Понятия о поэзии у большинства людей такие туманные, что туманность служит им определением поэзии. П. Валери

Автор: Марина Друзь
Тема:Свободная тема
Опубликовано: 2013-07-24 18:36:13
Автор не возражает против аналитического разбора и критики в рецензиях.

Плач крыльев

"И плачем крыльев вспоротое небо,
И выжженные души яростью сердец.." - менестрель пел. За высоким столом восседал Хелтор –
Правитель Северных Земель. Он был все еще красив и не стар, но преждевременно поседевшие
пряди, некогда темных волос, словно пепел лет легли на его плечи. Он сидел, подперев щеку
рукой, и  смотрел на поющего скальда, а его взгляд тяжелел от не прошенных на этот пир
мыслей. Парень пел о драконах: великих, и ужасных - олицетворении зла. Их стало так много во
владениях Правителя. На земле, опустошенной войной, и пришедшей вслед за ней чумой.
Драконы…  Они  появились  потом. Гонцы приносили ежедневно страшные вести о новых и
новых монстрах, кружащих над селениями и внушающих страх. Страх нужно победить и
Правитель решил уничтожить драконов. Уже  завтра затрубят рога глашатаев, оповещая начало
похода. Лучшие бойцы Северных Земель раскрасят лица в цвета войны и уйдут от своих семей,
чтобы изгнать или убить внушающие ужас тени, закрывающие небо от солнца.
Рядом с Правителем, в нарушение этикета сидела девочка. Ее пушистые, как облачко
одуванчика волосы сегодня впервые заплели  в косы и уложили в высокую прическу,
напоминающую корону. Ей, единственной наследнице правителя, было разрешено
присутствовать на пиру в честь Уходящих-на-Смерть. На ее месте должна была сидеть мать, но
ее жизнь оборвалась,  дав начало ненависти к драконам, испепеляющей душу Правителя. А
девочку, ерзающую на высоком стуле, звали Айса. Снежная. Она и была похожа на первый снег,
с его трогательной нежностью и принимаемый , как благодать, сошедшую на землю, измученную
осенней хлябью. Девочка, одетая в праздничный наряд, изо всех сил старалась сохранять
величие, рядом с суровыми  воинами, сидящими за столами, уставленными блюдами со снедью и
кубками, в которых пенились медовые напитки. Ей так хотелось сидеть сейчас на коленях отца,
чтобы видеть гораздо больше. А еще ей хотелось спрыгнуть с постамента, на котором стоял стол
и подбежать к певцу и сесть рядом с ним на  теплом полу  у пылающего камина... и попросить
его спеть балладу о любви ее отца и матери. Однажды она сбежала от строгой няньки и
забралась под стол, чтобы послушать  ее. Там ее спящую и нашли. Айса вздохнула и, забыв о
"величии", положила  голову на скрещенные на столе руки.

- Устала? - рука отца коснулась ее спины и погладила с нежностью.

- Нет,- замотала она головой и выпрямилась.

- Молодец, Айса. Ты будущая королева, а королеву никто не должен видеть уставшей,
несдержанной или неопрятной. Королева должна светить ровным светом, как солнце. Всегда
изящно-вдохновенна и нежна. Крики, вопли, слезы, громкий смех - удел других женщин.
Королева, должна быть справедлива и честна, любяща и заботлива, как мать. Мать всем своим
подданным. Только так!

- Хорошо, отец. Я буду стараться,- Айса кивнула. В этот момент музыканты взяли инструменты в
руки и зазвучали мерные удары барабанов. Бум! Бум!

- Сейчас? Танец воинов? Мне можно? - она тревожно и просительно взглянула на отца.

- Я же тебе только что сказал, что ты - не простая женщина. Ты - будущая королева и поэтому
имеешь право,- он протянул руку и кивнул в сторону центра зала, туда куда уже сходились
воины и, вскинув руки на плечи друг друга,  образовывали круг. Король и будущая королева
вошли в него. Доведя дочь до центра зала, правитель остановился и, обхватив девочку за
талию,  поднял над головой и повернулся, дав всем увидеть дочь. Потом опустил ее на пол и
опустился на одно колено.

- Я, Правитель Северных Земель присягаю тебе в верности и провозглашаю тебя моей
наследницей.
Слава, будущей королеве!- зал взорвался слаженным криком воинов. "Слава! Слава! Слава! " -
пронеслось под сводом  главного зала.

Король вернулся  к воинам. Круг замкнулся, и вихрь танца их подхватил. Бой барабанов;
десятки ног одновременно,  поднимающихся и выбивающих на каменном полу ритм; боевой клич
на выдохе и даже  ритм сердца - сливались в дикий ритм безудержной пляски. Поначалу Айса,
пыталась стоять неподвижно, с гордо поднятой головой,  но помимо воли и ее подхватил
неистовый поток, и вот уже ее руки сомкнулись над головой, а ноги стали отбивать ритм. По
очереди каждый воин, размыкая кольцо, выходил в центр и танцевал свой танец перед будущей
королевой. Меч, пика, кинжал выписывали немыслимые пируэты... Девочка, глядя в глаза
танцующему перед ней воину, вторила его движениям... И снова потоп ног, бой барабанов и
боевой клич. Наступил момент и король вышел в круг. Широко открыв глаза, девочка на миг
замерла. А отец уже танцевал, вкладывая свои чувства в движения меча, взлетающего над его
головой. Внезапно король остановился и поднял меч на вытянутых руках. Сотни глоток
проревели боевой клич и наступила тишина. Опустились руки. И воины один за другим
покинули зал.

