Автор: Ирина Островецкая
Тема:Свободная тема
Опубликовано: 2020-03-25 13:23:40
Автор не возражает против аналитического разбора и критики в рецензиях.

ЖДИ (отрывок из романа «Хочу быть содержанкой»)

       Лика жарила мясо, готовила завтрак сыну, и сквозь сковородочное
возмущение, чайника шипение, кошки завывание, и кранов воздыхания, она улавливала гнетущую тишину в глубинах утренней квартиры. Эта тишина давила на сознание и прогоняла из головы почти все мысли, кроме одной: «Когда же?!...»
       Всё самое важное в жизни Лики случилось вчера. Сегодня начался новый день, появилась новая точка отсчёта. Отсчёта чего? Суббота началась с привычных движений. Там, где-то в недрах ещё сонного пространства, сын ожидал приглашения к столу, а, тем временем, беззвучно, чтобы не раздражать мать, сражался с компьютерными монстрами. На работу торопиться было не зачем, суббота только начинала свой разбег.
       Лика с нетерпением ждала обещанного звонка. Ещё вчера, при расставании, она сказала Паше, что не стоит начинать глупый роман в их возрасте. Но, сказав банальную глупость, всё же, надеялась, что мужчина поймёт правильно её глупые слова: она хотела, нет, жаждала продолжения случайно возобновившегося романа… Паша – интересный собеседник и Лике вчера очень нравилось слушать его рассказы о дальних странах. Жаль, что время вчера пролетело и истекло так незаметно, а обязанности с обязательствами быстренько призвали к порядку…
Сегодня, с самого утра, она терпеливо ждала…. Бежали минуты, день, не спеша, пробегал мимо, а звонка от Паши не было до самого вечера! Вечером он тоже не позвонил… Обманул? Балагур! Или что-то пошло не так? Что? А она здесь при чём? Мог бы позвонить и, хоть бы, извиниться!
Она сама во всём виновата, сама оттолкнула свою последнюю надежду. Дура, или совсем постаревшая? А может, и то и другое?…..
В течение этого сумбурного субботнего дня, ожидания Лики так и не увенчались успехом. В хлопотах к вечеру женщина забыла о своём желании и о его исполнении, а вечером, неосознанно уперев свой взгляд в экран телевизора, украдкой, тихо вздыхала и молила Судьбу о пощаде. Мысли её летали далеко, за ходом событий на экране она не следила, и телевизор в тот вечер работал не для неё. От непонятной обиды хотелось плакать. Так и не позвонил. Ох, сама виновата…
       От Паши не было никаких известий ни в тот день, ни, на следующий. Вся неделя прошла в повседневных хлопотах и заботах, о Паше и вспоминать было некогда. Острота момента утратила свою остроту, постепенно уходя в прошлое, забываясь… Но, всё равно, глупое чувство неудовлетворённости и самобичевания, изнутри безжалостно грызло Лику всю неделю. Обещал, и не позвонил…. Обманул?... Сама виновата? Сама!…
Как часто такие ситуации случались в жизни, и до соплей, бывало, обидно, что к случившемуся сама-то ручку с гнилыми мозгами и приложила! То было, совсем раньше, когда она была моложе и сохранялись ещё надежды на счастливое будущее. Сейчас горько было осознавать, что время истекает бесцельно, безрезультатно и безвозвратно. Время не остановить, не уговорить, не обмануть. Вернуть можно лишь воспоминания. Но, зачем? Да, кошка назад не побежит, а жаль!...
Ведь в прошлом допущено столько преглупых и досадных ошибок. Их уже не исправишь. О них можно лишь сожалеть! Вот, если бы, я бы!… Уже никто не скажет, что у неё всё впереди. Годы безжалостно пролетели мимо неё, а она и не заметила, когда это случилось, что она впереди и очутилась, а позади – воспоминаний рой! И вот, теперь она так и высится памятником на горке своих воспоминаний, и мечтает вернуть назад то, что просмотрела, не учла, потеряла навсегда…
       В пятницу вечером вернулась с работы уже затемно, с полными сумками еды. Сложила продукты в холодильник, приготовила лёгкий ужин, и села смотреть телевизор в ожидании сына. Он тоже задерживался. Даже предупредил об этом, позвонив в середине рабочего дня.
       Два звонка раздались неожиданно и одновременно, заставив вздрогнуть от долгожданной неожиданности. Лика растерялась, не зная, куда бежать в первую очередь. Телефон требовательно кудахтал, заливался возмущённой трелью подвыпившего соловья, и звал в кухню, а входной звонок истерически тявкал голосом обезумевшей дворняжки, требуя впустить припозднившегося гостя.
«Раскудахтались оба, звери ненасытные! Кто бы это мог быть, в какую сторону бежать сначала?! Надо бы батарейку в телефоне заменить…. – с досадой думала Лика. – Сын бы не звонил так нахально. У него же есть свой ключ от входной двери!»
       Подскочив к телефону и схватив трубку, Лика бросилась к входной двери.
- Кто?! – слегка задыхаясь, громко вскрикнула она, даже не подумав ответить возмущённой трубке.
- Ма, открывай, это я! – послышался голос сына.
- А где твой ключ? – спросила Лика, когда сын вырос на пороге.
- Куда-то сунул и забыл. Сейчас буду искать.
- Ищи, ищи! – назидательно пригрозила сыну, и в трубку: - Алло!
- Лика, это я, Паша! – проскрипела трубка. – Ты извини….
      Лика уже не слушала извинений и объяснений. Испорченность трубки сейчас не раздражала, а, наоборот, спасала положение. Вся эта чепуха, которую усердно нёс Паша, была ей безразлична. Главное – он позвонил, правда, с недельным опозданием. Ну, и пусть, с опозданием. Главное - позвонил! Лика нежно и ласково прижала трубку к груди и начала её поглаживать большим пальцем правой руки. Позвонил…. Всё-таки, позвонил, а она уже и не знала, что придумать, чтобы оправдать своего давнего друга!... Лика снова приложила трубку к уху, потом снова прижала её к груди....
- Алло, я вас не слышу! – схитрила она, чтобы насладиться извинительными нотками приятного голоса.
- Алло, Лика! Это я, Паша! – снова возбуждённо кричала трубка, прижатая к груди.
- Паша, неужели…. – начала, было, Лика, но не договорила. Комок сырости неожиданно подкатил к горлу, мешая произносить слова. Запекло в уголках глаз. Паша выкрикивал извинения, объяснения, а Лика слушала, ничего не понимая, и вспоминала…. Давно забытые картинки бурной молодости калейдоскопом проносились мимо её сознания. Огромная прозрачная слеза бриллиантом вдруг медленно заскользила по щеке. Он тогда тоже звонил и извинялся, а она и слушать не стала, бросила трубку на рычаг, и разлука продлилась почти сорок лет. Зачем тогда так поступила, она даже сейчас объяснить бы не смогла. Лика забыла о своём друге на долгие годы. И если бы не Галочка Сидихина, их сокурсница, той встречи  могло бы и не случиться…. Нет, она больше никогда не сделает такой глупости, думала она и крепко прижимала трубку к груди.
- Ма, трубку у уха держат. Так лучше будет слышно, поверь! – съязвил сын, проходя мимо неё по коридору квартиры. – Я ключи нашёл. Забросил в портфель, а они, там, в бумагах затерялись…. Я ещё и батарейку для телефона купил. Вставим, будет лучше слышно….
       Сын прошёл в кухню, а Лика встрепенулась и послушно приложила трубку к уху.
- Лика, ты согласна?! – возмущённо скрежетала трубка голосом Паши.
