Автор: Юрiй Асадчих
Тема:Мистическая проза
Опубликовано: 2015-10-05 21:00:20
Автор не возражает против аналитического разбора и критики в рецензиях.

Сватовство Шляхтича

(отрывок из: "Сказание о Румынской Княжне")

  Решил как-то посвататься к румынской Княжне один очень богатый и знатный по всей Украине и за ее
пределами Шляхтич – давно уже поганый старикашка с плешью и седыми редкими усами до груди. По сути,
он являлся влиятельнейшим магнатом, но сам он в том утверждении согласия не имел, отрицая и говоря, что
единственными настоящими богатствами есть его честное имя, благородные помыслы и богоугодные дела. И
что он больше чем кто-либо другой родственно близок к простому народу. По чести скажу, что рицая слова
сии, кривил он душой, ибо все его добрые дела можно было перечислить на пальцах одной руки, если
таковы могли прийти на ум, хорошенько напружив память.
    Слыл Шляхтич холостяком – ни жены, ни детей – знай себе, богател день ото дня, копил, откладывал…
Скупердяй редкостной породы, каждая копейка на счету – на себя лишний раз не потратится! У такого черт и
медяка не выдурит, и бедная вдовица с голодными детьми у порога черствого хлеба кусок на коленях не
вымолит. В отношения по мужской части всю жизнь вступал только с дворовыми бабами в стогах, да на кухне
с немой поварихой Ефросиньей. Если верить сплетням - у того, похоже, имелся грешок и с Попадьей. Это
объясняет ту натянутость отношений между сластолюбивым Шляхтичем и приходским святейшим Батюшкой,
который на отрез отказывался то новый амбар высвятить, то горилку и крашенки в Пасху посвятить пану. А
одна словоохотливая бабка-повитуха – взахлеб, колоритно – протороторила  весьма занятную историю –
налаживая на себя по десять раз крестные знамения для убедительности и правоты слов – будто видела их
святейшего Батюшку и Шляхтича, после обедни, тягающими друг друга за чубы за церковью. До того наш
Батюшка осерчал – торохтела она – что, не крестясь, бранился отборной руганью, упоминая всех чертей
поименно и матерь ихнюю, что в пекле сатане галушки варит. Даже с горяча своего гнева праведного,
трижды перетянул прелюбодея по  спине коптящим благовониями кадилом! Но верить ли сим бабьим
сказкам или нет – дело каждого…
  Намножил  за жизнь свою богатства несметные, а передать-то их некому: потомства нет, родни, которая
могла бы вступить в наследство, нет – всех пережил, - и на тот свет сокровищ не забрать. Вот и решил он
поехать свататься к молодой румынской красавице, о которой столько вокруг разговоров в последнее время.
Несколько лет назад сия Княжна вместе с отцом, вдовцом Князем, и покойной ныне маменькой, переехали из
Румынии и облюбовали  себе живописную местность вблизи Буга. На которую, скажем прямо, некогда и у
него были виды, да как-то не свезло: не смог у норовистого польского короля выбить грамоту на владение...
Что вполне естественно, ибо Шляхтич был жаден, а у короля, как это полагается,  были большие запросы.
Ну, знаете ли: расходы на содержание войска, траты на шумные банкеты, всяческие развлечения
требовавшие немалых капиталовложений. Богатый старик твердо был уверенный в том, что никакая
красавица в мире не устоит перед его обаянием, его положением в обществе, а особенно перед его,
затмевавшим взоры, золотом, кое и за несколько лет не пересчитать двум дюжинам жидов, если даже будут
непрерывно считать днем и ночью без сна и отдыха.
  Челядь, весело перешептываясь и украдкой хихикая, этак сыскоса поглядывала на Шляхтича, и
неторопливо грузила в телеги без счету добро разное: золото и серебро, поросят и гусей с курами, и мешки с
зерном, и бочонки с медом, вина в кувшинах и бутылках в телеги понаставили, корзины с грибами, с
фруктами, с овощами, что только-только с грядки, а колбас и сыра –  страх, сколько всего понабрали –
загрузили и рушили в путь.
  Находясь в состоянии крайнего возбуждения, перед предстоящим сватовством знаменитой невесты, слава о
которой разнеслась во все уголки государства – места себе не находил, накручивая, на трясущиеся от
волнения крючковатые пальцы, длинные усы. Сидя в прыгающей на ухабах карете все ерзал на мягком
обшитом бархатом сидении,  раз за разом выглядывал из окошка и с негодованием покрикивал, делая
вознице страшные глаза: «Ну? Скоро там?!» Шляхтич так торопился, так беспокоился (как бы желанную
невесту до его приезда никто другой не засватал, и она дала свое согласие) – из-за чего у него на полпути
случился удар. Стариковское сердце, не выдержав радостного томления, лопнуло на кусочки. Праздничный
обоз тут же развернули в обратную сторону и по прибытию справили шикарные поминки. Четыре дня
пьянствовали и накушивались до неприличия  дворовые мужички и бабы в память об усопшем хозяине, так и
не постигнувшим прелестей супружеской жизни с румынской Княжною. Поговаривали даже о чуде: о том,
что, выпив за упокой немало чарок горилки – вдруг заговорила повариха Ефросинья. Но, что именно она
говорила - никто не смог вспомнить – все были вдрызг пьяные. Загуляло простонародье: пили, ели, ноги
шли в пляс, да так загуляли, что в хмельном угаре, кое-кому, а его мысль поддержало большинство, взбрело
в голову сотворить в пределах владений покойного Шляхтича – независимость и суверенитет! И царем, чтоб
конюха обязательно! Ну, а хозяйское добро разделить по-братски поровну, чтоб без обид: одну половину -
ясно дело - конюху, а другую разделить, по чести, меж остальными. Отдельные горячие головы даже
похватали вилы и топоры в знак одобрения.
  Тут-то к ним на поминки и пожаловали высокопоставленные польские чиновники и вооруженная до зубов
конница, поглядеть – что и как тут…
И, что интересно – после долгих и изнурительных допросов – на вопрос: «Кто зачинщик?», конюх выдал – к
всеобщему изумлению – повариху Ефросинью, которая к тому времени – ну как назло – заново потеряла дар
речи…

АСАДЧИХ Ю.Н. 2007год.

История cоздания стихотворения: