...Можна все на світі вибирати, сину, Вибрати не можна тільки Батьківщину. (В. Симоненко)

Автор: Юрiй Асадчих
Тема:Философская проза
Опубликовано: 2014-12-25 10:16:57
Автор не возражает против аналитического разбора и критики в рецензиях.

То чего мы не помним… и должны ли?

«Скажи мне Великий Мудрец,
В чем жизни смысл?
В молитвах к Богу? –
Как говорил святой отец.
Иль это все для праведных христиан?
А для нас: простых и грешных –
Какой всем толк
Метаться в этой жизни
Не зная, для чего живешь?»
- Не задавай вопросов,
Сам поймешь!..
2001 г.



Все позабыла бренная душа моя…
Однако возобновится вновь - бытийная стезя.

23 на 24 апреля(?) года
Как долго длилась всеобъемлющая тьма небытия? – не припомню. Не мог того осознать. Возможно, саван вселенской скорби накрыл меня и застлал мои очи непроглядной черной пеленой лишь на одно мгновение.
Кто может знать: может для смерти миг – это целая вечность, и наоборот: вечность проходит как одно неуловимое мгновение.
Жизнь во мне угасла, подобно пламени свечи…Тьма. Но спустя мгновения – всепобеждающий  белый свет. Но только в ином, непостижимом разуму, месте. (В промежуточном мире?)
Каким образом попал сюда? Где я? Умер?.. Вне всяких сомнений. По-другому и быть не может.
Как же тогда все это объяснить?..
* * *
Вспоминается мне - ТО МЕСТО, где очутился после авиакатастрофы, очень детально, будто бы случилось то невероятное происшествие буквально несколько дней назад. Порою даже чудиться, как наяву, несравненный привкус бодрящего ветра, пронизанного благоуханиями степных  трав и свежестью океана, который порывисто веял мне в лицо, трепля мою шелковую белую рубаху и ероша густые кудри волос, посеребренные сединою. В моей тревожной и насыщенной, лишь всевозможными испытаниями да повседневными тяготами, жизни, с редкими и весьма непродолжительными просветлениями рассудка – это как инъекция обезболивающего препарата.
Помню, как с жадностью глубоко вдыхая, наполняя живительным воздухом легкие, проникался весь  без остатка невероятно отвлеченным чувством совершенной феерической свободы, которое ни я и никто другой не смогли бы познать в обыденной  мирской жизни. Окружавший в тот момент мир напитывал меня полной оторванностью и безграничной независимостью от всего многогранного и рутинного уклада Земной цивилизации. В те моменты нахлынувших на меня воспоминаний, приходящие ко мне из неизведанных глубин моего подсознания, моим разумом овладевают те же первичные душевные переживания, словно я астральной проекцией вновь нахожусь ТАМ. То смятение души не смог бы пояснить ни один утонченный поэт и виртуозный прозаик, ни один седой мудреный психолог и ни на одном языке, доступному человеку. Не поддающаяся никаким описаниям, недосягаемая глубина чувств - владела мною в те моменты, когда я оказался в тех сокровенных местах, в колыбели всего сущего.
* * *
За мною  водилась еще с отрочества такая исключительная особенность, которая заключалась в том, что я способен помнить себя из самого раннего и несознательного возраста, к примеру: свое появление на свет. Но это одно из первых воспоминаний весьма туманное, практически невозможное для полного и толкового словесного воспроизведения из-за того, что все воспринималось на уровне врожденных рефлексов и не в полной мере развитых чувств. Я не различал и не распознавал что-либо конкретно, но ощущал движение и  перемены сквозь слеповатую, обманчивую призму. Отчетливо помню лишь оцепенелость от страха перед неизвестностью, и с этого первичного первобытного чувства - запустился механизм отпущенной мне жизни.
Далее мои воспоминания стают все красочней и полнее. Помню, как меня бережно пеленала моя мама и ту волшебную первую колыбельную песню, что она пела мне, не смыкая свои уставшие, полные любви и тревоги очи над моей бессонной колыбелью, пытаясь убаюкать меня поздней ночью под тускло-желтым светом прикроватной лампы.

"Люлі, люлі, люлі,
Налетіли гулі,
Налетіли гулі,
Та й сіли на люлі.

Стали думать і гадать,
Чим дитятко годувать:
Чи кашкою, чи медком,
Чи солодким молочком..."

Припоминаю, как силился что-то рассказать, чем-то поделиться, но из этого ничегошеньки не выходило: я только невнятно лепетал и пищал. После всех четных попыток объясниться – беспомощно плакал, интуитивно желая ощутить необходимую поддержку и успокоение, стремясь в нежные объятия и к ласковым прикосновениям материнских рук.
Меня притягивало и завораживало буквально все. Во все глаза смотрел на незнакомые еще мне вещи, окружавшие мою повседневность. Внимание мое привлекала пыльная люстра над головой на выбеленном потолке, пустой угол комнаты, большая желто-полосатая оса, которая, жужжа, билась в оконное стекло и недоумевала: где же выход наружу? А по ту сторону окна, густым зеленым убранством, медленно раскачивались ветви высокого тополя. Скандалящая меж собою стайка неугомонных воробушков на подоконнике, что не могли поделить меж собою хлебную крошку. Подвижные овалы лиц повременных людей, которые мне что-то одобряюще говорили, но чего не мог принять в толк, различая лишь их приветливые интонации голосов, так же, как улавливал материнскую ласку и заботу – той –  которая без сомнения являлась для меня,  как и для каждого ребенка, второй после бога.
От нахлынувшего на меня ежедневного информационного цунами очень скоро уставал и чтоб пополнить израсходованные силы – сладко засыпал. Невероятными, конечно, покажутся вам мои слова, но я помню и свои первые младенческие блеклые сны. Это совсем не те привычные каждому уже сознательному ребенку  или взрослому - цветные сюжетные сны, а их робкое, убогое подобие. В сновидениях мало тренированный разум всяко коверкал видимую глазами действительность, не в состоянии, из-за малого опыта, правильно ее воссоздавать. В ночных грезах все то, что я видел за день, недвижимыми поначалу образами всплывали на темном размытом фоне: то чередом, картинка за картинкой, то  вперемешку, по принципу калейдоскопа. Мои сны представлялись мне - Мрачным Царством Пугающих Теней.
Я находился пока в начальной стадии познания, ментально подымаясь по ступеням развития  вверх, впитывая в себя все виденное, словно губка. Мало-помалу в голове у меня начинали складываться элементарные понятия про отдельные предметы и их определенные качества. Накапливался багаж естественных знаний, опыт жизни… хоть мизерный, но уже начинал закладываться фундамент логического мышления. Хотелось самому вступить в контакт с фантастическим миром. Дотянуться до него, ощупать его ручками или на вкус. Что оно из себя представляет, какие тайны хранит его внешний вид и какие чудеса могут ожидать в дальнейшем? Постоянное взаимодействие с внешним миром давало возможность познавать различные предметы и явления. Оценивать их достоинства и нужность их существования. Природа должна сначала пройти через руки и ум человека, прежде чем стать предметом его умозаключений.
Каким же на то время все казалось интригующим до неподдельного восторга, до чрезвычайности интересным и загадочным. Настолько, что бывало, приходилось и трухнуть перед чем-то и оттого хотелось плакать и звать на помощь ту – кто запросто тебя успокоит и пожалеет, ту – которая всегда рядышком. Кто накормит, когда хочется кушать, кто не поскупиться на ласки и внимание, когда устал, и отчего-то стало не по себе. Ту, единственную, которую, в дальнейшем, каждый ребенок начинает называть МАМОЙ. Она всегда поспешит к тебе, когда потребуешь того своим жалобным всхлипыванием.
И как бывает непосильно трудно и страшно делать самостоятельно свои первые неуклюжие шажочки. Но, в итоге, какая неуемная радость и задор пробирают, когда тебе это удается. Кажется, что теперь ты способен ко всему, сможешь стать непосредственным участником любопытных событий, подчинить и раскрыть каждое явление, каждую тайну любого интересующего тебя предмета, примеряя на себя роль великого первооткрывателя.
25 апреля(?) года
Первая особенность моего сознания еще цветочки по сравнению с тем запредельным, что сыграло первостепенную роль в необратимом процессе поражения моей доселе стабильной психики. Эта диковинная особенность заключалась в том, что я имел недоступную для иных возможность окунаться в призрачные воспоминания моей прошлой жизни. Такой неотъемный и редкий дар развивался во мне постепенно с годами.
Картинки из ветхой жизни без соблюдения элементарной хронологии, в обход законам логики и аксиом дарвинистических учений – частями возникали  у меня в голове и перед глазами сами собой, без моей на то воли и в состоянии полного бодрствования души и тела. Об этих дивах я поначалу серьезно не задумывался и за их состоятельность, как реалию возможного, не дал бы и ломаного гроша. Но по истечению многих лет я совершенно запутался. Скопилось множество спорных вопросов, на которые пытался дать хоть боле мене вразумительные ответы, будучи полным профаном в науках. И все же для своего успокоения - я пытался. Природу загадочного феномена трактовал двояко: либо ДЕ-ЖА-ВЮ, либо заблудшие сны.
Становилось предельно легче. Первое: у меня маленькое психическое расстройство, которое вполне совместимо с полноценной жизнью. Оно не мешает ни работать, ни есть, ни думать, ни ходить, ни общаться… вообще, совсем безопасная штука – странноватая бесспорно, но жить с ней можно без малейшего ущерба. Второе: состряпанная мною теория потерянных снов. Трактовалась просто. «Ложные» воспоминания, якобы из прошлой жизни, в подавляющих случаях не ассоциировались с теми предметами, которые находились на тот момент в поле моего зрения. Я толковал это снами, что с пробуждением поутру сразу же забываются, точнее, прячутся в дальних потаенных уголках моей памяти, куда я не способен заглянуть, дожидаясь своего часа. После, по наступлению необозначенного времени, мозг, предательски неверно истолковав ментальные видения, красочно выдает оные за реальные события ТОЙ жизни, тем самым, мистифицируя вполне объяснимое явление.
В то, так сказать, «инкубационное» время, я не верил в загробное существование и переселение душ, имея взгляд на божественное начало законченного атеиста. Поголовно все истории кои я на досуге вычитывал в различных газетах и книгах – что некие люди помнят о своем предыдущем бытии, а так же где и в котором году то происходило, прошлые имена свои и т.д. – ставил под большое сомнение. Искренне смеялся над подобными выдумками писак, а больше  с тех легковерных читателей, которые в то слепо верят или допускают, как вполне возможное. Я же считал всю эту петрушку с реинкарнацией - беспочвенными враками.
…Но и после того, как я радикально поменял свой взгляд на данную тему. Все еще придерживаюсь мнения, что большая часть из того, что пишут – просто занимательный вымысел, надуманный с коммерческой целью. Лишь единичные случаи вполне могут оказаться правотой, как в моем назидательном и горьком опыте…
С малых лет фантомная память удивляла и шокировала мой неокрепший разум внезапными вспышками дивных воспоминаний. Может это мое детское необузданное воображение, которое незаметно растворяло разграничительную грань меж фантазией и реальностью?
Как окажется - нет!.. День за днем, из года в год вереница отдельных, на первый взгляд не связанных меж собою фрагментов мистической мозаики, кадр за кадром в течение неудержимого времени преобразовались в некую документальную картину жизнеописания, основанную на событиях моего прошлого жизненного пути.
Невероятно, но факт! Фантастические видения для меня становились реальнее всякой действительности.  Признав окончательно в себе невероятный дар - как во мне поселились чувство ноющей тревоги. Предо мной обрисовывались сложные вопросы: признать себя слабоумным или свято уверовать в праведность воспоминаний? В действительности ли мозг удумал сыграть со мной свою злую шутку с двойственной памятью, мороча меня и подбивая к безумию, преподнося удивительнейшие видения? Кто же я на самом-то деле такой? Некий избранник или сумасшедший?
Как? Почему или за что мне это? – никто из вас не дал бы мне однозначного ответа. Я долгое время боролся с самим собой, пытаясь объясниться, отмахнуться, оградиться теорией снов от очевидной – хоть и противоречивой здравому смыслу – истины: нет, не безумец – я  действительно помню!..
* * *
Со школьной скамьи младших классов я отличался большой сообразительностью и отменной памятью, любой материал мог схватить на лету. Да времечко то давно уж кануло в Лету. Достигши развития зрелого мужчины у меня, к прискорбию, внезапно стала развиваться антероградная, фиксационная и частично ретроградная амнезия*. Я начинал, шаг за шагом, сдавать. Неспособность запоминать события и информацию текущего дня, стала огромной загвоздкой в выборе работы, постоянного источника финансов для пропитания, что тянуло за собой печальные последствия: обреченность на неполноценное, скудное существование на пособие по инвалидности. Моими неразлучными спутницами-подружками стали:  безвылазная черная Депрессия, тоскливо-злобная Дисфория**   и проклятая Астения, с коими я познакомился еще в раннем возрасте. Эти медицинские термины вполне сойдут за девичьи имена. Мелодично, даже красиво звучат, но для того, кто с ними не знаком. Я же вздрагиваю и боюсь!
  Меня рвали на куски, нагрянувшие безжалостные разрушители здравого разума и отравители души психозы. У близких мне людей я вызывал только жалость и сострадание.                  Что может быть хуже этого? Я несчастен. Мне все труднее, а то и вовсе становится непосильно трудно сосредотачиваться на чем-то одном: будь-то определенного рода занятие или словесная цепочка мыслей. По этой причине я в своих рассуждениях способен забредать в такие дебри, в которых я теряюсь и начинаю прыгать с одного на второе, начисто забывая, о чем я говорил только что до этого. Поэтому-то все мои устные умозаключения не имеют логической состоятельности. В итоге, все перечисленные мною только что факторы стали причиной моего затворничества, отчуждения общественной жизни и простого общения с людьми. И чтобы заполнить хоть как-то дефицит общения все чаще стал садиться за письменный стол. Ибо только на бумаге мне легче изъяснить свои думы.
* * *
Вы спросите: почему так все обернулось? Точно ответить я, пожалуй, не сумею. Лишь попробую так: потому, что идет естественный обмен. Обычная мирская и фантомная память не в силах сосуществовать вместе в рамках, ограниченного для подобных аномалий психики - мозга. Из-за чего способность мозга к запоминанию сильно слабеет. Куски фрагментов памяти выпадают, взаимозаменяясь четкими видениями из далекого прошлого, как ответная биологическая реакция на вмешательство в нормальный режим памяти чуждыми воспоминаниями.
И мне порою попросту кажется, что мое сегодняшнее бытие – обман, а те далекие воспоминания не что иное, как истинная реальность. Я завяз между прошлым и настоящим, и крепко завяз!
4 мая(?) года
Помню тот день, когда я познал «сокровенное» до конца -  и уверовал в ее истинность. Мою душу наполнили отчаяние и тревога, робость перед будущим. Но я сумел тогда справиться с этим и жить более или менее нормально, разве только, подолгу стал витать в Эмпиреях*** и поддался рассеянности…
И вот!  Мой мозг захлестнула лихая и прожорливая хворь, что питалась здравым рассудком.
Я слышу много необычных звуков и голосов, которые не улавливает слух других людей, я вижу незнакомые лица, фантастические предметы самого разного и невероятного применения, переживаю загадочные, а порою очень страшные голюциногенные  приключения. Я уже и не помню, когда в последний раз мог отличать явь от иллюзии.
Мой разум безвозвратно потерял связь с окружающим меня объективным миром. Теперешняя моя жизнь превратилась в бесконечное блуждание «Алисы в Стране Чудес». Когда-то в той далёкой прошлой жизни я погнался за этим проклятым  МАРТОВСКИМ КРОЛИКОМ и угодил в бездонную яму безумия, всё глубже и глубже падая в неё. Я отравлен ее глубиной, невообразимым и немыслимым естеством, которым наполнена эта роковая, ни с чем несравнимая бездна!  Не могу сказать, чтобы меня это пугало, но уж тем более не могу сказать, что мне - то нравится… просто, привык. Что остаётся делать? Человек способен привыкнуть ко всему, какими невероятными небыли бы обстоятельства, поглотившие нас в свой неудержимый водоворот событий и последствий. Остается лишь полностью повиноваться власти их стихийного произвола.
Лишь только взяв в руки перо и тетрадь - и на белые листы вымучено  ложатся, строка за строкой мои непослушные мысли - словно разбредшаяся отара овец без пастуха, разогнанная волками. Только в письме волнующие меня переживания отображаются в разумных, созвучных словах и понятных всякому слаженных предложениях, приобретая осмысленный вид.
Недавно завел дневник для ежедневных записей, чтоб хотя бы бумага хранила мои печальные хроники. Мне так насоветовали врачи из клиники, где я часто бываю и где, как мне кажется, предстоит в скорости остаться под постоянное больничное наблюдение.
Да что с того толку! Какая польза от той писанины?! Разве способна она излечить мой недуг? Каждый вновь наступивший божий день я робко открываю толстую тетрадь в коричневом переплете, что лежит на расстоянии вытянутой руки на тумбе подле кровати и впиваюсь взглядом в последние свои записи, которые писал только вчера, закисшими ото сна глазами. Оторопело, бывает, смотрю на исписанные моим размашистым почерком страницы, не в силах припомнить самостоятельно тех зафиксированных документально на них событий.
* * *
Я болен! - а не безумен. Страждущий человек, что расплачивается за свое упрямство, любопытство, дерзость  и не мерянную жадность к познанию. В свое время я осмелился посягнуть на то, что должно оставаться скрытым и недоступным для понимания смертного. За свою непростительную ошибку поплатился сполна. Ведь и по Библии чрезмерное любопытство считается греховным. Запрет наложенный на абсолютное знание, на секреты мироздания, что сокрыты за семью печатями – должны оставаться незыблемыми и непозволительными для узрения простыми смертными. Суровая же кара праведного возмездия постигнет того неразумного храбреца, который осмелиться тягаться в силе разума с Мироздателем. Достаточно вспомнить Адама и Еву – наших прародителей… и меня, в частности.
6 июня(?) года
Помню свой последний день до появления в ТОМ МЕСТЕ, помню во всех подробностях.
Летел я тогда в столицу на какой-то ежегодный фестиваль. Эти воспоминания также реальны и полны, как ваши воспоминания о  праздновании совершеннолетия, или дне свадьбы, или будь какой другой знаменательной дате из вашей жизни.
А вот, что за год был, месяц и день в который мне сулила желанная и очевидно заслуженная награда – хоть убей! – на ум не приходит. Фестиваль назывался: «Ведущие достижения в науке и культуре», или что-то подобное. Знаю точно одно – слыл я незаурядной личностью, а человеком, имеющим великолепное образование, вес в обществе и великие творческие достижения, сделавшие мне славную репутацию. Являлся большим знатоком в различных областях наук, лидером и желаемым гостем для многих творческих клубов, всевозможных научно-исследовательских центров. Мой авторитет был заслуженным и неоспоримым. Заработал свое громкое имя не как  закоренелый книжный червь и дотошный буквоед, пытаясь постигнуть непостижимое, окинуть оком неизведанное и незримое, а как виртуозный практик, которому пытались подражать окружающие во всем, даже манере говорить или ходить.
Беда случилась в небе на полпути до блистательного триумфа всей моей тогдашней суетливой и в то же время чрезвычайно интересной жизни. Я вел многотрудное и полунищенское существование, чтобы преуспеть в своем ремесле. День за днем, с утра и до глубокой ночи, не жалея времени я работал. Интеллектуально прогрессировал, духовно совершенствовался, не останавливаясь и никогда не довольствовался достигнутым высотам, оттачивал свое мастерство, и вот уже добравшись до предельной точки и решительно дотянувшись кончиками пальцев к вершине славы признанья!.. как злодейка судьба посмеявшись, решила сбросить меня вниз ко дну мертвой пропасти.
Эта картина к моему несчастью помнится мне чрезмерно свежо, и каждый раз вызывает такие душевные терзания, с которыми я не в силах совладать, заставляя меня мучиться, заново.
По неведомым мне техническим причинам самолет находившейся под самым небосводом стремительно стал терять высоту. Терпя бедствие его - трясло, болтало из стороны в сторону, переваливало то на один бок, то на другой, словно жестокий великан играл сейчас лайнером, как своей любимой игрушкой.
… Мне ночами часто грезиться падение пассажирского лайнера на оживленную автостраду. Ужасная картина! После крушения сомневаюсь, что кому-нибудь удалось уцелеть в том пекле…
Привидится. С хриплым криком ужаса отрываюсь от подушки, открывая широко глаза, резко выброшенный из ледяных когтей собственного кошмара. Широко открытым ртом хватаю теплый воздух, как рыба выброшенная на берег. Мокрая от холодного пота пижама давно прилипла к спине. Руки бессильно трясутся, с трудом пытаясь удержать туловище вертикально к кровати. Мое тело еще отказывается полностью мне подчиняться, скованное диким страхом. Невидящими впервые мгновения глазами, всматриваюсь в темноту комнаты.
Слышу какие-то неопределенные звуки и неразборчивый говор за стеной у соседей, тут же перевожу взор  в окно. Сквозь засиженные мухами стёкла, которого ложиться невесомой тяжестью на мою постель свет месяца и уличных фонарей. Через открытую форточку в помещение врывается легкий летний ветерок и как паруса надувает кружевную занавеску. Как проклятье, данное мне в наказание за прикосновение к тайнам великой истины, очень свежо мне грезятся те последние минуты катастрофы, что случилась в иной жизни, наново терзая мою страдальческую душу и затравленный мозг. Отвожу взор вглубь темной комнаты, закрываю лицо ладонями и плачу, вздрагивая, как мальчишка …

Самолет быстро терял высоту, неумолимо приближаясь к точке неизбежного падения, повинуясь закону земного притяжения. Вспоминаю тот страх  и отчаяние в салоне самолета, воцарившиеся с момента тревожного осознания одним пассажиром надвигающейся опасности, с которого и началась  всеобщая паника.
…Вопли и плач женщин и детей десятками острых ножей и скребли сердце… истерический хохот хлипкого мужчины с бегающими выцветшими глазами и прижимающего к груди буклет: «Во что верят Свидетели Иеговы?» - сидящий позади меня… скрежет металлического корпуса и обшивки лайнера, который вот-вот, казалось, рассыплется на куски, даже не достигнув земли… Зловещий вой сирены, треск электропроводки над головой, запах паленой изоляции и пластика. Безудержная паника. Коллективная истерия…
Я раз за разом обводил цепким взглядом салон обреченного лайнера, оставаясь почти спокойным от понимания безысходности положения. Почти всех помню в лицо: белые, словно полотна, перекошенные в ужасе губы, и глаза … приговоренных к несправедливой погибели.
Мужчина, сидящий предо мной на переднем кресле, отчаянно крутился  на своем месте, не зная, что предпринять. Наконец, расстегнув ремень безопасности, приподнявшись, обернулся ко мне, вцепившись обеими руками в спинку своего кресла:
- Я хочу жить! Понимаешь – жить! – провыл он.
Ну, и что я должен был ему на то тогда ответить? Сотворить на своем обличии  добрую, успокоительную улыбку и сказать: «Держись парень, все обойдется»? Нет!
Отвернулся от него: не мог вынести его страшного выражения испуганных до безумия глаз. Не сделай того – я и сам поддался бы безнадеге. Тот плюхнулся обратно на свое место, обхватив голову руками, сцепленными в замок, продолжая выть и что-то невнятно бормотать. Он в тот момент был мне мерзок и ненавистен. Ведь именно он первый начал сеять панику среди пассажиров после первой серьезной встряски воздушного корабля.
Все голоса людей и звуки терпящего аварию лайнера слились в единый полифонический жуткий вой. Совершенно безмятежной казалась моя соседка справа. Пожилая женщина, которая до этого радовала меня занимательными беседами, теперь мирно лежала, откинувшись назад на спинку кресла с закрытыми веками и невозмутимым видом. Могло показаться, что она спит. Но, нет. В такой экстремальной атмосфере сон невозможен – она мертва! Сердце веселой, добродушной женщины не вынесло всего происшедшего.
Припоминаю также молодую отважную стюардессу, припавшую на одно колено в проходе, после того как в очередной раз корабль сильно качнуло, она не устояла. Она стояла невдалеке от меня и, держась за подлокотник ближайшего кресла, просила всех сохранять тишину и спокойствие и четно убеждала всех в том, что для паники нет повода, что они просто-напросто попали в воздушную яму. Сама же она плакала, но все-таки оставалась мужественной в отличие от сидящих, перепуганных на смерть физически крепких мужчин и вопящих наравне с их женами. Куда подевались хладнокровное благородство и беззаветная мужская отвага? Боже, как они ничтожны, как робок их внутренний мир. По симпатичному личику девушки со слезами текла косметика, яркая помада смазалась в сторону и на остренький подбородок. На стюардессу пытавшуюся призвать к надлежащему порядку, перекрикивая рев гибнущего лайнера, скрывая голос, ровным счетом никто никакого внимания не обращал.
Я повернулся к окошечку. Погода за бортом слепила глаза теплым солнцем, глазурь небес успокаивала, а пушистые облака уносили на себе все тревоги и страхи. К изумлению я довольно скоро проникся теплотой и безмятежностью, которая господствовала за бортом самолета...
Раненой птицей подбитой опытным охотником, воздушный лайнер опускался все ниже и ниже. И вот, оставив безучастные тучи над собой, взору открылась беззаботная картина с желтыми полями подсолнуха; зелеными лугами; тянулась извилистой лентой неизвестная мне река, что отражала, как зеркало, летние лучи и горела на равнее с ярким небесным светилом множеством бликов; посевы пшеницы отливали золотом, словно заколдованное море. Были видны небольшие села с малыми домиками, а рядышком аккуратными ставками; проселочные дороги делили землю на кривые квадраты и прямоугольники …
Роковой самолет все ближе и ближе приближался к пугающей земле, а ему навстречу бежала длинной полосой оживленная автострада. Я был спокоен, как вода в тихую погоду и не отрывал взора от иллюминатора, за которым царил мир и покой. Улыбался.  В голове, как убыстренной съемке, проносились лица родных и друзей, коллег по работе и просто людей, с которыми я просто сталкивался по жизни. Такое возможно лишь в экстраординарных случаях: когда работа мысли и сознания своею скоростью превышает текущее реальное время и создается впечатление того, что время замедляет свой ход.
Прокрутился короткий и конструктивный отчет о прожитых годах, и о проделанной мною плодотворной научной, и литературной работе. Даже проиграл для своей услады импровизированный сюжет предстоящего шумного фестиваля, куда сегодня съедутся сотни приглашенных знаменитостей, специалистов из разных областей науки, спортсменов-медалистов, певцов и музыкантов, и прочих. Среди них должен был присутствовать и я:  выступить с речью, раздать журналистам эксклюзивное интервью, а всем желающим зевакам свой долгожданный автограф.
Судьба распорядилась иначе. Отрешившись от действительности и мягко подхваченный быстринами приятных воспоминаний и фантазий, я напрочь забыл  о происходящем аде, кипящий на борту лайнера, о том, что вскоре рухнем на землю – и тогда все закончиться… Десятки жизней оборвутся в одночасье.
Цепочка моих легких и отвлеченных мыслей, спасительно нахлынувших на меня упоительными волнами забвения и никак не вяжущиеся со сложившейся катастрофической обстановкой - резко оборвались. Нас снова стало трясти и подбрасывать. Еще громче стали слышны вопли, разрывая барабанные перепонки ушей. Придя окончательно в себя и наблюдая, как левое крыло стригло макушки молодых деревьев – сообразил, что пилотам удалось выпустить шасси и героическими усилиями посадить корабль. Теперь мы с огромною скоростью двигались по автотрассе.
И только я услышал отдельные выкрики: «Сели!.. Господи, мы сели! Боже…» - мое сознание покинуло напруженное в ожидании тело. Вылетев вон из салона, я стал наблюдать дальнейший разворот событий со стороны, как бы паря над лайнером.
На встречу дымящему самолету, до сих пор только чудом не рассыпавшемуся на ходу по кускам, ехали сигналящие машины. Началась автомобильная вакханалия. Не каждый день автомобилистам доводилось наблюдать, как по трассе им на встречу катит лайнер с дымящимися двигателями, что только спланировал с неба, словно гигантский белый лебедь на озерную гладь. Несмолкающий визг тормозов, грохот бьющихся друг о друга не достаточно расторопных машин. Чтоб не угодить под шасси крылатому гиганту одни резко сворачивали  в сторону, выскакивая на обочину, немногие лихачи умело, маневрируя на свой страх и риск, все же проскакивали под грозным брюхом лайнера, сцепив до боли зубы. Третьи разворачивались, отжимали педаль газа до упора и пытались спастись бегством.
И вдруг! На пути двигающегося все еще с приличной скоростью воздушного корабля, стал, перегородив дорогу, мощный тягач с пузатой длинной цистерной, красная надпись на которой предостерегающе гласила: ОГНЕОПАСНО! Испуганный водитель тягача при виде картины суматошного движения на трассе, паникуя, стал разворачиваться в обратную сторону, и толи заглох не вовремя мотор, толи не совладал с управлением неповоротливой автоцистерны или по иным весомым причинам – одному Всевышнему ведомо! – быстренько выскочил из кабины и без оглядки бросился бежать, как можно дальше.  
Когда же до неизбежного столкновения оставались секунды времени, я телепортировался обратно в свое привычное тело.
Растерянно огляделся. Лицо каждого пассажира стало предельно напряженным от робкого ожидания чуда, но уже без необузданного отчаяния и истерии. В их души проникла надежда. Некоторые уже стали перебирать губами тихую благодарственную молитву. Стюардесса в бело-голубой униформе аэрофлота, которая эффектно сидела на ее точеной фигурке, сейчас стояла намного дальше, нежели прежде и уже на твердых двоих, придерживаясь за спинку кресла. На миленьком ее личике появилась вымученная улыбка. На белом, покрытом мелкими капельками пота лбу, две свежих ссадины сочились кровью. Из-под голубенькой кокетливой шапочки выбилась прядь черных волос. Мужчина, сидевший впереди, глянул на меня через плечо и даже подмигнул, дескать, вот так-то, а ты боялся. Ведь сели! Спасены!..
И в следующий момент  самолет так тряхнуло, что мой ремень безопасности, не выдержав давления тела, лопнул, а я лицом впечатался в спинку переднего кресла и тут же откинулся назад. Едва я успел отвести руку от своего лица и увидеть на ней кровь, как прогрохотал чудовищный взрыв, что оглушил меня и парализовал мое тело и дух. Стены, потолок салона заплясали крупной дрожью. Заревело что-то страшно, и я увидел, как языки адского пламени и уродливые куски металла и пластика от обшивки лайнера с молниеносной быстротой стали заполнять пространство внутри салона. И так как время вновь замедлило свой привычный бег, я еще успел рассмотреть и запомнить как с клубами огня, подхваченная силой взрывной волны, пролетала над проходом между рядами пассажирских мест стюардесса, объятая пламенем. Ее одежды, лицо и кожа рук обуглились мгновенно, а выбившийся локон, сгорел в полете, словно бикфордов шнур. Когда она пронеслась мимо меня, то и мне в лицо сразу пахнул смертельный жар…
Боль не успела вдоволь поизмываться надо мной, потому что моя душа уже торопилась покинуть объятое голодными красными языками обреченное тело. Дальнейшее мне виделось сквозь раскаленное пламя, словно черезо красную пелену с дымовыми прослойками. Все виделось также четко, как если бы через зеленоватую толщ морской воды. Когда же и меня ударная волна оторвала и понесла вместе с креслом – я увидел Тьму…
Сюжет моей смерти развивался с момента взрыва до самой кончины, длился всего-то пару-тройку секунд. Но и того мизерного времени хватило настолько, что бы запомнилось то пекло со всею своею колоритностью, с пугающими деталями, которые сейчас стращают и мучают меня в этой новой бренной жизни. Еще помниться, что погруженного во Тьму Смерти, меня посещали напоследок какие-то мысли. Смыла которых вспомнить, не способен. Но были! Короткие… бессвязные…бессмысленные…последние.
* * *
…Воспоминания те, как яд! травят мою душу медленно и ненасытно. И временами кажется мне, что я окончательно тронулся умом.
Раскаленные языки пламени, будто щупальца спрута, обитателя Геенны Огненной… лицо стюардессы с потекшей косметикой за красным занавесом… кромешная безмолвная  тьма… обрывки пустых мыслей… Потом шум степной травы и свежесть ветра.
Открыл глаза и сразу же зажмурился. Меня ослепил и напугал мягкий дневной свет. Осторожно разлепил веки.
Где я? Жив?! Но каким образом! Мгновением назад меня крепко обвивали горящие щупальца самого дьявола и вот, уже стою посреди бескрайней одухотворенной степи на вымощенной дорожке из гладкого и блестящего камня. Она тянулась прямехонько к океану, который неторопливо облизывал отлогий песчаный берег белыми пенистыми волнами и беспрестанно умиротворенно ворчал. Не видно ни лайнера, съедаемого пламенем и объятый черным едким дымом, что устремлялся ввысь и виден на многие километры вокруг; ни широкого полотна трассы, ни машин и ни души…
Во все стороны, что можно окинуть оком, далекий горизонт соединился безоблачным небом либо с зеленой необъятной равниной, усеянной душистыми полевыми цветами и шумящей сочной травой, либо с аквамариновыми водами океана.
Чтобы подтвердить или развеять неубедительную догадку, тем, что это все  – фантасмагория и сон – ущипнул себя за щеку. Больно. Критически осмотрел свои конечности, ощупал лицо, особенно тщательно исследовал его левую сторону, туловище. Все на месте, одежда не продымлена, тело не покрыто обугленными зловонными струпьями и волдырями -  как должное последствие, - нет и намека на ожоги, и вообще ничего не болит. Как это можно объяснить? Что со мною произошло?
Произошла катастрофа. Самолет совершил вынужденную аварийную посадку на автостраду и… произошел взрыв! Авиалайнер разлетелся к чертовой матери на куски, как и все в нем находящиеся и я в том числе…
И что же все-таки произошло со мной? По логике вещей –  умер. Но как пояснить свое присутствие в этом неизвестном мне месте? Я находился в диком смятении. Самые невероятные по своему смыслу и значению роились, как пчелы, в моей голове мысли. Выходит: есть загробная жизнь, существование после физической смерти в нематериальном мире?!  А на вид кругом, будто очень даже все материальное и более чем настоящее. Осознание того меня одновременно и радостно обнадежило, и не на шутку испугало, и легонько насторожило. Что ожидало меня впереди? Я приложил немало усилий, чтобы совладать со своим внутренним противоборством вихря чувств и предположений, сдвинулся, наконец, с места, твердо решив идти только вперед к берегу таинственного и неизведанного небесного окияна, который для себя тут же окрестил праокеаном Нун.
Всем своим естеством ощущал такую невероятную легкость, что оттолкнись я от земли вверх, завис бы в воздухе и воспарил над всем этим великолепием. Такое ощущение, что скинул со своих плеч тяжеленные стальные доспехи, которые проносил всю жизнь, и вот - только сейчас я свободен от ненавистного бремени. Черно-белая дорога в милом обрамлении густого ковыля, игравшего с ветром седыми волнами, вела к исполинской арке, что величаво высилась над всей морской и степной окрестностями, упираясь в сияющую лазурь небес. Потом, почтительно пройдя под колоссальным строением, которое не могло быть воздвигнуто руками смертного, а, несомненно, могущественным Творцом, пропадала в морских водах. Волны с шумом набегали на берег, на гладкие камни моей дороги, скрывая ее и лобызая гранитные подошвы того сооружения. Оно имело вид огромных ворот, которые, вне всякого сомнения, должны открыть мне путь в волшебный мир загробного бытия. Вся видимая сейчас картина и верное осознание того: в чьих владениях нахожусь – исполнило мое нутро неизъяснимым трепетом.
На шероховатых опорах монолитной архитектуры, изъеденных оспою давнешности, зрелись увековеченные дивные письмена, несущие в себе божественную мудрость. Набравшись духу и трижды перекрестившись, я зашагал далее. Неспешно пройдя через манящие истинной белокаменные Врата (с великим любопытством изучая на пути иероглифическое письмо, кое мне оставалось не доступно для понимания) - оказалось дорога вывела меня не  к пенистым волнам Нуна, а завела в древнейший храм.  Здесь меня уже ожидали.
То был высокий почтенный старец с седою головою и бородой, в одеянии белого монаха. Вокруг него и у ног его порхали и суетились, воркуя стаи голубей, которых он подкармливал хлебными крошками. Завидев меня, еще издали, старик казалось, искренне обрадовался и двинулся ко мне на встречу, а голуби взмыли, рассекая крыльями воздух, высоко-высоко вверх к недосягаемым их полету сводам светлого храма. И там вращаясь в искусном пташьем танце, роняли к долу поодинокие серебряные невесомые перышки. Через множество круглых оконных отверстий в потолке и барельефных стенах, в середину проникали широкие солнечные лучи и преломляясь о ряды высоченных резных колон, и отбиваясь от пола, заполняли все пространство чудесного зала мягким янтарным светом, что насыщал душу теплом и спокойствием.
Великий старец остановился в двух шагах, излучая доброжелательность и полное расположение к себе. Его ясны очи были глубоки мудростью, добротой и пониманием. Он испытующе глядел на меня, не проронив и полслова. Думалось мне, что сквозь раскрытые веки мои он зрит прямо в душу и нет ничего, чтобы могло укрыться в ее глубинных уголках.
Молчание затянулось, усиливая, таким образом, мое замешательство все сильнее. Кто из нас должен заговорить первый? Я?! Тут мне на ум пришла Исповедь Отрицания из Книги Мертвых, которую запомнил наизусть, вычитав ее в копии папируса «Ну». «Приветствую тебя, о Великий Бог, Владыка истины и справедливости. Я пришел к тебе ... Я не чинил зла людям. Я не совершил греха в месте Истины... Я не творил дурного. Я не кощунствовал... Я не поднимал руку на слабого... Я не убивал... Я никому не причинял страданий... Я не отнимал молока от уст детей... Я чист, я чист, я чист!» - но лишь выдавил из себя онемевшими устами:
- Где я?
- Приветствую тебя, неотступный и непоколебимый муж науки. Рад тебя снова принимать в Храме Перерождения. Ты всегда был моим фаворитом и наилучшим собеседником. И я доволен тем, каких высот ты самостоятельно достигаешь с каждым разом. Но мера должна существовать во всем. – Зычным голосом начал он свой неспешный разговор. Возложив мягко на мои плечи руки, Старец еще раз проницательно глянул в глаза, потом улыбнулся, совсем по-отцовски. И та чудотворная живая улыбка мгновением рассеяла все опасения и страхи, как погожий летний ветерок после полудня разгоняет излившиеся дождем грозовые тучи. Пропала скованность.
- За тысячи лет человечество наделило меня разными именами: Иеговой нарекли христиане, Аллахом – магометане, пребывающего в бесконечном свете Ахура-Маздой, Мардуком почитали шумеры и сотней тысяч других имен. Ты же для краткости и  удобства своего меня пока реки – Старик Род…