- Ты - королева! Помни об этом! Правь честно!- отец повернулся и вышел вслед за своими
воинами. Айса в последний раз взмахнула руками в желании удержать, и они опустились.
Тяжелая дубовая дверь захлопнулась, и свалившаяся тишина легла на плечи девочке, и она
опустилась на пол, разметав юбки, под ее тяжестью. В солнечном луче, заглянувшем в высокое
стрельчатое окно , танцевала, оседая пыль. Взгляд девочки замер, следя за этим танцем.
Внезапное покашливание и звяканье струны вывело Айсу из оцепенения, и она оглянулась на
звук. Скальд бережно заворачивал инструмент в кусок волчьей шкуры.

- Не грустите Королева. Наберитесь терпения. Они вернутся. Не все, но вернутся, - он
подхватил торбу и перекинул сверток с инструментом через плечо, и обошел ее  по кругу,
направляясь к двери. Он уже положил ладонь на темную от времени створку двери готовый
ступить за порог, когда вдруг оглянулся и посмотрел ей в глаза:
- Но лучше бы они не ходили. Драконов станет только больше,- Девочка вздрогнула и подняла
лицо, ожидая, надеясь, что он скажет еще что-то. Но парень резко развернулся и вышел в
клубящийся за дверью снег.

*

Хэлтор сидел, привалившись спиной к камню и прикрыв глаза. Пламя костра играло тенями на
его лице, высвечивая то усталость, то нерушимую веру в то, ради чего был затеян поход, то
тоску и тревогу по оставленной дочери. Огню было позволено то, что не позволял себе
Правитель Северных Земель - показать свои чувства. Хэлтор - имя, данное при рождении и
которое он  носил с гордостью, не позволяло показывать свои слабости. Мысли блуждали,
скользя вдоль тонкой кромки заката, превратившегося в яркую красную черту, которая
разделила день и ночь.
Первого дракона они убили на третий день пути. Селения остались уже давно позади, когда
небо разорвал рык дракона. Плач. Повелитель, в который раз за последние дни, ловил себя на
мысли, что в грозном реве крылатых чудищ он слышал плач. Так же, как вой волков, он был
полон бесконечной тоской и болью.
Серый с прозеленью дракон кружил и кружил над бескрайним полем, в котором люди,
испугавшиеся своей  уязвимости, спешно пытались найти хоть какую-то возможность укрыться.
Хэлтор бросился к саням и сдернул полог. На раме саней, как на ложе был установлен огромный
арбалет, в желобе  которого уже лежал стальной болт с кожаным оперением и трехгранным
наконечником. Отбросив  в сторону перчатку, воин начал крутить рукоятку ворота, натягивая
тетиву. И вот короткая стальная стрела сорвалась в свой полет. Она попала дракону в шею  и
тот, будто споткнувшись в воздухе, резко ушел вверх. Гуннар, друг и побратим, выкрикнул
боевой клич и в тот момент, когда оказался под набирающим высоту драконом выпустил свою
стрелу. Стрела вошла в мягкое, не защищенное роговыми пластинами брюхо, и прервала набор
высоты великана. Серый гигант изогнул шею и выпустил струю пара вниз, но воины, вдруг
устыдившись своей растерянности  перед величием  крыльев, закрывших от них небо, уже одну
за другой выпускали стрелы по мечущемуся над полем зверю. А к арбалету кинулся скальд, на
ходу сбрасывая с плеча кожаную торбу. Новый болт отправился в ложе и Хэлтор спустил тетиву.
Дракон, метался над полем, крича от боли и выпуская струи огня. Огня, прожигавшего снег,
мгновенно превращая смерзшийся наст в реки. Гуннар хлопнул своей ручищей по плечу друга,
привлекая внимание, и , побежал вдоль снежного намета,  слегка пригнувшись. Обежав по дуге
место боя,  он встал во весь рост  и  перехватил копье боевым захватом. Кивнул Хэлтору,  и
ткнул пальцем в небо, указывая на серую тень над головой. "Готов", - машинально крикнул
Повелитель, занося копье над плечом и разбегаясь. Два обитых железом древка, с кованным  и
заточенным наконечником, сорвались в полет одновременно и  вошли в грудную клетку зверя...
Дракон еще пару раз взмахнул крыльями и стал заваливаться на бок. Гигант упал под
собственным весом, ломая кости, его голова последний раз приподнялась над землей, будто
высматривая  кого-то среди  бегущих  со всех сторон людей, и бессильно упала. Боевой клич
воинов разорвал небо. Победа! Первая и от этого самая ценная.
Тяжелая рука в окованной серебром краге из драконьей кожи легла на плечо. Повелитель
оторвал взгляд от поверженного великана и ликующих воинов.  Тяжелый взгляд уперся в такой
же взгляд друга.

- Ты думаешь о том же? – Хэлтор ухмыльнулся.

- Такое чувство, что «птичка» сама желала стать убиенной. Ведь все наши стрелы ему не
больше, чем занозы. Он вполне мог улететь после первого болта.  Да и наши с тобой копья... Он
просто сложил крылья и рухнул вниз, сломав себе все, что можно. Он и огнем-то не тронул
никого. Только лед топил.

- Да уж.