- С чем я должна согласиться? – удивлённо воскликнула Лика.
- Ликерия Петровна, вы глючите! – взревела возмущённо трубка, совсем забыв, что в её середине трудится старая, отработавшая своё, батарейка.
- Прости, повтори, пожалуйста…. – смущённо воскликнула Лика.
- Я говорю, что завтра будет хорошая погода, и я тебя приглашаю на ипподром! – выпалила трубка.
- Чего, чего?! – удивлённо воскликнула Лика.
- Приглашаю тебя на конную прогулку по Голосеевскому парку! – возбуждённо кричал Паша.
- А с парашютом прыгать надо будет, подушку с собой брать?! – почему-то рассердилась Лика. – Вот, дурак, чего удумал! Ты о возрасте не забыл?!
- Лика, конная прогулка даже полезна для твоего остеохондроза! – почему-то рассмеялась трубка, и завяла. Пашка, гад, отсоединился.
- Ничего не поняла, - пробурчала Лика, и сунула трубку в гнездо телефона. В трубке что-то пискнуло, щёлкнуло, и она снова была готова к связи.
- А что ты должна понимать? – с интересом спросил сын. – Сейчас сделаем так, чтобы до тебя быстрее информация доходила.
- Что ты собрался делать? – сердито пробурчала Лика.
- Батарейку вставлю в трубку. А у тебя какие новости?
- Конная прогулка у меня завтра. Что в таких случаях надо надевать? – растерянно спросила Лика.
- Ого, мать, растёшь в моих глазах! Ты кого на старости лет умудрилась подцепить, молодого миллионера? Антиквариат нынче в цене! – съязвил сын.
- Ага, миллиардера! Ещё слово, и поколочу! – окончательно рассердилась Лика, и включила кран, чтобы вымыть грязные тарелки.
- Ма, ты не сердись, я, правда… - смутился сын.
- Вот, ты уже здоровый мужик, а не понимаешь…. – обиделась Лика.
- Ну, прости, прости, - защебетал сын. – Я и забыл, что мы в невестах засиделись. Сначала надо самой определиться.
- В чём?! Как я на ту клятую лошадь залезать буду?! Да, давно я тебя не колотила! – с досадой воскликнула Лика.
- Не только. Сначала надо определиться, желает ли мадама принять предложение нового ухажёра…. – монотонно проговорил сын, закручивая последний винтик в трубку.
- Ах, ты, ж, ах, ты, ж! – возмутилась, было, Лика. И сразу, как-то, осела, задумалась.  А, действительно, хочет ли она принять это странное предложение? Ответ забил набатом в виске: «Да, да, хочешь, ещё как, хочешь! Не прибедняйся, не отвертишься, и на лошадь бодренько вскарабкаешься, если обстоятельства жертв потребуют!».
- Так, что же мне надеть? – беспомощно повторила свой вопрос Лика.
- Надо подобрать что-то из имеющегося гардероба. Наверное, мой спортивный костюм тебе великоват. Ничего страшного, один раз сможешь его смело использовать. Штаны и рукава подкатаешь, наденешь мои кроссовки, и вперёд, фря, руби бубло на белый пароходик! Правда, может, больше и не будет поездок на лошадках в твоей жизни. Не упусти свой шансец!
       Лето настойчиво напоминало о приближении сезона отпусков, и Лика готовилась провести свой отпуск в санатории на ЮБК. Уже и путёвки сын выкупил, и скоро уезжать надо, а тут предложили лошадиную прогулку прямо перед самым началом счастливых, свободных дней!
       В субботу с самого утра Лика лихорадочно собиралась в поездку на лошадях. Глупая поездка, решила для себя женщина, и надумала отказаться от предложения.
Паша, изобразив на лице надменную улыбочку, вырвал сумку с вещами из рук, и небрежно бросил поклажу на заднее сидение своего шикарного автомобиля.
- А ты – рядом со мной! – воскликнул он, усаживая женщину, как королеву, на переднее пассажирское сидение. Сын наблюдал сцену посадки из окна. Он, на прощание, весело расхохотался и помахал рукой.
«Он смеётся надо мной! Ну и пусть!...» - подумала она и помахала сыну рукой, в ответ.
       И, вот, случилось! Лика ехала на стройной длинноногой и очень высокой кобыле чёрного цвета, а рядом гарцевал красивый конь Паши. Лика не знала, как охарактеризовать окрас коня. Красавец на тонких длинных ногах, с горящими глазами, был коричневым, с чёрной гривой и таким же невероятно пушистым, аккуратно расчёсанным хвостом.
- Смотри, как он тобой восхищается! – воскликнул Паша, объезжая кобылу Лики уже раз в десятый. – Не могу понять причины! Конь влюбился в тебя, я ревную!
- Вот, что за глупости ты говоришь! – даже рассердилась Лика, и слегка пришпорив своё животное, поехала чуть быстрее вперёд.
- Лика, не сердись, - кричал Паша сзади. – Я же тебе не раз говорил!...
       Конь дёрнул поводья, и побежал вперёд, унося на себе Пашу, обгоняя Лику с её чёрной, медлительной кобылой и она так и не узнала, о чём не раз говорил ей Паша.
- Паша, не оставляй меня наедине с этой дамой, я её боюсь! – запаниковав, испуганно завизжала Лика. Паше с трудом удалось остановить коня, и тот резко затормозил на небольшом возвышении дороги, нервно подрагивая и качая головой вниз-вверх. Паша едва удержался в седле.
- Ты как, не испугалась? – заботливо поинтересовался Паша, а Лика из страха вывалиться из седла, мёртвой хваткой вцепилась в гриву своего животного, и боялась её отпустить. Даже пальцы побелели от напряжения.
- Он так и будет головой качать, как болванчик китайский?! – напряжённо спросила Лика, с трудом направляя свою лошадь в сторону коня.
- Ему с ветром поспорить хочется, и себя показать, а я его сдерживаю, но, как воспитанный молодой конь, он терпит. Прости нас, пожалуйста! - рассмеялся Паша. – Если ты не испугаешься, мы с конём немного вокруг озера побегаем, а ты просто шагом нас догоняй по этой дорожке. Никуда не сворачивай. Твоя кобыла так не побежит. Она старая, покорная, и дорогу знает. Положись на её знание, и ничего не бойся.
       Не успел Паша закончить предложение, как конь взвился, и вихрем понёсся прочь, в одно мгновение, исчезнув из поля зрения женщины. Лика только услышала удалявшийся цокот копыт где-то далеко, за густыми ветками кустов лещины. В те минуты она проклинала всё на свете: и своё необдуманное согласие, на лошадиную прогулку, и Пашку с его глупой заботой. Его глупая затея умчаться вперёд, на своём психическом коне, оставив её в обществе совсем незнакомой старушки-кобылы Гали вызывала раздражение. И весь этот глупый, суматошный день, и кроссовки сына, которые были на три размера больше, и нелепо закатанные до колен штаны, и рукава спортивной куртки усугубляли неудовольствие.
Захотелось слезть, сползти с лошади, чтобы не подвергать себя напрасному риску, быть выброшенной из седла, но вспомнив, каким образом три здоровенных и сильных мужика высаживали её на эту громадину, Лика передумала. Сейчас она ощущала себя Щёрсом, замершим на бульваре Шевченко. Или Богданом Хмельницким, застывшем на Софиевской площади. Булавы только и не хватало!
       Она одна ехала по лесной дорожке, проложенной среди кустов лещины на своей высокой, но старой кобыле.
«Старая тётка на старой кобыле плетётся тропинкой, а кое-что в мыле!» - мелькнула безжалостная мысль, и исчезла. Солнце с трудом протискивало свои жаркие лучи сквозь густую сень ещё молодой, но уже густой листвы. Жарко не было. Но, ощущалась интенсивная работа полуденного светила. Лужайки, мимо которых плавно проносила её кобыла Галя, пылали жаром под его яркими лучами.
       В результате размеренной езды, мысли успокоились и лениво копошились в голове. Но, ни одна из них не касалась работы!
«Нет, молодец, всё-таки, Пашка, вытащил меня на природу. Можно захлебнуться от избытка такого свежайшего воздуха! И, все равно, я же, всё-таки, еду! Да ещё как, с таким полуподвыподвертом! Правда, и я - молодец, не испугалась, залезла на эту громадину. Правда, костюмец мой немного подкачал… Ничего, и так сойдёт. Я и кроссовок-то никогда не ношу, не потерять бы сыновьи. Как же они предательски болтаются на ногах! Привычнее туфли на каблуках. Наверное, со стороны выгляжу смешно и странно в подкатанных штанах и в кроссовках на три размера больше! А рукава-то, рукава! А как бы я выглядела в моих модельных туфлях в этой ситуации?!.... – рассмеялась своей мысли Лика. – Надо бы его поискать, а то, и заблудиться не долго, в этих дебрях! Я бы сама ни за что бы!...»
       Паша нашёлся сам. Его конь, спокойно перебирая тонкими, стройными ногами, двигался навстречу женщине.
- Ну, ты как? – заботливо спросил Паша, с трудом сдерживая дыхание.
- Ого, конь скакал, а ты так тяжело дышишь! Запыхался?
- Ха-ха-ха! – рассмеялся Паша, и повторил свой вопрос.
- Немного испугалась. А вдруг на меня бы напали? Я бы заблудилась, если бы драпать пришлось,  – слегка шуточно возмутилась Лика.
- Кто бы на тебя здесь напал?! Робин Гуд жил давно и в Шервудском лесу, между прочим. То в Уэльсе, в Англии, если мне не изменяет память, а этот лес – Голосеевский, в Киеве. Да, и грабить тебя совсем не выгодно, себе дороже выйдет. Ничего с тебя и снять нельзя. – Паша окинул Лику критическим взглядом. - Разве что, кроссовки раритетные, но, они не твои, сыновьи, могут возникнуть проблемы у горе-охотников! – весело продолжал хохотать Паша.
- Старая баба на старой кобыле брюзжит,
    Кобыла не резво, но, всё же, бежит, - грустно рассмеялась Лика
- О, ты в юность возвращаешься, стихами начала говорить. Помнишь, как мы в буриме играли? Ты всегда выигрывала!
- Помню…. Всё помню, но не всё вспоминать хочется…. – поёжившись, ответила Лика.
- И не вспоминай, если не хочешь. Ты мне лучше расскажи, что у тебя на работе, как идут дела, не послабилось? – уже серьёзно спросил Паша.
       Теперь они ехали рядом на своих скакунах по лесной дороге, которой, казалось, не будет конца. Животные шли смирно, бок, о бок, давая возможность седокам вести оживлённую беседу.
- Новостей нет. Володя пока удержался на своём месте, и развил бурную деятельность по перестройке работы в отделении. Меня никто не трогает, – бегущей строкой сообщила Лика – Готовимся к отпускам, и к каким-то переменам.
- Не всё гладко, я же знаю! – недовольно пробурчал Паша, и, всё же, настаивать на откровениях Лики не стал. Не говорит, значит, не созрела к предметному разговору... Позже расскажет…
       Да, не всё было так гладко, как бы хотелось, но откуда он знает?! Значит, справки наводил… Зачем?
Лика не стала задумываться, не стала возражать. На прошлой неделе снова пришло, письмо  пасквильного характера на Володю, нового заведующего стоматотделением, уже второе по счёту. Отец, главврач поликлиники, пока снова сумел отстоять сына и удержать его на месте. Володя продолжил свою программу по реконструкции работы в отделении. Лику в очередной раз обидела Люда, да, так, что ни о каком примирении не могло быть и речи. Володя же пытался опереться на помощь Лики, но её поддержка оказалась слишком слабой и не правомочной в данной ситуации. Так, зачем об этом вспоминать здесь, в лесу?
       Эту поездку с Пашей Лика долго не могла забыть. Паша уехал, а чувство благодарности не покидало женщину. Он часто позванивал, но больше ничего не предлагал. Справлялся о делах, и всё! Он уже однажды сказал, что хотел, а повторяться не было смысла. Взрослые люди обязаны самостоятельно принимать решения.
       И Лика приняла своё решение. Она самостоятельно починила сломанную установку, купила ультрафиолет для лучшей сохранности стерильных инструментов в кабинете, пристроила слюноотсос к установке. Денежных расходов ей никто не восстановил. Никто не спросил, откуда она взяла деньги на такие серьёзные траты, ни у кого даже в мыслях вопроса о деньгах не возникло. Вместе с тем, женщина была горда своими успехами, пусть и с крупной потерей денежной массы из личного кошелька. В этом кабинете всё было сделано её руками. Даже линолеум постелили за её счёт. Как оказалось, очень приятно подводить итоги проделанных работ. Деньги здесь роли не играют. Так, второстепенный фактор. И в этом Паша оказался прав.
       За несколько дней до начала отпуска Лики у санитарки пропала связка ключей, вместе с ключом от её кабинета. И, чтобы женщина не платила денег за изготовление дубликатов, Лика, на время, отдала ей свой ключ. На это происшествие никто бы не обратил  внимания, если бы оно в будущем, в самый щекотливый момент её жизни, не откликнулось бедой для самой Лики. Своего будущего не знает никто, даже на час вперёд, никому не дано заглянуть.
Лика сделала этот жест доброй воли от чистого сердца. А вот сплетницы в отделении оценивали поступок женщины совсем по-другому. Говорили, что Лика от чего-то откупилась. Санитарка, выразив благодарность, говорила, что в тот день, последней брала связку ключей Людмила Николаевна и не вернула ключи на место. При этом, женщина ничем не могла подтвердить свои слова. Случай забылся, затерялся в суматохе дней, и вскоре о нём никто не вспоминал.
Пришло очередное письмо на адрес директора диагностического центра, к которому теперь относилась поликлиника, в которой работала Лика. Письмо было за подписью «врачи отделения». Под текстом стояло много подписей, часть из которых выглядела довольно странно, будто их подделали. Лика впервые увидела бумагу, когда комиссия, в составе трёх человек, зашла в её кабинет. Потом было собрание трудового коллектива стоматологического отделения.
Володю на этом собрании грубо отстранили от занимаемой должности, вменив ему в вину тысячу несуществующих пунктов нарушений в работе. Он ушёл без скандала, тихо, и стал работать простым хирургом-стоматологом. На его место назначили молодую женщину, одну из докториц отделения. Нет, нельзя сказать, что она была плохим врачом, правда, о роли заведующей большим отделением ей пока рано было мечтать.
Громче всех этому событию радовалась Людмила Николаевна, и аплодировала новой начальнице, стоя.
Лике больно было смотреть на Володю. Высокий красавец, ширине плеч которого, можно было позавидовать, ссутулился и хотел казаться меньше ростом и незаметным среди бушующих, радостных женщин. Чему радовались эти бабы, было не понятно. Только через месяц Лика поняла причину их глупой радости, а позже она поняла, что радость эта была вовсе не глупой, а желанной и кем-то спланированной…
       Отпуск Лика провела весело и интересно, в компании внука и дочери. Феодосия – город с многовековой историей. Лика вместе с Олей и Димой, побывали во многих туристических поездках, многое повидали, о многом узнали, и, самое главное, каждый день купались в море до посинения.