Понятным жестом он предложил с ним пройтись, и я смерено последовал вместе с ним. В ходе нашей прогулки, которая затянулась, кажись, на целую вечность, мы предались познавательной и содержательной беседе. Вопросов к Всемогущему Старику у меня было уйма, и я потому с головой ушел в наш разговор.
* * *
Много секретов о вселенском укладе, о занимательных подробностях мало известных или плохо изученных эпохальных событий, что не в полном или не достоверном виде вошли в анналы истории – познал я тогда из мудрых уст Рода и был приятно потрясен. Меня всего охватил восторг. Любой интересующий вопрос, на который не в силах был найти при жизни ответ – раскрывался передо мной прозрачным исчерпывающим пояснением. Испытывал чувство неизреченного блаженства в процессе сего познания, к которому я решительно, бескомпромиссно и упрямо стремился; но, увы, заключенному в тленную оболочку мне такое было раньше не доступно. Лишь теперь все пробелы и разбежности, изломанные философские догмы, противоречивые предположения и несмелые объяснения природных явлений вселенского масштаба или исторического события, постигались мною во всей своей многогранной красе. Временами я поднимал взгляд на старика, улыбался и шептал: «Все как я и думал, как полагал». И что самое невероятное – имел непосредственную возможность самому на время мысленно переноситься в прошлое и лицезреть все происходящее там, как бы воочию.
К примеру, одно из первых, пришедших на ум: узнал каким образом отсталые в развитии и не имеющие опыта и мастерства в ремесле судостроения первобытные рапа-нуйцы, за сотни лет до знаменитых и отважных европейских первопроходцев, сумели покорить себе и пересечь океан, достигнув берегов легендарного острова Пасхи? Где и воздвигли превеликое множество своих знаменитых, вытесанных из цельных каменных глыб истуканов моаи. И как они сами себя загнали в смертельную ловушку: запустив ремесла и всецело ударившись в языческую религию и мистику, позабыли о том, что природные богатства их острова небезграничны. Их поголовно истребил  голод и жестокие междоусобицы за ресурсы, которыми они бездумно пользовались сверх их потребностей. Кажется мне, что их плачевный конец ждет и нас в будущем.
Мне была дарована необычайная сила мысли: в мгновение ока прошивал толщу пространства и перемещался в быстринах времени, наведываясь бесплотным зрителем в мирской свет.  Присутствовал и на своем погребении, что прошло со всеми ритуальными почестями и надгробными словами, посидел за поминальным столом, выслушивая с щемлением в сердце все траурные речи в память о себе самом из уст родных и друзей, которые пришли отдать последнюю мне почесть.
* * *
Слишком многое увидел и познал, будучи на том свете, что и не рассказать всего. Да и возможно при всем моем великом желании я не сумею изложить в правильной форме полученные мною свыше знания, потому как их в голове моей запредельное количество. В тесном органическом мозгу – вместительность коего изначально рассчитана на допустимо меньший объем – не хватает места для их полноценного хранения, ментальной обработки и воспроизведения. Все во мне перепуталось и чтобы распутать эдакий клубок, из множеств отдельных разноцветных нитей необходимо отыскать концы каждой из них и последовательно выпутать их, а иначе никак! Некоторые воспоминания вообще наложены одно на другое и в результате такого «психомонтажа» выходят сплошные ребусы. Требуется приложение сверхсильной концентрации и терпения, чтобы постепенно вытянуть одну ниточку и только тогда полнота смысла раскроется передо мною  первичной истиной.
С такими глубокими познаниями бытия, как мне кажется, я бы написал такой гениальный труд, которому позавидовали многие академики, исключительные знатоки, биологи, химии, физики и психологи, матерые профессора истории – вплоть до получения Нобелевской премии. Темы наверное были бы таковыми: «История планеты Земля от А до Я», «Эволюция материи и сознания», «Цикл жизни Вселенной», «Темные пятна в истории развития человеческой цивилизации», а также «Истинная природа и механизмы психических заболеваний». Мои откровения повергли бы мировую общественность в шок надолго. Естественно мой труд непременно подвергся бы атаке града жесткой критики великих умов мира сего. Но в конечном итоге стереотипы мышления все-таки дрогнут и станут потихонечку трансформироваться. То был бы большой прорыв и вызов всему, что созидалось ранее. А все церкви мира передали бы меня бесспорно анафеме, а будь я в средневековой Испании, меня тут же без суда и следствия спалила на огне очищения святая инквизиция за подобную ересь.
Но, конечно же, я ничего такого писать не буду, не осилю…
Странное дело, когда-то я читал, что психически больные люди не осознают своей болезни. А ежели осознают, что они нуждаются в медицинской помощи – то они не могут быть психами.  Совершенно дурацкое утверждение! Хотя я мог что-то напутать.
4 Июля (?) года
Как мне кажется, в моих силах ответить на самый основной вопрос философии всех времен и народов, что формируется издавна так: Что первичное: сознание или природа?
Материя и дух родились одновременно!!! Ибо чтобы  во вселенском укладе поддерживались порядок, материя и сознание должны дополнять друг друга, посильно взаимодействовать, что способствует плодотворному выполнению сверхзадач. В камне и даже в песчинке есть искорка сознания. Ведь и гора за тысячу лет понимает, что она гора…
Если сознание и материю разъединить, хотя это, в первую очередь, бессмысленно и невозможно. Ну, предположим, что существует такой механизм разъединения – исходя по меркам космического уровня – то получим физическое беззаконие и хаос. Если судить по земным критериям, о человеке - как составляющую единицу общего замысла – наступает банальная физическая смерть.
Природа живет по четко обусловленным временем и обстоятельствами развития правилам, устанавливая рациональные законы, согласно которым она существует, железный порядок вещей во вселенной. Чтобы природе познать жизнь – ей нужно пройти через смерть. Земля и человечество на ней рано иль поздно сгинут к Лету, и это неизбежно. Всему нужно обновление и отдых. И как предопределение – возникает заново из пепла. Наша история обязательно повториться по наработанному бесконечностью плану. Сей замкнутый круг, бесконечен. И быть может все выдающиеся прорицатели – тот же великий Нострадамус – предсказывали всем нам не будущее, а рассказывали сами того не ведая о давно минувшем деле.
Люди только временные постояльцы на земле, как и планета Земля – не вечный обитатель Солнечной системы. И сама система вместе с непреоборимо стареющим огненным светилом, и наша галактика в целом, и все ближайшие и дальние галактики стареют, изнашиваются и бесследно исчезают, а на их месте рождаются новые.
Над материальным миром стоит духовный. Также как нашим физическим телом управляет нервная система. Нами управляет сознание. Природа тленна, мысль же бессмертна. Эта тончайшая материя может только корректироваться и видоизменяться. Стоя на порядок выше над материальным миром, осуществляет координирующую и контролирующую функции.
Лишь во взаимодействии этих основ лежит успех и ключ от сбалансированной, постоянной и логической системы бытия, как единственно верной и неоспоримой.
Есть ли вечный двигатель? Есть. Но гарантия на него три года… Шутка!!!
Вечным есть движение материй во вселенной. Движение – есть жизнь. Вселенная не имеет ни начала ни конца. Она была, есть и будет вечно. Секретом вечной жизни есть постоянное перерождение. Смерть одного даёт жизнь другому. Есть два вида перерождения: Малое и Великое. Малое соотносимо с цепью перерождений индивидуума; Великое же соотносимо с перерождением всей цивилизации, от начала возникновения простейшего организма и до конечной точки эволюционной лестницы.
Какой финал эволюции и научно-технического прогресса? Ноль, конечно же!
Что обладает наиболее разрушительной силой? Наименее простейшее и время: капля и камень точит. Время может разрушать, способно залечивать раны, помогает предавать забвению.
Космическое сознание таит всю информацию о прошедшем, теперешнем и будущем, чтобы воссоздать все сызнова и в точности. Для нашего с вами разумения, по сути, прошлое и будущее – есть одно и то же понятие. Для нашей сегодняшней бренной жизни на земле теперешнее время есть одним единственным относительно реальным понятием и действительностью. Теперешнее время создает наше прошлое, частично измененное, из-за ряда случайностей и нашего выбора, соотносительно с давно минувшей когда-то, но еще не наступившей сейчас – будущности. Всем известна народная пословица: новое – хорошо забытое старое.
Мы все живущие на планете и все что нас окружает (как материальное, так и нематериальное) – являемся одним огромным механизмом и божья искра заложенная рукою творца есть во всем.  