*

Ставни рыдали под порывами ветра, и бились о стены башни, будто просясь, чтобы их впустили
в тепло жилья. Второй день свирепствовала вьюга, и ветра, соперничая друг с другом, меняли
направление. Так всегда бывает перед наступлением весны, Айса это давно заметила и теперь с
нетерпением ждала ночи. Ночью… ночью можно было забыть о том, что ты - королева. Особенно
в такую погоду, когда за воем ветра не слышно ни тихих всхлипываний, ни громких рыданий -
только ты, ночь и смех матери. А еще прикосновение ее рук, тихое пение и ощущение полета,
когда она, сидя у камина в спальне, раскачивалась на своем «странном стуле», укачивая дочь.
«Отец придумал»,- улыбнулась девочка воспоминаниям. Посильнее зажмурив глаза, чтобы не
вспугнуть, всплывшее из памяти  мгновение, Айса нырнула в цветной калейдоскоп образов и
ощущений.
Ма-ма… Королева Сванвейг. Айса так любила, как отец произносил ее имя, когда  отсылал слуг,
и они оставались одни. «Сваан-вейг - лебединая дорога. Сва-а-нвейг. Айса, наша мама похожа
на лебедя. Смотри!», - и мать , под неотрывным взглядом мужа, медленно расплетала  косы и
заведя ладони за голову, выгибалась. А ее пальцы скользили в белом облаке за спиной,
поднимаясь все выше и выше, а потом руки, поднятые над головой, вдруг разлетались в разные
стороны и  водопад волос обрушивался на плечи и спину. А мама,  смеясь, взмахивала руками
еще и еще, пока две пары глаз  заворожено смотрели на нее.

- Папа, она летит? - и девочка прижималась к отцу.

- Нет. Она зовет в полет, - улыбался отец, - Тебе не пора спать?

- Не хочу, - и она цеплялась ручонкой за большой палец  отцовской руки, и тогда мама брала ее
на руки и садилась на свой стул и начинала раскачиваться. «Странный стул», стоящий на
полозьях от детской колыбели Айсы.  Девочка вспомнила ворчание старого плотника Явора,
когда он делал его. «Странная королева. Странный стул. И дался же он ей». Голос отца, как
сквозь вату:

- Не ворчи, старик.  Айса засыпает только у нее  на руках. А ведь ей уже три года. Тяжело
Сванвейг ее носить.

- Вот и отдала бы нянькам. А то все сама и сама. Эх! Я и говорю - странная королева. И стул -
странный.

Отец еще о чем-то спорил со  старым плотником, а мама тихонько напевала, качая Айсу, крепко
прижав к груди, и ее голос заглушал вой ветра и  стук ставень, а руки закрыли от прощального
дыхания уходящей зимы. Айса вздохнула и заснула.
А на стене башни, зацепившись когтями за камни, распластался, закрывая собой окна
королевской спальни, красный дракон.

*

Весна пришла на Северные земли стремительно, как горный обвал. Солнце смотрело своим
жадным глазом на смерзшуюся белую землю и, взамен стерильной чопорности зимы, торопилось
ввести новые порядки. Сначала под его страстным взглядом стал проседать и рыхлеть снег, то
там, то сям нехотя сдаваясь и медленно тая. Но вскоре светило поднатужилось, и робкие
ручейки слёз уходящей зимы, хлынули, грозя слиться в сплошной поток вешних вод.
Вес-на! Огрубелые лица воинов светлели от невольных мыслей о доме, и улыбки на них все
чаще пробивались сквозь бесконечную усталость. Но и сани, с укрепленным на них громадным
арбалетом, все чаще и чаще стали вязнуть в рыхлом снегу, и тогда Правитель Северных земель
принял решение возвращаться домой.
Уже шестые сутки они шли, помогая лошадям тащить сани по тающему снегу, и стараясь как
можно быстрей добраться до селений. Ноги лошадей были изрезаны жесткой коркой утреннего
наста, и их приходилось обматывать льняными тряпками, от чего лошади становились похожими
на несуразных тряпичных кукол. Еще целых два дневных перехода отделяли воинов Северных
Земель от перевала, за которым начиналась долина, где уже можно будет сказать: «Мы
вернулись домой».

- …Знаешь, я в который раз убедился, что мы не зря взяли с собой скальда. Мальчишка снова
меня удивил. Я сейчас объезжал обоз и вдруг понял, что не слышу криков Эрла. Решил - уж не
помер ли он? - и повернул к саням, в которых он лежит связанный. Гляжу, а рядом с санями
идет Эйнар и что-то тихонько ему говорит. А тот слушает. И взгляд у него осмысленный… - голос
друга вывел Повелителя из задумчивости.

- Скальд очень просил взять его в поход, и я просто не смог ему отказать. Его имя на языке
древних значит - «счастье войска». Не мог же я оставить нас без счастья и удачи, - усмехнулся
Хэлтор.

- Ха. Вот только для меня загадка, почему он в бой вступает не всегда. Ведь не трус же и
стрелок отличный. Попасть кружащему дракону в глаз не каждый сможет. Это же он попал? В
том бою, когда Эрл сошел с ума?..

- Он, - Хэлтор кивнул и тихо, будто продолжая разговор с  самим собой, добавил, -  только
боюсь, что Эрл не сошел с ума … А, если и сошел, то не он один. Тогда и я - тоже…

Гуннар присвистнул:

- Так, и что я пропустил? – и кивнул другу, приглашая съехать с дороги.

- Ты хорошо помнишь тот бой? - Повелитель в упор смотрел в глаза другу.

- Весь целиком? Вряд ли. Только то, в чем сам принимал участие. Ты же помнишь, мы тогда
только встали на привал и все уже валились с ног от усталости. Я взял нескольких парней, и мы
ушли в лес за валежником. Другие распрягали лошадей, разводили костры, кто-то свежевал
настрелянных по дороге зайцев. Когда началась эта свистопляска, мы были достаточно далеко
от лагеря. Когда я добежал, - он досадливо рубанул рукой воздух, - над лагерем уже
бесновались драконы. Я не помню, чтобы драконы нападали сразу втроем. Ни разу такого не
было… Сосны горели, лошади метались… Когда я вступил в бой, он уже шел полным ходом.
Эйнар выпустил свой болт в черного дракона. И он начал заваливаться на бок… Ты заметил, что
черные драконы самые свирепые? Но, когда он падал на фоне красного закатного неба - это
было красиво, чертовски-красиво! - воин прищурился, будто продолжая видеть, только что
всплывшую в памяти картину боя и даже запрокинул голову, словно провожал взглядом
падающего исполина.

- Они напали не втроем. Напал один. Черный. Когда я его заметил, дракон был огромным пятном
на багровом закатном небе. Он приблизился стремительно и сразу же начал плеваться огнем.
Деревья вспыхивали одно за другим… - Хэлтор вздохнул. На окаменевшем лице заиграли
желваки от сдерживаемой ярости, - А тут вдруг появились еще два дракона. Я… знаешь, на
какой-то миг наступило оцепенение. «Всё!» - думаю, сейчас нас и изжарят. Но они… стали его
отгонять! Темно-серый кружил и кружил вокруг него, не давая ему нападать. Конечно, я тогда
этого не понял. Решил – сговариваются, что ли? А красный кружил по еще более широкому
кругу. И они теснили его в поле… Но тут ребята начали приходить в себя. И арбалетчики
заработали, и лучники. Серому болт прошил насквозь крыло. А он шел на подъем и шкура
начала рваться, как тряпка. Парни сосредоточили на нем стрельбу и - завалили. И «черный»
опять повернул в сторону лагеря! И вот тогда началась драка. Красный понесся ему наперерез и
выпустил струю огня. Потом еще одну и еще! А серый рухнул недалеко от Эрла и тот побежал к
нему с занесенным над головой копьем. Распластанный на земле дракон неотрывно смотрел на
приближающегося воина. Я видел, как он его метнул и замер перед мордой дракона. Копье
пробило шею, и кровь хлынула из раны, дракон взревел и издох. А Эрл кинулся к нему и
закричал: «Отец?! Я убил отца!»...

- Он так и твердит это с того момента. Но, я не понял… Ты-то тут причем? - Гуннар поскреб
ногтями давно не мытую бороду и глянул на друга. – Ты? Причем?

Повелитель какое-то время молчал, собираясь с мыслями. Только играющие желваки на лице
выдавали, как ему трудно дается то, что он собирался сказать:

- Помнишь дракона, который кружил над местом гибели Сванвейг? Красного дракона. Так это
был он, тот красный дракон. Я надеялся, что я достану его в этом походе. Найду. И нашел его.
Вернее, это он меня… Когда Эйнар всадил болт в глаз черному и он начал заваливаться,
красный дракон круто взмыл вверх. Я понял, что уже не достану его и в сердцах отбросил
копье. Думал все - уходит. Но он… он начал снижаться и шел на меня. Прямо на меня. Я смотрел
и не мог оторваться, и наши взгляды встретились, и я… я больше не видел дракона. Это
Сванвейг летела мне на встречу. Это ее волосы развевались, словно крылья… и она что-то мне
кричала. Будто молила о чем-то. Но я не слышал ничего. Я только видел, как она открывает рот
в крике. Я невольно закрыл глаза, не веря, а дракон прошел надо мной, почти касаясь
крыльями, и снова ушел ввысь. В закат. Хоть убей меня, но я знаю, что это она. Не знаю как это
возможно, но я уверен…

- Может, это был морок?..

- Не знаю… Но именно отец Эрла сопровождал Сванвейг, когда ее не стало. И его тела тоже не
нашли…
Обрывая разговор, Хэлтор махнул рукой и, пришпорив коня, сорвался с места...

*

Метель весь день крадучись подбиралась к отряду Хэлтора. Волочилась за последней телегой и
бредущими по хлюпающему месиву людьми, изредка выдавая свое присутствие стелящейся
поземкой. И когда тяжелые тучи полностью затянули небо, она, как последний резерв зимы
бросилась в бой с весной, а люди в этом бою были лишь…  разменной монетой. Хорошо еще, что
они успели засветло добраться до покрытого лесом предгорья, и теперь спешно ставили намёты,
разводили костры и устраивали лежанки из лапника. А метель уже резвилась вовсю... Только
деревья, привычные к забавам вечных  противников - зимы и весны, стойко выдерживали их
жестокие игры.
Правитель, убедившись, что воины закончили обустройство лагеря, завел своего коня под полог
намета и вытер его вздрагивающую спину насухо. Конь давно стал другом, а друзей нужно
беречь - это Хэлтор знал наверняка. Поэтому, торба овса на морду, и охапка лапника под бок
для друга находились всегда.

…Привалившись к лошадиному боку, Хэлтор задремал. Вьюга пела и стонала за натянутой кожей
шатра, и в ее песню, казалось, вливался голос Сванвейг. Да и она сама, как прежде сидела на
краю ложа и всматривалась в его лицо.
- Что я могу знать о твоей гибели? - произнес он, приподнимаясь на локте.
- Что ты хочешь знать о моей гибели? - Она села поудобнее и чуть наклонилась, чтобы взять его
ладонь в свою.
- Там были развороченные догорающие сани…- он дотянулся своей рукой и коснулся ее ладони,
- Холодная…- он прижал к губам кончики пальцев и подышал на них, согревая.
- Да, там были сани… - кивнула она и прижала его ладонь к своей щеке.
- Тебя там не было.
- Как знать, как знать… - рассмеялась она и потерлась о его ладонь щекой.
- Там были истерзанные тела твоих родителей, слуг, воинов… Но тебя там не было!..
Он потянулся к ней, но она покачала головой и улыбнулась:
- Не сейчас. Айса еще не спит. Ты зачем построил такую высокую башню? Лучше бы мы, как и
прежде жили в «длинном доме». А теперь девочка мерзнет без нас.
- Я хотел, чтобы вам был виден весь мир.
- Весь мир помещается в глазах любимого, дорогой…
- Если бы я знал тогда границы своей любви…
- Я тоже думала, что знаю границы своей… Оказалось, что - нет.
- Почему?
- Их - нет.
Крик дракона разорвал пелену сна,  и Хэлтору показалось, что он оглох от наступившей
тишины. Метель, обессилев, утихла. Правитель встал и, откинув полог, вышел из намета.
Наклонившись, зачерпнул пригоршню снега и потер им лицо, отгоняя сон.  Луна заливала лес и
играла бликами на  невинной белизне свежевыпавшего снега. У одного из шатров, запрокинув
голову вверх, стоял Эйнар.
- Не спится? Или твоя вахта?
- Нет. Слушаю их плач.
- Ты тоже в их рыке слышишь плач? - удивился Хэлтор.
- Да. Они плачут о потерянном, но хранят главное.
- Что - главное? Что они  сохраняют, я не понял, парень.
- Они сохраняют равновесие. Но в мире стало слишком много ненависти. Черной ненависти.
Хэлтор молчал, глядя в глаза скальда. Что-то удерживало его от давно рвущегося с языка
вопроса. Боязнь показаться сумасшедшим, или страх услышать подтверждение своим мыслям?
Правитель, прищурив глаза, размышлял, пытаясь уложить мысли в слова…
С макушки ели лавиной покатился, скопившийся на ветвях снег и  рухнул на неподвижно
застывшие фигуры. Правитель отряхнул снег с одежды и развернулся к своему намёту:
- Поднимай людей, - уже на ходу бросил он.
.....................

К полудню стало ясно, что далеко они не уйдут. Ночная метель сделала отряд Хэлтора
заложником  гор, скрыв знакомые тропы. Не помогли и снегоступы, которые воины споро
смастерили из лозы тальника и нарезанной  на полосы кожи убитых драконов. Люди еще худо-
бедно могли передвигаться, а вот лошади по брюхо проваливались в рыхлый снег и тревожно
ржали.
- Что, брат, может привал? Переждем пару-тройку дней? И ребятам нужен отдых, - Гуннар  
окликнул,   бредущего рядом повелителя.
- Да. Ты прав. Бессмысленная трата сил. Выбирай место.
- А что его выбирать? Вон Эйнар,  уже  пожалуй,  выбрал поляну. Глянь!
Хэлтор  остановился и посмотрел куда указывала рука друга. В центре  практически круглой
поляны  неподвижно стоял скальд, раскинув руки, и закрыв глаза. Его губы беззвучно
шевелились.
- Новую вису что ли  сочиняет? Или колдует? Что он застыл, как истукан? – хмыкнул вояка и
толкнул друга  плечом.
- А ты спроси. Я тебе, что ведун?
- И спрошу! – и  Гуннар решительно затопал, проваливаясь в снег:
- Эй! Эйнар! Ты вису новую сочиняешь? Или колдуешь? – прокричал он на ходу. Потом резко
остановился и обернулся к воинству, - парни! Привал! Ставьте наметы!
Эйнар опустился на одно колено и почтительно склонил голову. Несколько секунд ничего не
происходило, а потом он резко встал и повернулся в сторону подошедшего  командира.
- Нет. Молился Бальдру и Соль. Сегодня их день. День Солнца. А новую вису я действительно
сочинил. Вчера.
- Вот  сегодня и прочтешь! Будем праздновать! – возвращаясь к коню.

Вечером в середине, вытоптанной поляны,  пылал костер. Вокруг него на подстилке из лапника
расположились люди.  

.

- Эй, парни! Что-то вы примолкли после трапезы! Нельзя унынием встречать день Солнца!  
Давай–ка,  скальд,  порадуй! Что ты там сочинил?
Эйнар усмехнулся, откладывая  кусок жареного мяса и зачерпнув пригоршню снега, вытер руки.
Прислонился к стволу дерева, сложил руки на колени и закрыл глаза. Глубоко вдохнул,
запрокинул голову и начал читать.

