельникам
и пятницам. Зарабатывали неплохо. На жизнь хватало. С жилплощадью, правда, были проблемы. Хотелось
иметь собственное жилье, а не ютиться в девятиметровой комнатенке родительской квартиры. Ну, мне
Наташа, как-то и говорит:
– Вика, пойди в церковь, поставь свечку Николаю Угоднику. Помолись хорошенько, квартиру попроси. Я
частенько свечку ставлю по разным поводам – пока помогает. Может, и ты везучая в этом смысле.
Пошла я в ближайшую по месту жительства церковь – Гольберовскую, нашла там икону Николая Угодника,
свечку зажгла, стою, молюсь.
И тут произошло, не побоюсь этого слова, чудо. Слезы у меня из глаз брызнули, светом каким-то теплым,
ласковым всю залило. Короче говоря, впала я в глубокий религиозный экстаз, о котором раньше только в
книжках читала. И мысли пошли-поехали самые что ни на есть альтруистические, жертвенные. Прониклась я
огромной любовью к Отцу и Сыну его, и к Николаю Угоднику, и ко всем святителям, веру нашу крепящим в
душах наших. Оно, конечно, не всякий поверит в такое мое личностное преображение, в столь внезапное
проявление альтер-эго, но что было, то было – все без вранья говорю.
И надо же, в это самое время проходит мимо священник. Я его за рукав рясы хватаю и бормочу что-то вроде:
– Батюшка, помогите в монастырь устроится. Хочу Господу служить верой и правдой.
Батюшка, как послушал меня такую зарюмсаную, проникся жалостью. Говорит:
– Сразу принять вас не можем. А вот вы к нам походите три дня в неделю. Наши матушки пекут просфоры и
вас возьмут в помощницы. Но за работу мы не платим. Только обедать можно будет. Вы, вообще-то,
работаете?
– Работаю. Два дня в неделю, вечером – с 18 до 24.
– Это хорошо. У нас работать надо с 8 утра до 6 вечера. Вы свою теперешнюю работу не бросайте, будете
совмещать…
Честно говоря, даже сейчас, через несколько лет после тех событий я не могу объяснить, какая такая
неведомая сила вошла в меня во время молитвы Николаю Угоднику, но силы этой хватило на целый год
самоотверженной, да, да, именно самоотверженной работы в подворье храма. Три дня в неделю несколько
часов подряд месить тесто – это труд не для всякой городской девушки.
Уставала я, конечно, за такой рабочий день неимоверно. А в перерыв, раз в день, ела вместе со всеми
матушками стандартный обед: вареную картошку, слегка сдобренную подсолнечным маслом, с хлебом и
соленым бочковым огурцом. Какой-либо другой пищи не было. Можно было, конечно, есть сами просфоры –
хлебцы из крутого дрожжевого теста, но как-то всухую они в горло не лезли, а чай или кофе пить не
разрешали.
Но однажды в нарушение установленного порядка главная матушка поручила мне особую работу –
разморозить домашний холодильник митрополита Харьковского и Богодуховского Никодима.
– Вот тебе, Викуся, адресок, – говорит она мне. – Скажешь, что тебя отец Антоний прислал.
– А много там работы? – спрашиваю.
– Работы немного, но весь день уйдет. – Надо будет дожидаться, пока морозильник растает. А потом еще и
вымыть все тщательно. Справишься?..
Я вечерком, перед походом к этому Никодиму, Наташке звякнула – так, мол, и так, подсобишь завтра,
подруга? Она согласилась.
Пришли мы по указанному адресу ровно в 8 утра. Встретила нас женщина лет тридцати, с шикарной фигурой,
одетая по моде, и слегка подшофе. Привела в кухню к холодильнику огроменному – такие в магазинах стоят.
Говорит:
– Выгрузите все на столы. Подождете, пока морозилка растает. Для ускорения размораживания кипяток в
чайнике нагреете. Все хорошенько помоете внутри, а потом продукты на место положите, как они и лежали.
Вот мыло, вот тряпки. Холодильник я час назад уже из сети выдернула. Приступайте, девочки…
Ну, мы и приступили. Боже! Как начали вытаскивать продукты из холодильника, так и обомлели от удивления.
Чего там только не было! Одной рыбы видов двадцать – и свежая, и горячего, и холодного копчения, и в
консервах разнообразных. С мясом то же самое – какого только не было! И грудинки, и корейки, и буженина,
и еще, бог знает какое – мы такого в своей жизни никогда не видали, хоть и не из бедных семей. Потом пошли
всякие кондитерские изыски – торты, пирожные. А фрукты какие там обнаружились! Ну, такие, наверное,
только в райском саду растут. И все это при практически пустых прилавках в городе…
В общем, действительно, провозились целый день с этим клятым холодильником. Закончили, сидим тихонько
отдыхаем, уже и говорить сил нет.
Пришлепал какой-то столетний дедок в рясе, очевидно, заведующий хозяйством. Принял у нас работу,
спрашивает:
–Отобедаете, матушки?
–Конечно, отобедаем, – говорю.
–Подождите чуток.
Не было его минут пять. Потом появляется с алюминиевым подносом, выставляет с него на стол две тарелки с
вареной картошкой. В каждой тарелке по куску черного хлеба и по соленому бочковому огурцу…
И тут со мной истерика случилась. Стала я смеяться громко и без остановки… Наташа понять не может, в чем
дело. А у меня нервный срыв случился, в результате которого вся религиозная пелена с глаз спала, и вернулась
я в свое с детства привычное состояние абсолютного и непоколебимого атеизма.
Надо сказать, никакие несчастья меня после этого не постигли. Даже наоборот. Поступила в консерваторию,
уроками подрабатываю – детей учу на пианино играть. А стриптиз бросила из-за того, что с женихом
помирилась. Он против. Да это и понятно.


(Редакция 2013 года)

История cоздания стихотворения: