Батл 1183 "Осенняя меланхолия"

А осень устала от грустных сонетов,
от нудных дождей, опадающих листьев,
и в поисках счастья и призрачных истин
пошла пилигримом по белому свету.

Ах, рыжая дева, зачем уступила
златые чертоги грядущим морозам,
любовь превратила в холодную прозу,
зиме дав на откуп родных и любимых...

В рифму, не в рифму ложатся слова о тебе,
осень рассветным дождём расписала рецепты.
Матом покрылся на свадьбу подаренный цептер,
ветер в трубу залетел и прижился в трубе.
Дождь прижимает к траве, словно к грифу струну,
перебирает моё понимание счастья,
я в этот вечер в его нескончаемой власти
переплываю тоску, а вернее – тону.
Серое небо блазнит назюзюкаться вдрызг,
пей – не хочу, разливается, хлюпая, пойло,
словно разносит его поднебесной тропою
тот, кто вчера поутру выходил на карниз.
Ветка рябины прижалась к стеклу и дрожит,
пальцы на клавишах замерли и отстранились,
пару небесных аккордов в меня просочились,
светом разжижили сгустки скипевшейся лжи.
Тайнописью по стеклу – иероглиф прости,
оттиски листьев на миг задержались во взгляде,
может быть, ради любви и прощения ради
вместе со мной этот дождь безутешно грустит?
Пишет, не пишет рябина святой манускрипт?
Мне это знать не дано, и оно ни к чему мне.
Ты бы ещё у шиповника справился,  – умник, –
пуще рябины уже раскраснелся, рябит…
Сосредоточился взгляд, словно вклинился в клин,
и потянулся за стаей в далёкие страны,
я и не мыслил, что может быть столь многогранным
этот промозглым дождём занавешенный сплин.
На паутине нанизанный каплями, он
вмиг обрывается вырвавшимся трубадувом.
Крикну в сердцах: ну какая ж ты всё-таки дура!..
Эхнут согласно четыре стены в унисон.
Капли срываются вниз, – вот ещё одна грань, –
и, холодком отдавая под чистым исподним,
ясно дают осознать то, что я несвободен,
лёгким слезливым першением вкравшись в гортань.
Нота за нотой задавливает хрипота,
осень к рецептам своим прописала болезни,
я понимаю, что мир без тебя бесполезен,
словно судьба: без надежды, любви и… креста…