Озеро вкруг обступили мёртвые хмурые скалы.
Тайный чертог для себя здесь великаны снискали.
В местности, подле лежащей — глухо, ужасно, и серо.
За водопадом гремящим бездонно чернеет пещера.
В озере темные воды, не знавшие сини небесной.
В них испокон обитают твари, рождённые бездной.
Здесь где-то свили гнездо потомки преступного рода.
Меч свой берёт Беовульф и отважно скрывается в водах.
Воины ждут и молчат. Быстро уходят минуты.
Битвы не слышатся звуки — глушат их вод перегуды.
Вздрогнули вдруг храбрецы. Сурово нахмурили брови.
В озере, полном химер, вода закипела от крови.
Сильным, бесстрашным бойцам взоры туманит досада —
Пена окрасилась кровью в кипени струй водопада.
Чудища выплыли вновь и в алой купаются пене.
По Беовульфу король справит поминки в Олене.
Ратники тянутся к дому. Правды не знает дружина.
Только не мёртв Беовульф — пред ним расступилась пучина.
Держат главу великана могучие руки героя.
Вместе с огромным мечом — призом смертельного боя.

Так что не надо бояться, что тропы теряются в хмари,
Что на поверхности жизни — мерзкие злобные твари.
Длится кровавая битва, и в мрачной таинственной глуби,
Меч добывая в бою, восславятся доблести слуги.*

- Я думал ты о нашем походе, парень, вису сочинил, а ты о других героях.  Слышал  я, как-то
поэму о Беовульфе. Но он  в той истории убил дракона и погиб. А ты вроде бы и не об этом. Или
просто другую историю сочинил? -  разрушил тишину Повелитель, - или не сочинил?
- Не сочинил, - Эйнар обернулся к Хэлтору и кивнул:
- Не сочинил. Пересказал. А Беовульф действительно  умер, после того, как убил дракона.
Черного дракона. Он истек кровью. Дракон ему руку оторвал.
- Ты откуда …
- А я вот думаю, а почему они все цветные?  Ну, драконы наши? – перебил говоривших,  Эрик  -  
самый молодой из Ушедших на Смерть.
- Цветные? Это у девок юбки цветные, парень, а драконы? Они… у них масти разные, как у
лошадей – поддержал тему еще один воин.
- Нет, правда! Мы каких только не видели! Черный был? Был. Красный? Серый был. Зеленый. Я
вот даже золотого видел!
- А что ж не убил? Золотого? – заржал еще один воин, - нам бы того золота на всех хватило!
- Он высоко летел!
- А может просто солнце ему крылья вызолотило, дурень? Или может это был король драконий?
- У них нет королей. Свободные они, - Эйнар встал и отошел за границу света. Повелитель
проводил его взглядом, а спустя пару минут встал и тоже отошел от костра следом за скальдом.
Парень  ушел не далеко. Он стоял в привычной уже для Хэлтора позе: раскинув руки и
запрокинув голову к звездам.
- Так все же, почему  они цветные?
- Серый, красный, черный, зеленый, белый - Преданность, Любовь, Ненависть, Ярость, Скорбь.
- Белый? Я не видел белых. Да и красного только одного.
- Нет в небе сейчас белых, Повелитель. И не потому, что в мире скорби не осталось. Потому, что
чистая, не смешанная ни с чем скорбь  почти не встречается. Дочь, сын, жена скорбят об
ушедших к другим берегам, искренне скорбят, но любовь, преданность, честь держат их, мешая
взлететь. А чтобы так, чтобы  в человеке только скорбь осталась? Давно не было. А красный
дракон в небе действительно один.  Вернее одна, - Эйнар, опустил руки и обернулся к Хэлтору.
Тот будто притянутый этим взглядом шагнул и, крепко схватил  парня за грудки, и не громко, но
очень твердо спросил:
- Что? Что ты знаешь? О чем все время не договариваешь? Говори! Я прав? Это она? Сванвейг?
Время остановилось взглядом двоих. Скальд, не опуская глаз, кивнул :
- Да, Повелитель, это она. Вся ее жизнь была любовь. Любовь к  родителям, потом к тебе, потом
к Айсе. И каждый раз, когда в ней разгорался новый костер любви, предыдущий не мерк. Он
становился больше. Любовь поглотила ее всю…И пришло время защитить своей любовью тех,
кого она любит от черной ненависти и она встала на крыло. Растерялась правда. Не успела
защитить родителей. И если бы, отец Эрла,  старина Хью, не шагнул вслед за ней и не прикрыл
ее тогда своей преданностью, она бы уже не летала, и в нашем мире не осталось любви.
- Почему не осталось? Я все еще ее люблю.
- В тебе была жива лишь память о любви, Повелитель, до тех пор, пока она  не напомнила о
себе. До этого в твоем сердце жила боль, и чувство долга, необходимость заботиться об Айсе,
твоих землях, людях здесь живущих. А любовь – нет. Это были отголоски. Но сейчас я снова
слышу ее в твоем сердце.
Эйнар склонил голову в жесте почтения и пошел в сторону костра.  Смех и шутки раздавались в
тишине ночного леса и эхо, играя словами, бросало их от камня к камню.
- Стой! Кто ты? – рука , нагнавшего парня повелителя легла на плечо.
- Дракон. Красный дракон. Верней тот, кто им был.

Очень медленно рука Хэлтора скользила по плечу, будто осмысливая только что услышанное, а
потом, опустившись до локтя, сжалась и рывком развернула парня.
- Рассказывай!
- Долгая история. Много ветер песен спел с тех пор.
- Пусть еще одну споет, - усмехнулся мужчина.
Эйнар стряхнул руку и зашагал назад. Встал на прежнее место и поднял лицо к небу, будто
испрашивая у него позволения,  и сказал:
- Это было давно. Твои предки только пришли в эти земли. С мечом пришли. Крови пролито
было много. Смертей много. Безвинных. И вспыхнула ненависть к завоевателям. Многие в ней
захлебнулись. Один за другим взмывали в небо черные драконы, не помнящие, кого и за что они
ненавидят. И  изливали они свою злость, сжигая в пламени деревни. Вот тогда и стали
появляться драконы, - он вдруг усмехнулся, -  цветные. Но, чтобы человек стал драконом, в нем
не должно остаться никаких других чувств, кроме одного. Во мне не было ничего кроме любви,
когда я закрыл собой тех, кто мне дорог. И она шагнула за мной. В ней даже не успел родиться
страх, когда она увидела мое превращение. Главным было не потерять меня, быть со мной
вместе.
- Подожди, парень, но ты же человек? Или ты и сейчас  можешь взлететь драконом?
- Не могу. Любовь уже не владеет мной безраздельно. Ушла она.
- Ты разлюбил ее? Как ее звали?
- Хельга. Ее звали Хельга, -  скальд ссутулился и, проваливаясь в снег, пошел прочь.
- Постой! Как ты вернулся?
- Во мне родилась боль и скорбь.
- А она?
- Ее убил черный.

- Молот Тора тебе в темя! Хэл, ты ему веришь? –  за спиной у повелителя  раздался  ворчливый
бас друга. Но Хэлтор не повернул головы на голос. Он продолжал,  молча смотреть вслед,
ушедшему скальду.
- Веришь - значит. Я тоже поверил. Это значит…
- Это значит  - я не схожу с ума. Это значит, что  мы еще можем быть вместе. Я и Сванвейг, - и
Хэлтор, хлопнув друга по плечу  рукой, засмеялся. Тот какое-то время оторопело  смотрел в
лицо побратима, а потом  и его хохот прогремел в лесу.
- Не знаю, как ты это сделаешь, но я рад, что ты вернулся… А то, призрак моего друга, меня
порядком  начал раздражать! Эх,  жаль мы не дома! Сейчас бочонок бы откупорить, да у камина.
..
- Да, ладно тебе! Скоро дома будем! И будет тебе бочонок, - усмехнулся, все еще улыбающийся
повелитель, - пошли в лагерь! Ты, кстати,  здесь как оказался?
- Как, как? Смотрю один пошел. Потом второй подался. Ну, думаю, пусть поговорят, давно пора,
а я рядом постою, мало ли что? – они развернулись в сторону лагеря и  негромко
переговариваясь, пошли.
- Стойте! Помогите мне! – остановил  их крик Эйнара.
На прогалину, проваливаясь в снег по колено, вышел скальд.  Прижимая к себе, он нес
безвольно  повисшее тело. Длинные волосы, с намерзшими на них кусочками снега и льда,
волочились  по земле.
- Кто? Ты  где  ее взял?
- Жива? – наперебой  выкрикнули  мужчины.
- Жива. Но уже ушла в сон зимы. Отогревать нужно. Разбудить. Жизнь в ней едва теплится.
Будить нужно! И не ее! Жизнь...
Гуннар, добежавший до скальда первым, перехватил у него ношу.  Прижав  ее к себе,  он
наклонился  и заглянул в  женское лицо , прислушиваясь  к дыханию девушки, и согласно
кивнул, - жива.  Знаете парни, а греть ее  я буду сам. Ты, - он мотнул головой  Хэлтору, - женат.
А ты, - он повернулся к Эйнару, - вдовец и скорбь твоя еще жива. Так, что греть ее буду сам. И
жизнь вдыхать тоже.
- Молодая?  - спросил Хэлтор, подавая руку, осевшему в снег парню. Тот согласно кивнул.
- Надо думать – молодая. Старуху бы так резво не  понес, да и греть ее пришлось бы нам  с
тобой, - засмеялся  повелитель.


Под кожаным пологом намета стояла  предутренняя звенящая тишина, в которой  колокольным
набатом ухало сердце  Гуннара. Давненько он  не слышал такого тревожного, смешанного с
ожиданием и волнением, звука. Пожалуй, с тех пор, когда они с Хэлтором, подстрекаемые  
смешками старших друзей и изрядно выпитым хмельным медом, ждали  в конюшне двух
молоденьких служанок. Воспоминание защекотало под ложечкой  утробным смехом и  
всплывшими из небытия перепуганными глазами друга. Ох-хо-хо, сколько было потом тяжелых
жарких перин и жарких женских тел, а вот волнения того уже не было.
« Интересно, какого цвета у девчонки глаза?» - вдруг втиснулась между ударами сердца мысль.
Глаз она так и не открыла. Ни тогда, когда  укладывал ее тело на гору лапника. Ни тогда, когда
подбросив  в костер дров, он раздевал и растирал снегом ее тело. Ему было не до того. Он тер и
тер ее окоченевшие руки, пока она не ответила ему слабым пожатием. Он радовался, когда ее
белые обескровленные губы разжались и  слабый стон боли, больше похожий на скрип двери,
вырвался из ее груди, когда он вливал ей по глотку терпкий отвар. Все еще улыбающийся
Хэлтор, пришел на помощь, и  помог уложить девушку в согретую уже горячими камнями
полость мехового спального мешка. Ну, а после того, как пыхтевший и фыркающий  голый
Гуннар , боясь раздавить хрупкое тело девчонки, втиснулся  туда же, парни не оставили  их
своей заботой. Ночью, время от времени, они заходили и подкладывали  хворост в костер, не
давая пламени угаснуть. А огрубевшие руки воина терли и терли окоченевшее тело, отдавая ему
свое тепло. Только, когда  дыхание  девушки стало ровным, а тело расслабилось, а ее руки
сомкнулись на его спине, он выдохнул свой страх за жизнь незнакомки,  и уснул рядом. А вот  
теперь он лежал и, боясь пошевелиться и разбудить девушку. И коротая время, разглядывал  
капельки пота, выступившие на ее носу…