Где свет там и тьма. Ведется бескомпромиссная вековечная вражда Духа Света и Духа Тьмы, и нету им примирения. Из зла можно прорастить добро – емкий и сложный процесс, который лежит в переубеждении, воспитании и принуждении – и наоборот. Даже из сатаны можно сделать праведника, если найти тактически верный подход и данное предприятие будет всецело зависеть от правильности выбора, а для такого может потребоваться целая вечность. А из праведника можно сделать черта…
Но рая,  как и ада, нет. Точнее в том образе и понимании, как рисуют это религии разных стран. Ад – это пустота, ничто. Полная материальная и духовная смерть. Рай – это не место с зеленными лугами и густыми лесами, где человек, упоенный вечным счастьем и любовью, где ягненок пьет из ручья рядом с волком. Это сказка смертного человека: выдать желаемое за действительное в ключе своих религиозных мировоззрений. Рай – это новая жизнь!    
7 июля (?) года
Для чего и кому это пишу? Не знаю. Все одно: никто не воспримет меня в серьез и не пожелает понять - а зачем? - проявив хотя бы для приличия элементарное внимание и участие. Как хочется излить кому-то душу! Но какой в том смысл? Чтобы мучительно принять очередную колкость, жестоко брошенную черствым шутником в лицо, уловить заговорщицкий шорох и опекающий сердце и  затылок смешок за спиной. Или обнаружить откровенное глумление в глазах собеседника, что только минуту назад проявлял неподдельный интерес и понимание. Бессердечное притворство!!!  После молча проглотить обиду или тут же броситься и отмстить кулаками?!
Нельзя делиться мне тяжелой ношей, что разъедает меня из нутрии, как кислота, ни с кем. Только моя надежная и безмолвная тетрадь в кожаном переплете способна внимательно и покорно выслушать меня на разграфленных страницах своих,  и тем самым, облегчить мое непосильное внутреннее ярмо. Все остальные же будут потешаться над тем, чего сами не помнят. Счастливцы! Для них я чудак, который поражен целым букетом психических аномалий, которого необходимо обходить десятой дорогой: мало ли что у дурника в голове?  Но я вовсе не сумасшедший! Не безумец! Я мученик...
* * *
Моим постоянным местопребыванием стала химерная «платформа Ожидания и Раздумий», размещенная на  вершине колонны и имеющая форму большого блюдца. Глядя вниз, я видел, как колонна своей длиной уходила  далеко вниз к поверхности праокеана Нун и вглубь его бездонной толщи, которую мог только представить. Не испытывал ни голода, ни холода, ни боли, ни усталости, ни сомнений и страха, а лишь всецело погруженный в медитацию, где сила моего разума приобрела неограниченные возможности. Также не испытывал морской сырости, а защищал от холода меня удивительный огонь в центре моего круга, который не мог обжечь плоти, а лишь приятно согревал меня изнутри. Здесь на головокружительной высоте воздух пьянил необычайной свежестью и ароматом степных цветов, что лился ко мне откуда-то из-за горизонта, чего не могло быть, к примеру, на километровых вершинах заснеженных альпийских гор, где из-за разряженной атмосферы испытываешь кислородный голод. Вокруг от меня, на расстоянии многих верст высились нечетные количества таких же колонн, на коих другие просветленные души ожидали своего часа, как и я.
Каждый вечер компанию мне составлял старик Род. Чтобы одолеть беспрепятственно расстояние и высоту, он принимал облик сокола. Явившись ко мне, мы вели беседу. Вдохновленный доверительным разговором, наблюдал за тем, как румяное солнце клонилось к краю, проложив ко мне серебряную дорогу и вскорости вовсе пряталось за бесконечной водной гладью. Любовался небом, которое заливалось алыми разводами, словно это все действо, сотворилось от того, что некто опрокинул красную чернильницу, подкрашивая брюха белесых облаков, таких же мягких и легоньких, как пух. Как зажигались яркие звезды и я, глядя на звездную карту, разбросанную мириадами жемчугов по всему чернильному небу, не отыскивал и не узнавал ни единого созвездия. Оно было чужим для очей, но родным для сердца. Все слушал старика и плодил в голове собственные думы, и корыстные намерения. Это странно, но человек всегда наступает на одни и те же грабли. Человек глуп и самолюбив.
И вот настало время, когда я,  набравшись решимости и подстегнутый пагубной алчностью к всезнанию, осмелился просить, чтоб мне были дарованы те откровенные знания, даже пройдя перерождение. Я был так искренен и убедителен, как никогда до этого. Старик на то не промолвил и пол слова и, погладив свою длинную седую бороду, только горько улыбнулся, удрученный моею дерзостью. Кивнул – мол, как желаешь, и, преобразившись вмиг в благородного птаха, улетел в необъятную даль.
Время незаметно летело, и приближался мой час, заново вкусить грешной земной жизни.    Я ощущал его присутствие всем своим естеством. И от того мне сразу ставало  тесно и душно, будто меня туго запеленали незримым горячим и влажным толстым полотном, ограничив меня в движениях. Стали улавливаться дальним слухом, пробивающиеся сквозь время и ширь пространства, незнакомые голоса, отдельные неразборчивые выкрики. Только теперь я впервые, за все время моего пребывания здесь стал испытывать неподдельную тревогу. Продолжалась эта фантасмагория еще определенный отрезок времени, пока в один назначенный день, потеряв  под собой резко опору, полетел, голося вниз, в совершенно спокойную, как в тазу, морскую пучину и соленая вода тут же сомкнулась волнами над головой...
* * *
Господи, если бы я мог знать, что меня ожидало – то не просил бы ни о чем!
Когда-то я плодотворно существовал, как выдающаяся личность, талантом с большой буквы, что стремился познать абсолютную истину и добился своего, но – жестоко поплатился тем, что стал никчемным обывателем в следующей. Я жалкий бродяга, который мыкается по рутинной жизни и не в состоянии найти свое место под солнцем, не имея постоянной работы, а потому и средств для должного существования. Выброшен на улицу, как безродная собачонка. Не в состоянии пустить свой бытийный потенциал в нужное русло. Я, не реализованный и  не востребованный, а значить несчастный. Неудачи постоянно преследуют меня по пятам. Среди самой отчаянной нужды и унижений нет мне и занятия по душе, которое бы мне приносило успокоение и радость. Поглощен весь без остатка внеземной, недоступной для других, тайною, терзаемый и томимый ею в своей телесной темнице и влача скудное существование… не существование – выживание.
День за днем в невыносимой безнадеге приголубливаю в сердце, которое вот-вот, кажись, разорвется на кусочки, мысль о смерти, чтобы оборвать одним разом все мои душевные муки. Но смерть не торопиться. Я должен познать искупление через боль. Нет, я не пытаюсь поскорее отойти в иной мир, делая попытки суицида! Ни в коем случае: то большой грех! Лишь прошу проведение ниспослать мне быструю погибель. Готов даже заплатить наемному убийце, чтоб он милосердно дал мне смерть от пули или кинжала, но у меня нет на это денег, я беден как церковная мышь. Смерть подаянием не получить!
И когда все-таки смерть явиться мне и стоя за моей спиной, сдавит своими костлявыми пальцами горло, вырывая из меня душу – я вновь окажусь ТАМ, в Храме Перерождения. И упав со слезами на очах к ногам, стану страстно просить Великого Старца простить мою глупость и забрать мой дар обратно, который принес мне не отраду, а одно несчастье. Потому что нет горшего проклятия, большей муки и страдания – нежели жизнь вечная, без необходимого отдыха и очищения через светлое перерождение души. Сейчас же мне остается только стойко тянуть земной горестный удел и смиренно ждать конца моего пути.
Следующий отпущенный мне срок - если он настанет - хочу прожить с чистого листа и в неведении об опыте предыдущего. Хочу жить, как все: любить и быть любимым, познать в юности страдание от неразделенной любви.  Испытывать доступную земную радость. Искать и непременно найти свою половинку и с нею растить наших детей, проращивая в них только доброе начало. Хочу прожить долгую жизнь и найти свое призвание, быть полезным социуму и оставить свой след, внеся большой вклад в общее дело, на благо поколениям. Но упаси меня Бог, снова замахнуться на запредельное, ибо плата за то непомерно высока и чревата безумием. А я хочу просто жить одной жизнью и наслаждаться нею без остатка и брать из нее все необходимое, что по силам моих окажется.
А после того, как проживу интересную, насыщенную, полноценную жизнь, смакуя все ее прелести и возможности, буду лежать на смертном одре, в окружении близких родственников и верных друзей, мысленно оглянувшись назад, буду доволен всем, чего я достиг - то с чистою совестью и легкою душою смогу распрощаться с этим миром. С благодарностью и надеждою на то, что это еще не конец. И умру спокойно и с улыбкой на устах, а не с мучительным оскалом, с передернутым судорогой лицом в жуткой гримасе.