Лика ни разу не вспомнила о неприятностях, происходивших на работе. Видимо, не нужно было ей думать о работе во время отпускного периода. А, вот, о Паше, женщина вспоминала почти каждый день. Лика с жалостью думала о том, что Паша отказался приехать в Феодосию, даже, на несколько дней. Сослался на занятость. Какой же она была дурой, когда так цинично отказала ему, в своё время… Он тоже отказался приехать в Феодосию. Сослался на неотложные дела, а Лика по-своему понимала, почему он так поступил. Не хотел мешать семейной идиллии. Жаль, Паша не спросил у самой Лики: как она относится к такому его решению.
       Закончился отпуск неожиданно быстро. Снова надо было спешить на работу. В первый же понедельник Лике сообщили, что её посылают в военкомат, и полностью снимают с приёма. На совсем… Слова «полностью и на совсем» больно кольнули в сердце. Значит, отбирают всё и уже навсегда!... Сердце, не желая смириться с такой постановкой вопроса, дало первый серьёзный сбой…
Дома пришлось принимать сердечные капли, есть таблетки, которые предложила ей кардиолог поликлиники. Боли в сердце постепенно прекратились. Спасибо этой мудрой женщине, кардиологу поликлиники. Она предложила Лике искать что-то другое в работе, чтобы радость снова зазвенела в сердце. Как же много времени потребовалось Лике, чтобы найти это «что-то другое»…
На очередном собрании трудового коллектива Люда громко радовалась новому назначению Лики.
- Твоё место в военкомате. Ты оттуда уже никогда не выйдешь! – с ненавистью прошипела злая колдунья вслед растерявшейся женщине. Откуда такая ненависть, Лика понять так и не смогла.
       Подобное неожиданное назначение было грому подобно. После отпуска, без копейки в кармане, невозможно было даже поверить, что у неё отобрали уже совсем всё и навсегда. Возврата к прошлому уже не будет! Так решила Люда. Она всю неделю ходила мимо Лики с гордо поднятой головой и упорно что-то шептала. Губы её двигались в такт мысленно произносимым словам. Провожая женщину злобным взглядом, мстительно улыбалась. Лика не знала, понятия не имела, как защититься. Ей казалось, что её раздевали на глазах у толпы, а она не знала, как и чем себя прикрыть от злых, любопытных и жадных взглядов. Никогда не сталкивалась она с таким вероломством и, даже не могла нарисовать в мозгу нужную схему защиты. Что в таких случаях надо делать, она понятия не имела. В такие минуты женщине казалось, что кто-то сдирает с неё все одежды, вместе с дряблой кожей не спрашивая на то разрешения, и злобно смеётся над её старым, давно нестройным телом.
- Вы забудьте о приёме, - строго сказала новая заведующая.  -  Я бы посоветовала вам написать заявление об увольнении. Вы уже отработали своё. Пора уступить место молодым!
«Стерва! Как такое возможно предлагать?! Я же учила тебя, подсказывала в трудные моменты! А ты предлагаешь мне забыть о приёме, об увольнении запела?! Сука!» - не могла успокоиться Лика. Так нервничать толку не было. Приказ на неё уже есть. Нет смысла трепыхаться напрасно, бесполезно. Надо искать «что-то другое»!
       Слова новой заведующей звонкой пощёчиной хлестнули по сердцу. Лика и подумать не могла, что эта девочка, которую она всего год назад рекомендовала на хозрасчётные услуги, которую бескорыстно обучала тонкостям профессии, осмелится говорить с ней в таком тоне. Однако, пенсионный возраст сам напоминал о себе. Лика бы и рада уйти на пенсию, однако, семейные обстоятельства складывались не в её пользу. Следовало проглотить обиду, иначе – мрак безработицы и абсолютное безденежье….
Если необходимо добиться своей цели, следует забыть об унижениях, обидах, и картинных гордых позах победителей, вычитала она в одной умной книжке. И, отсиживая положенные часы в военкомате, Лика стала приходить в свой кабинет, и вести приём, как и раньше. Разрешения на свою деятельность она ни у кого не спрашивала. Тихо приходила на старое рабочее место в свои смены и работала: сдавала деньги в фонд поликлиники, и тихо радовалась, что о ней забыли.

       Паша звонил часто и, как мог, поддерживал настроение женщины на должном уровне. Нет, он не предлагал уволиться и опустить руки. Он поддерживал её боевой дух и просил его дождаться. Иногда даже цветы присылал, и недорогие памятные подарки.
- Пашка, зачем ты это делаешь? – однажды, не выдержав, спросила Лика.
- Жены у меня уже много лет нет. Дочка свила гнёздышко в Гонолулу, с внуками я пока, что, не познакомился. Да они и по-нашему не разговаривают, не знают русского совсем. Я один. И тебе не сладко. Так, почему бы друг друга не порадовать?
- Извини… - прошептала Лика, еле сдерживая слёзы. Он услышал, и рассмеялся.
- Скажи, а тебе понравилась наша поездка на лошадях в начале лета?
- Поездка понравилась, а то, что ты спустил на неё целое состояние – не понравилось, - недовольно пробурчала Лика, и эти её последние слова он тоже услышал, и снова весело рассмеялся в ответ.
- Мы не будем повторяться, правда? Ты лучше скажи, как у тебя дела на работе?
- Хреновато! Мне постоянно предлагают увольнение, – мрачно, голосом автомата, ответила Лика.
- Не имеют права. Ты сама-то работать хочешь? – недовольно взвился Паша.
- Да. Я люблю свою работу, - твёрдо ответила Лика.
- Так, и работай себе на здоровье, сколько и как сможешь! Уйдёшь, когда выгонят. А вот, выгнать не имеют права, поняла?! Ты имеешь право подать на них в суд. Понимаешь?! – возмущённо прокричал в трубку Паша. – Я приеду уже скоро в Киев, и тебе помогу разобраться с твоими зажравшимися дурами! Они у меня попляшут!
- Не надо, Паша, я сама!
- Что ты сама?! Ты сама не справишься!
- А, может, и вообще ничего не надо? Меня всё устраивает. Я ищу «что-то другое», чтобы в сердце радость зазвенела… – испугалась Лика.
- Долго искать придётся. Смотри, как бы не опоздала! Ладно, разберёмся, - строго сказал Паша. Лика никогда не слышала таких железных ноток в голосе друга.
       Осень подходила к концу. Лику несколько раз активно и откровенно прогоняли с работы, предлагали добровольно написать заявление об увольнении, но она упрямо приходила в свой кабинет, и вела приём пациентов. Отмалчивалась, когда наседали слишком рьяно.
       В конце октября в город вернулся Паша, и неожиданно позвонил поздно вечером на домашний телефон.
- Лика, добрый вечер. Как ты? - тревожно спросил, и замолчал.
- Паша, что с тобой?! – переполошилась Лика.
- Я приглашаю тебя на конную прогулку, а заодно и грибочков в лесу наберём. Я все грибные места знаю! – весело затараторил Паша.
- Так, холодно же уже! – удивилась Лика.
- Ничего, в самый раз. Опята любят такую погоду! – рассмеялся Паша.
- Боюсь тебя расстроить. Я только вчера отряхнулась от очередной порции инфекции. Ещё в себя не успела вернуться, – грустно ответила Лика.
- Жаль, конечно, но, ничего. Тогда можно изменить планы. Я приглашаю тебя в один уютный ресторанчик. Будем усиленно лечиться, и прогонять твою инфекцию. Еда там отменная. Тебе понравится. И музыкальное сопровождение - ничего. Ну, как, идёт?
- Идёт! – весело рассмеялась Лика, испугавшись, что связь может неожиданно прерваться, и она не успеет ничего сказать в ответ и не сможет крикнуть в глухую трубку, что она на всё согласна, лишь бы Пашка не пропадал так на долго! Она откровенно радовалась тому, что ничего плохого не произошло, и Паша жив и здоров, и позвонил снова.
- Вот, это – хорошо. Вот, такой ты мне больше нравишься! – в это время орал в трубку Паша.
       Друзья договорились о встрече, и на следующий день, ближе к вечеру, Паша приехал под парадное на своём джипе, сопровождаемый завистливыми взглядами соседок Лики по дому.
- Рентген работает отменно, - проворчала Лика, садясь к нему в машину.
       Маленький зальчик ресторана был почти пустой. Лишь Паша с Ликой, и весёлая, но не громкая компания в другом конце этого маленького помещения, были его клиентами в тот вечер.
       Еда была отменно приготовленной и необыкновенно вкусной. Общее впечатление дополняли умело подобранные вина и аккуратная сервировка стола.
       У маленькой эстрады суетливо копошился какой-то человек в потрёпанных джинсах, и вскоре зазвучала, поплыла над людьми и сервированными столами, тихая и очень приятная мелодия.
- Такое впечатление, что ты и здесь хозяин, - вдруг рассмеялась Лика.
- Не я, а мой родственник со стороны жены, - был ответ. Лика прикусила язык, а Паша продолжал: - А, вот, кони – мои. Их трое у меня. Конь Гермес, старая кобыла Галя. Это те двое, на которых мы катались. И ещё есть новая резвая кобылка арабских кровей, Глория, то есть - Счастье. Ты ещё с нею не знакома. Я вас обязательно познакомлю. Она очень любит морковку, и сахар. Угостишь, и она тебя запомнит, и любить начнёт. Её сейчас готовят для скачек. Со следующего года будем стараться получить от неё и Гермеса потомство, – между тостами рассказывал Паша. – Я надеюсь, что она, действительно, принесёт мне счастье.
- Так, это мы на твоих лошадях катались в прошлый раз, да?! Ты о них говоришь, как о самых дорогих и близких существах на свете, – удивилась Лика.
- Да, они и есть мои самые верные друзья. Надо же хоть кого-то любить в этой жизни, ты же!... Но, забудем о лошадях. Ты скажи лучше, как тебе работается? – вдруг перевёл Паша разговор на другую, самую болезненную, для Лики, тему.
- Нормально, - помрачнев, ответила Лика, и отвела взгляд в сторону.
- Нормально, это как? Тебя продолжают вытеснять из коллектива?
- Нет, сейчас, вроде, успокоились. Я деньги в фонд поликлиники сдаю регулярно, вот и заткнулись мои мучительницы. Только я до сих пор не понимаю, зачем им моё увольнение?
- Не заткнулись они, ждут удобного момента. Это, чтобы тебе насолить посильнее. А, что ты им не так сделала, я не знаю. Наверное, как всегда, не покорилась, - покачал головой Паша. – Ничего, потерпи, скоро волна ненависти к тебе уляжется. В почёте будешь, как тебе и полагается.
- Паша, что ты задумал?! – испуганно воскликнула Лика. – Ничего не надо делать, и так хорошо!
- Пока хорошо тебе, пользуйся, живи. Ничего плохого и никому я делать не собираюсь. Пойдём, потанцуем, пообниматься до крика хочется! – неожиданно предложил друг.
- Ты сумасшедший! – смущённо воскликнула Лика. А отказать не хватило сил…
- Всегда таким был! – рассмеялся Паша, и потянул Лику на танцпол. В тот миг из сознания исчезли абсолютно все неприятности, регулярно возникавшие на работе, как растворилась в пространстве,  дружная и весёлая компания в другом конце зала. В целом мире они были одни: он, и она, и эта дивная мелодия, лившаяся неизвестно, откуда…
       Музыка никак не заканчивалась. Лика устала топтаться почти на месте, а Паша с каждой минутой всё крепче прижимал женщину к своей груди, и это будоражило сознание. Но как же было приятно ощущать  сильную мужскую руку на своей талии!...
- Паша, хватит, я прошу тебя, вернёмся на место, я устала! – наконец взмолилась Лика.
       Объятия тут же ослабли, и Лика очень даже пожалела о вдруг вырвавшихся словах. Паша заботливо и бережно повёл свою даму к месту за столом.
       Потом Лика долго вспоминала их странный бесконечный танец под дивные звуки не прекращавшейся мелодии. Она не могла сказать, что было уж так неприятно. Наоборот, она сама отважилась прервать тот дивный танец. Какая же она глупая женщина!… Просто, после болезни, которую пришлось перенести на ногах, было слишком тяжело, без привычки, топтаться на месте. Ноги устали до тупой боли в венах…
Позднее она сожалела о том, что сама прервала тот волшебный танец. И однажды, перед самым Новым годом призналась в этом Паше. Он долго смеялся.
- Ничего, мы это исправим! – воскликнул он тогда.
       Перед самым Новым годом Паша неожиданно исчез. Он больше не звонил, не присылал подарков. Пропал! Лика потеряла своего рыцаря из виду. На удивление, на работе отношение к ней резко изменилось в лучшую сторону. Даже однажды в кабинет зашла заведующая и залебезила, заблеяла раненной козой, чем немало удивила Лику.
- Ликерия Петровна, вы же знаете, как хорошо я к вам отношусь, правда?
- Конечно, знаю, потому и, предельно осторожна, в отношениях с вами. Я стараюсь не испортить того, что есть… - ответила Лика.
- Нет, я правду говорю! – воскликнула та. С чего бы это, с какого перепуга такая честь, Лика не понимала.
- И я тоже говорю правду, - спокойно ответила Лика, и всё-таки, не сделала ни единого движения навстречу женщине со странностями.
- Ликерия Петровна, я никак не пойму, ну, почему вы всё время в стороне от коллектива? – умоляюще спросила заведующая.
- Я не совсем понимаю причину вашего посещения. Отчёт я сдала, документы веду правильно и аккуратно, в историях болезней обязательно отмечаю диагнозы и проведенную мной работу так, как вы мне объяснили. Какие ко мне претензии?
- Нет, нет, не претензии! Я с вами помириться пришла! – воскликнула заведующая.
- А мы разве в ссоре? Я ни с кем ёжиком не общаюсь, даже, с вами. Не волнуйтесь, я с вами всегда вежлива и почтительна. Я, как тот учёный зверь, знаю своё место и только по цепи хожу, без лишних шагов в стороны. Всё в надлежащем порядке, не переживайте, - спокойно ответила Лика.
       Тот разговор с новой заведующей так и закончился «ничем». Женщина вышла из кабинета, и больше не приходила до самого Новогоднего празднования.
       Лика категорически отказывалась от застолий, на которые её настойчиво тащили медсёстры и санитарки, внешне, казалась спокойной, ни с кем не ссорилась, на работу продолжала ходить аккуратно, вела свой скупой приём, сдавала деньги в фонд поликлиники, а на сплетни не обращала ни малейшего внимания.
       Праздники пролетели быстро, но без последствий. Володю Лика неоднократно просила избегать застолий в отделении, предупреждала об опасностях, тёмной тучей висевших над его головой, и над головой его отца, соответственно. Слава Богу, Володя прислушивался к словам женщины, и корпоративы не посещал, но и на собрания не являлся. Категорически отказался от подобных сборищ.
       Однажды, уже в феврале, Володя попросил заменить его на пару дней в хирургии. Лика согласилась, и в последние дни недели  совместила работу в своём кабинете с работой в хирурга.