Полог намета откинулся, и яркий солнечный луч ворвался  внутрь.  Вопросительно  вскинув
голову, с охапкой дров вошел Эйнар. « Жива?»  Гуннар также беззвучно кивнул головой.
Парень, молча, поворошил угли  и, не спеша уложил хворост горкой, чтобы оживить дремлющее
пламя  догорающих углей. А когда веселые язычки жадно обняли подачку, добавил
изголодавшемуся огню  несколько поленей.
- Хэлтор, приказал  топить походную баню. Как думаешь, она сможет сама?
- Проснется, увидим, - вздохнул Гуннар, провожая парня взглядом.
- Ты кто? -  тело девушки вдруг напряглось и  пара ладоней уперлись в  грудь мужчины, пытаясь
отодвинуться от него.
- Твоя  грелка. А ты? - усмехнулся здоровяк, - парни  топят баню, пойдешь? Тебе прогреться
нужно.
Девушка  кивнула, не отрывая взгляда от лица, обнимавшего ее мужчины.
- Так кто же ты? Как  оказалась в лесу? Живешь  рядом? Почему молчишь?
Взгляд  воина замер на  высохшей за ночь пряди волос девушки. Ночью в отблесках костра  они
казались ему медно-красными, а сейчас, когда солнечные лучи  дотянулись до  лежанки и
заиграли бликами, прыгая солнечным зайчиком по длинным прядям, рассыпавшимся по меху, он
зажмурился и выдохнул,  поднимая это золотое облако вверх.

-  Ну  молчи. Я буду звать тебя Солингер….солнечная.   Давай выбираться, - он потянул за шнур
стягивающий горловину мехового мешка , распуская шнуровку.
- Глаза закрой! - попросила девушка.
- Можно подумать я  чего-то там не видел, - пробурчал под нос  Гуннар, послушно закрывая
глаза.


Солнечный свет  слепил, отражаясь от искрящегося снега.   Лишь одно темное пятно нарушало
стерильную белизну - место вчерашнего кострища. Тщательно расчищенная площадка была
выложена камнями и сейчас старый воин  заканчивал укладывать каменку, тщательно подгоняя
камни один к другому. Издали не растопленная банная печь напоминала слоенный пирог - ряд
камня, ряд дров и снова ряд камня.  
- Не завалится? - хлопнул по плечу старого друга Гуннар.
- У Верда? Не помню такого. Сейчас поджигать будет, - улыбнулся Хэлтор и обернулся , -  Парни
шесты закрепили?  Как разгорится, натягивайте полог.
Эрик, горящих углей ! Быстро!
Парнишка метнулся к ближайшему намету  и  сунул котелок, полный  темнеющих на глазах
угольков.
- Не суетись, -  пробурчал  Верд, ощупывая и слегка продавливая  кладку.
- Так потухнут же!
- Так еще раз сгоняешь и котелок ототрешь потом. Не суетись, говорю, не свататься идешь, -
усмехнулся  старик. Еще  раз обошел вокруг кладки и присел  с подветренной стороны и
протянул руку, - ну, давай  что ли!
Эрик протянул  посудину и  присел на корточки рядом.
- Не за'сти, - отмахнулся  Верд. Дунул  на тлеющие угли и  высыпал их  в узкую щель между
камнями.
-  На маши! - сунул он  пацану еловую лапу, - да не части, дай разгореться.

Старик еще постоял, прислушиваясь к голосу костра и  только когда , тот уверенно и успокоено  
затрещал, удовлетворенно крякнул , - вот теперь  баня будет, - и отошел... (ПРОДОЛЖЕНИЕ
ДУМАЕТСЯ И ОБЯЗАТЕЛЬНО БУДЕТ)

_____________________________________________________________________________

* Игорь Кочуровский "Беовульф" в переводе Вадима Друзя

История cоздания стихотворения:

Это пока еще черновик. Когда история сложится она еще не раз будет заменена.

0

0

Понравилось произведение? Поделитесь им со своими друзьями в социальных сетях:

Количество читателей: 550

Рецензии

Всего рецензий на это произведение: 1.

Сколибог Олег

Трембита весны



«Теrra incognitа»… шалый подснежник.
Птиц перелётных скольжение,
В гнёзда родимые. Солнышко, нежным
Щупальцем, как Фаберже, стилет
Чувственный вложит – зари голограмму,
Звёзд вахканалию, в… изморозь.
Термы весны огласят спозаранку,
Сагу любви – крылом сизого
Голубя, неизречённым… Владейте
До ойкумене, счастливыми,
Преданным сердцем. Вы истинно, дети –
В маках венчаяся с ливнями.
28. 02. 17.

2018-07-04 16:31:38

Оставлять рецензии могут только участники нашего проекта.

Регистрация

Рейтинг произведений