P.S.
Этот материал попал в мои руки во время прохождения срочной службы в армии. Рядом с военной частью, где проходила моя служба, располагалась психиатрическая лечебница. И нередко на территорию, во время послеобеденного перерыва, когда личный состав сидел в "курилке", через забор к нам перебирались пациенты просить сигареты. Один из них и передал мне эти записи за пол пачки сигарет. Хозяина этих строк к тому времени уже, к сожалению, не было в живых. И потрепанная тетрадь  находилась на хранении у другого человека. Имени писавшего я не узнал, так как и тот, кто мне ее передал, ответить не мог – он был немым. Почему он отдал дневник мне - не знаю. Просто так случилось. Оригинал этих печальных хроник имеет намного больший объем, нежели я его здесь представил. Но большая часть написанного полная околесица, которую я не смог расшифровать.  
      
АСАДЧИХ Ю.Н. 2007 год, июнь

* Амнезия антероградная – амнезия. Которая характеризуется тем, что память не воспроизводит события с начала болезни.
Амнезия фиксационная – амнезия, которая характеризуется тем, что не запоминаются текущие события (день. Число и т.д.)
Амнезия ретроградная – амнезия, которая характеризуется выпадением из памяти событий, предшествовавших началу заболевания.
** Дисфория – тоскливо-злобное настроение. Возникает спонтанно и продолжается от нескольких часов до нескольких дней. Характеризуется озлобленностью, мрачностью, повышенной чувствительностью к действиям окружающих, склонностью к вспышкам агрессии. Встречается у страдающих эпилепсией, психотерапией и при органических поражениях головного мозга.
Астения ( от греч. Astheneia – бессилие, слабость) – нервно-психическая слабость, проявляющаяся в повышенной утомляемости и истощаемости, сниженном пороге чувствительности, крайней неустойчивости настроения, нарушения сна.
*** Эмпирей – жить в отрыве от действительности, предаваться мечтам.

История cоздания стихотворения:

0

0

Понравилось произведение? Поделитесь им со своими друзьями в социальных сетях:

Количество читателей: 612

Рецензии

Всего рецензий на это произведение: 2.

Василий Алоев

Это интересно!

2015-04-24 15:11:14

Юрiй Асадчих

Спасибо за отзыв!

2015-04-24 15:17:49

Александр Валериевич

Хотел сделать несколько замечаний по тексту, но постскриптум обезоруживает...

"Но большая часть написанного полная околесица, которую я не смог расшифровать".(с)

Послание было зашифровано?

Интересно было бы прочесть оригинал, несмотря на некоторые противоречия и "погрешности" выдумки в данном варианте недостаток конкретики преследовал на протяжении всего чтения, увы.

2015-04-22 19:40:17

Юрiй Асадчих

Да, с текстом проблемы, сыровато еще. Надо работать.
И не откажусь в помощи: в подсказках, в рекомендациях

2015-04-23 14:02:09

Александр Валериевич

Юрий, что то Вы меня запутали. Вы же говорите автор умер, так смысл?

2015-04-23 17:19:22

Юрiй Асадчих

Данное сочинение – эксперимент. Насколько я знаю, наука еще не смогла понять и объяснить причины возникновения некоторых психических заболеваний, к примеру, шизофрении, которая может зарождаться у человека еще в утробе матери. Это была попытка, может не вполне удачная, залезть в голову человеку с подобной психологической патологией, увидеть его внутренний и внешний мир его глазами, и тем самым предложить читателю свою гипотезу. Хочу отметить, что мои взгляды, не коим образом не совпадают со взглядами на мир, главного героя. Этот текст полная моя художественная выдумка, не отражающая реальных фактов и событий.

2015-04-24 14:36:43

Оставлять рецензии могут только участники нашего проекта.

Регистрация

Рейтинг произведений