       В первый же день своей работы, спустя два часа с начала смены, Лика почувствовала необъяснимую, резкую боль в ногах. Сначала заболели ступни, потом боль постепенно начала подниматься вверх, до колен, и нарастать с неимоверной силой. Лика едва сдерживала стоны и с трудом стояла у кресла. А потом, вдруг, что-то сильно сдавило в груди, да, так, что дышать стало трудно. Нет, на проявления работы вируса её состояние было не похоже. Тогда, что это было?! К середине приёма пришлось послать санитарку в аптеку за обезболивающими таблетками, потому, что Лика и шагу ступить уже не могла. Таблетки основную боль не сняли, лишь немного притупили её, и передвигаться стало легче. В середине грудной клетки разлитая боль жгла огнём, мешая сделать полноценный вдох, и никакие таблетки на неё не подействовали, а сообщить кому-нибудь о своих ощущениях она побоялась. Мало ли, что могут придумать сотрудницы!
       Еле доработав до конца смены, Лика закрылась в своём кабинете и начала собираться домой. Переодела обувь, сняла халат, и села на стул, чтобы немного перевести дух. Боль и в ногах, и в груди не прекращалась ни на секунду. Надо было вызывать такси, чтобы добраться до дома.  Там она сумеет разобраться в причинах таких неуёмных болей, она же врач и понимает, что к чему...
       Немного посидев, Лика вынула мобильный телефон и записную книжку из сумки, и набрала номер такси. На фирме свободных машин в наличии не оказалось. Лика набрала другой номер. Ситуация повторилась. С тем же успехом Лика обзвонила ещё несколько фирм. Ни на одной фирме свободных машин не оказалось.
«Заговор какой-то!» – с возмущением подумала Лика. Отбросив телефон, она приготовилась ждать. Вдруг, через минуту она с удивлением обнаружила, что вся необъяснимая боль чудесным образом слетела с тела и растворилась в пространстве кабинета. Лика могла двигаться, в груди не болело, не кололо, не сжимало. Она была свободна от боли, и решила больше не ждать, а самостоятельно двигаться домой, пока действует обезболивающая таблетка.
       На следующий день ситуация, странным образом, повторилась. Тем не менее, Лика не стала пить никаких обезболивающих препаратов и снова никому ничего не сказала. Как только она надевала форменную одежду и проводила в ней пару часов, возвращалась всё та же наглая беспощадная боль, объяснить причину которой Лика пока не могла. Однако, стоило закрыться в своём кабинете, снять халат и отбросить тапочки в сторону, как, спустя, буквально, пять минут, боль улетучивалась и растворялась в пространстве кабинета, без следа. Лика решила проверить свои наблюдения, снова надела халат, и чуть не задохнулась от мгновенного приступа удушья и нестерпимой боли.
«Ну, что за колдовство?! – с раздражением воскликнула про себя Лика, в очередной раз, нервно сдирая с себя халат. – Колдовство, колдовство…  колдовство?! Или я чокнулась, или…»
       И тут она вдруг вспомнила  пенициллиновую бутылочку, вылитую Людой в цветочный горшок. Цветок в том горшке бесповоротно засох. В течение трёх дней, и без видимой причины завял! Вспомнила Лика и о заговоренной воде на аттестации. Преподаватели, члены комиссии, сидели сонные, будто, облучённые, с глупыми улыбками на лицах и со всем соглашались! Было и множество других случаев на корпоративах. А слова самой Люды о том, что она сделает «на смерть» Лике, потому, что та не соглашалась на условия, которые предлагала колдунья, до сих пор звучали в мозгу Лики. Колдунья обещала отомстить. И в этот раз снова она не смогла сдержать данное ею слово! В тот, прошлый раз,  Лика рассмеялась Люде в глаза. Тогда ещё, она не верила в колдовство. А сейчас, сняв халат, задумалась: «Может, и правда, сейчас сделано «на смерть», или это у меня начинает развиваться приступ шизофрении?»
   В халате и в тапочках Лика изнывала от боли, а без спецодежды, боль в организме утихала, будто затаивалась в укромных уголках его и ждала момента, чтобы вырваться на волю и проявить себя с новой силой. Будто ловила момент, когда Лика снова наденет спецодежду. Лике казалось, что внутри неё поселилось какое-то неощутимое, живое и очень злобное существо, которое ждало момента, чтобы сожрать её душу без остатка. Однако, доработать до конца смены было необходимо. Значит, нужно потерпеть и держать рот на замке, потому, что кое у кого может разыграться нездоровое воображение. Не так уж много и осталось….
       Боль, даже, без таблеток, прошла через пять минут после того, как в конце смены Лика переоделась, и некоторое время спокойно посидела на стуле, прежде, чем поспешить домой. Теперь женщина окончательно поняла причину боли, и немного успокоилась. Вспомнила о пропаже связки ключей перед отпуском и улыбнулась сама себе. Людка!.... Это её работа!.... Колдунья, кто бы сомневался!...
«Значит, это, всё же, колдовство!... Никогда бы не поверила, если бы оно не случилось именно со мной, - напряжённо думала Лика. – Чего теперь ещё ждать? Ведь не боль же является главной целью колдуньи. Что  ещё со мной должно случиться? Что и когда?!…. И с Володей тоже что-то нехорошее может произойти, если он не предостережётся…. И говорить об этом никому нельзя. Не поверят и в сумасшедшие запишут!...»
       В понедельник следующей недели, встретившись на работе с Володей, Лика предупредила его, чтобы немедленно спрятал свои вещи под ключ туда, куда руки Люды не смогут дотянуться. Володя послушно выполнил довольно странную просьбу.
Во вторник, возвращаясь из военкомата, домой, Лика поскользнулась, неудачно упала и… сломала ногу. Вот оно, случилось!...
«Недолго и ждать пришлось. Что же дальше случится? Это – не конец...»
Через пару дней, уже, будучи на больничном листе по поводу травмы ноги, Лика вдруг облысела. Нет, было не до шуток и смеха. Голова стала лысой до блестящего скальпа, и только редкие, ещё не слетевшие кустики воздушных волосков покачивались на черепе, вдалеке друг от друга, под действием лёгкого домашнего ветерка. Ужас…
- Что мне делать, доченька! – рыдала в трубку телефона Лика. – Я же совсем, как после лучевой терапии сейчас выгляжу. Ужас, да и только! Сын хохочет, но жалеет, а придумать ничего подходящего не может!
- Мамочка, не переживай! Я принесу тебе парик, и ровненько подстригу все твои остатки, - пообещала дочь.
       После стрижки-брижки, череп Лики засверкал новым ярким, безоблачным блеском, хоть тряпочкой протирай!
- Ого, солнышко в доме появилось! – засмеялся сын. Он хотел подбодрить и развеселить мать, но той было не до веселья, и она разрыдалась в голос. – Не расстраивайся, волосы отрастут, и ты забудешь о такой мелочи. Это же мелочи, мамулечка!
       Но эта «мелочь», как сказал сын, была не последней. Через пару дней, у Лики, беспричинно, поднялась температура до самых высоких цифр – 41,5 0С! Она начала бредить. Вызванная участковая доктор так и не обнаружила причины болезни и не поставила точный диагноз. Не было выявлено больше никаких симптомов имеющегося болезненного состояния. Доктор, ровесница, и хорошая знакомая Лики, была поражена состоянием пациентки, но выдавить из своего мозга сколь-нибудь вразумительный диагноз, как ни старалась, не смогла.
- Ну, вызывайте неотложку, если, что, и отправляйтесь в больницу, – сказала она на прощанье, в недоумении пожав плечами.
       «Если, что»,  это - что?! Какая «скорая» успеет доехать до места, «если, что», в таком случае?!»
Вначале Лика решила начать лечить себя антибиотиками, но потом передумала. Колдовство лекарствами не вылечишь, надо применить другой метод. Прежде всего, необходимо привыкнуть к температуре, а потом подсесть к компьютеру и, не обращая внимания на своё убийственное состояние, залезть в интернет. Там есть информация, которая может помочь.
       Каждый этап колдовского воздействия бывшей подруги длился от трёх до пяти дней, но температура беспричинно снизилась до удобоваримых цифр только дней через десять, и Лика, с большим трудом подползла к компьютеру. Информация нашлась быстро. Лика законспектировала тексты, и начала применять то, о чём узнала в интернете. Всё, о чём Лика прочла на сайте, казалось глупостью несусветной. Хотелось отомстить так, чтобы запомнила эта дрянь навсегда, что Лику трогать нельзя! Самое интересное заключалось в том, что месть, как таковая, была категорически запрещена. Все советы, которые были на сайте, не работали, если во главу угла возводилась месть, как таковая. Всё, что советовалось на сайте, служило только защитой от злых сил, не более. А ещё надо было мысленно простить и отпустить преступницу. Лика долго не могла понять, как совершить этот, казалось, невозможный шаг.
       Ох, как же трудно было простить и отпустить! Почти невозможно! Однако, это необходимо было сделать, чтобы все предложенные методики заработали… В душе своей Лика была исследователем, поэтому она решила придерживаться предложенных правил.
Забыть всё, что произошло, оказалось, настолько трудным, что и сон пропал, и головные боли не отпускали, а читать молитвы было просто очень трудно, почти невозможно. Превозмогая все препятствия, Лика упрямо принялась читать молитвы. Она попросила дочь принести несколько икон, церковные свечи, святой воды и молитвослов, чтобы не отступать от правил.
Нервное напряжение на третий день немного спало. Думалось легче, и в мыслях уже не было той агрессии против Люды, которая появилась в начале событий, а на голове начал пробиваться колючий ёжик состриженных волос, что радовало и вдохновляло!
«А дальше что делать? – спрашивала себя Лика. – Эта больная Людка уже не остановится. Она, таки, больная на голову, если такое людям делает! И Пашка пропал, уже столько месяцев не звонит, и его телефон не отвечает, а я – калека, со сломанной ногой и лысой головой, жду у моря погоды! А Пашка ничего не знает!...!»
       Ответы на волновавшие вопросы приходили, или, в снах, или, в звонках от дочери, или, в колкостях сына. Даже в книгах и телевизионных передачах Лика находила теперь так нужные ей ответы. Она дважды в день продолжала читать молитвы, перед образами святых. Гугл обещал, что никакая дрянь прицепиться не сможет, если читать молитвы три раза в день. Лика старалась, благо, времени было вдосталь. Она теперь с некоторой жалостью и состраданием начала относиться к Люде, потому, что только психически больные люди могут делать подобные гадости своим друзьям и близким, поить, травить и ждать их смерти. Здоровый человек до такого не догадается. Такая болезнь неизлечима лекарствами. Такую болезнь лечат только в двух местах: в церкви экзорцисты, люди, изгоняющие дьявола из души и психиатры в психушке…
- Ма, может, ты сама спровоцировала агрессию своей «подружки»? – однажды спросил сын.
- Чем, тем, что я воровать отказалась и  поэтому разорвала с ней дружеские отношения? Хотя…
- И это тоже. Даже, во-первых. Потому, что, кто не с нами, тот – против нас! И тех, кто против нас, надо пускать в расход!
- Да, возможно, ты - прав!... – вздохнула тогда Лика. Она понимала, что сын прав. Только соглашаться с его точкой зрения никак не желала. Бунтовала, доказывала, что такое мышление весьма ошибочно….
       Чуть позже, немного остыв от споров и ненужных доказательств своей точки зрения, Лика серьёзно задумалась над словами сына и поняла, что сын прав, сто раз, прав, а она...  Сейчас следовало прислушаться к той его незамысловатой фразе про тех, кто не с нами.
«Да, кто не с нами, тот против нас, - думала Лика, не понимая, почему отношения сложились именно так. – Кто не с нами, она, или я?! И кто – «мы», - покорное большинство в отделении, овцы, которые следуют за своим пастухом? А кто пастух? И почему, именно, я оказалась против всех, и почему мы не позволим, уничтожим и размажем, если ты не с нами?! В расход тебя, потому, что ты не с нами, зовёшь не туда и ничего не предлагаешь взамен!
Я по своей воле не наношу вреда больным, а Люда…. Кто такое сказал, Горький, или кто-то другой? Тогда было другое время. Другое ли? Противостояние ни в какие времена не щадило своих противников, не пощадит оно и меня, и время, в борьбе умов, не играет роли!... »
       Лика не могла решить, кто виноват в развитии такого страшного противостояния. Почему именно она, Лика стала той не угодной новой начальнице? Почему эта странная и жестокая женщина решила неумолимо вытеснить ставшую неугодной, бывшую подругу, из отделения? А были ли они подругами? Скорее всего – нет. Скорее всего, они были соперницами. То есть, кто кого?! Почему именно Лика стала неугодной? Здесь не поможет ни личное обаяние, ни багаж знаний, накопленный за годы работы, ни стаж трудовой деятельности. Наоборот, все эти высокие качества сыграют противоположную роль. Зачем нужны умные и образованные? Мы сами такие, и больше нам никого не надо! Одним словом -  «неугодная», если сама не уйдёт, то уничтожим и размажем, как г… по стенкам, вот, так!
Сейчас, приходя в себя, после стольких умопомрачительных событий, Лика задавала себе тысячи вопросов, но ни на один не могла найти сколько-нибудь вразумительного ответа. И Паши, её верного друга и советчика, не было рядом, а она уже так привыкла к его присутствию в её жизни! Где он, что с ним случилось, и почему он молчит столько времени?  Какой бы ответ ни приходил в голову, Лика ловила себя на том, что кривит душой. Значит, у каждой правды двойное дно, догадалась однажды Лика. Каждый человек подстраивает под себя правду так, чтобы, с его точки зрения, было удобнее объяснять ту, или иную проблему, не принимая «голых фактов» в расчёт.
«И нужна ли такая хромая правда вообще? Просто, обстоятельства сложились против меня, и в этом только моя вина, а правду свою я могу засунуть себе в… Возможно, следовало примириться с требованиями Люды, принять её концепцию жизни и воровать, чтобы не страдать так мучительно? А как примириться с собой? Как жить, зная, что ты – воровка?! Нет, всё же, следовало быть хитрее и мудрее. Ведь мудрость не значит – хитрость?! Сочетание этих двух качеств помогает вовремя уклоняться от неожиданных оплеух Судьбы!», – думала Лика, и снова, и снова, заходила в тупик в своих размышлениях. - Эх, если бы Пашка был рядом!
В целом живом организме, отработавшая свою функцию клетка, безжалостно отторгается, чтобы не навредить клеточному социуму своей неправильной работой и своим отжившим содержанием, которое может являться ядом для молодых клеток. Вот, и Лика, в кои-то веки, стала такой отработанной клеткой, и её «святая правда» никому уже не нужна. Наоборот, Лика вредит и мешает другим, полным энергии и сил двигаться вперёд, но не туда, куда она устремлялась!
У этих людей есть своя, тоже, «святая правда». Им сейчас жить, и их правда «святее». А Лика – отработанный материал, она уже отжила своё и мысли её являются ядом для остальных членов коллектива! Ей в глаза говорят об этом не слишком корректно и открыто. Никто, ни один человек из отделения не встал на её защиту… Побоялись. А она никогда и никому не создавала сложностей. Наоборот, всегда стремилась помочь докторам-невеждам, если они совершали промахи, чтобы не было жалоб ни на кого в отделении. Она никогда и никого не «топила», как они сейчас безжалостно «топят» её, лишая последней возможности сделать живительный вдох….
      За время болезни, несколько раз звонила новая заведующая, справлялась о здоровье, предлагала принести продукты. Лика не стала жаловаться, от помощи отказалась. Поняла, такая забота – для отчётности, для отметки о добрых делах и для колдовства Люды - отличная лазейка. Позже за такую помощь вздёрнут слишком высоко, по всем правилам «военного времени».
Перелом малоберцовой кости на левой ноге срастался неохотно, хоть и оказался без смещений. Лика не сетовала на неприятности. Ёжик сбритых волос становился сначала слабозаметным, затем стал медленно и лениво подрастать, с нежеланием становиться более явным. Время выписки приближалось в уверенном темпе, а дочь задерживалась с париком, и это волновало Лику больше всего.
       В очередной раз, придя в поликлинику продлить больничный лист, Лика повязала голову самой простой шёлковой косынкой, чтобы не выглядеть слишком модной. Получилось даже очень симпатично и интригующе. Она заглянула к заведующему узкими специалистами. Ей нужен был совет.
- Ты не торопись, - сказал он. – Такие переломы коварны повторами, да и возраст наш не радует. Посиди ещё недельку на больничном листе, а потом становись вместо Володи на удаления зубов, пока он на курсах. Не трудно будет?
- Нет, - улыбнулась Лика. На том и порешили. Вопросов своих Лика задавать не стала. Решила дождаться возвращения Паши. Приедет же он когда-нибудь в Киев! Она подождёт, и он посоветует ей, как посоветовал бы себе…
Когда Лика сообщила своей заведующей о пожеланиях заведующего узкими специалистами, та, склеив презрительную гримасу, снисходительно рассмеялась, прямо Лике в лицо, что оказалось слишком уж обидно.
- Какой из вас хирург?! – воскликнула она с такой долей презрения, что Лику передёрнуло. – Вы же стоять нормально не можете!
- О чём вы говорите? – удивилась Лика, стараясь ничем не выдать своего возмущения и обиды.
- У вас нога сломана! Вы не сможете стоять у кресла в хирургическом кабинете! – возмущённо воскликнула она, будто подвела черту под работой Лики в хирургическом кабинете стоматотделения.
- Я сдала больничный лист, я здорова, - рассердилась Лика. – Не ногами же я буду работать. И потом, заведующий узкими специалистами……
- Заведующий узкими специалистами здесь не хозяин. Я здесь хозяйка, и вы не будете работать в хирургическом кабинете! Вы поняли?! Никогда не будете! – сердито выкрикнула заведующая. – Есть, кому там работать! Людмила Николаевна будет вести приём и там, и у себя, пока Володя на курсах!         - Я скажу заведующему о ваших словах, - спокойно сказала Лика, и вышла из кабинета.
       Мужчина был взбешён не на шутку, услышав подобную информацию. Он, как раненный зверь, бегал по своему кабинету, но сделать ничего не мог. Лика понимала, что заведующий узкими специалистами – уже никак не заведующий поликлиникой...
- Я ей покажу….. Я ей устрою масленицу летом! – выкрикивал он, и грозил пальцем в окно. А там, за окном, ярко сияло мартовское солнышко, и будто смеялось над пустыми словами угроз.
       Ничего не изменилось в жизни отделения. Застой и болото… Угрозы заведующего узкими специалистами не возымели никакого действия. Всё так же, заведующая стоматотделением бегала за Людой хвостиком и преданно заглядывала ей в рот. Всё так же, Люда не отходила ни на шаг от заведующей и контролировала каждое её движение, каждый её вздох, направляла её действия в нужном для себя русле, и до вечера не уходила из отделения. И это, не смотря на то, что график её работы  предполагал, что женщина должна была заканчивать свою работу не позже двух часов дня. Что делала эта дама в отделении безоплатно, ежедневно, по две смены подряд, было загадкой, тайной, не подлежавшей разглашению. Или, может, молодая заведующая, финансировала Людку из своего кармана? Об этом можно было только догадываться. Лике не хотелось разбираться в этой грязи. Она не следователь, не судья. Пусть эти дамы гребутся, как хотят, в своих нечистотах, решила она.
       Лика не стала настаивать на работе в хирургическом кабинете, в отсутствие Володи, и правильно сделала! Он приступил к обязанностям через месяц, и обнаружил пропажу многих хирургических инструментов, но заявления о пропаже  так и не написал по неизвестным Лике причинам. Дела князей не должны достигать ушей холопов. Видно, Люда и его сумела уговорить, не афишировать обнаруженных проблем. А врачи стоматологического отделения так и не поняли, что именно им придётся финансировать пропажу инструментов. Да, стадо не вникало в хитрости пастухов, потому, что боялось волков. А о том, что резать их будут не волки, а пастухи, даже не догадывалось! Никто не задал ни единого вопроса, никто не возмутился, никто ничего не понял!
       Лика постепенно привыкала к тому, что домашний телефон перестал принимать звонки абонентов. Он стал совсем не нужен. На смену обычному телефону пришла надёжная мобильная связь. Но, и мобильный телефон Лики упрямо не принимал звонков от Паши. Да, её перестали беспокоить на работе. Как и обещал друг, она спокойно вела приём, сдавала деньги в фонд поликлиники и была довольна своим положением. Сломанная нога почти не болела. Жизнь постепенно налаживалась. В тайне, даже от себя, Лика с нетерпением ждала звонков от Паши. Только звонков не было!
       Пролетела холодная весна, и сразу, без предупреждения, включилось жаркое лето. Лика спокойно вела бесплатный приём в поликлинике и трудилась в военкомате. А Люда высиживала по две смены в день в поликлинике, решая какие-то свои вопросы на работе. Новая заведующая смотрела ей в глаза глазами преданной собаки и спешила выполнить любое требование «екс-президента».
       В один прекрасно-жаркий день заведующая отделением позвонила перед концом рабочего дня в военкомат.
- Ликерия Петровна, вы обязаны явиться на собрание трудового коллектива сегодня, через полчаса, - сказала заведующая, и отключилась. Ни слов приветствия, ни слов прощания, только голый текст сообщения. Будто с роботом поговорила, подумала Лика. Следовало подчиниться, иначе могло последовать не шуточное наказание в виде лишения кресла, то есть, рабочего места, и это было бы катастрофой в положении Лики.
       Подходя к поликлинике, Лика столкнулась с сотрудниками, докторами из других отделений. Ребята курили и весело болтали о пустяках.
- На собрание двигаете?! – весело спросил Олег, невропатолог, выпуская порцию сизого дыма из лёгких.
- Да, а что? – шутливо и кокетливо рассмеялась Лика.
- Вы сегодня узнаете новость! – захихикал хирург из хирургического отделения.
- Какую? – удивилась Лика.
- На вашу Людку пришла анонимка! – заговорщически зашипел невропатолог. Он знал о неприятностях, постигших женщину.
       Анонимка действительно была кем-то написана. А вот кем, было не известно.
Люда очень разобиделась, и решила, что такой пасквиль могла написать только Лика.
- Я знаю, кто эту гадость написал! – взревела она, когда собрание закончилось. – Это та, что работает в военкомате, постаралась! Пусть бы там и сидела! Так, нет, она и сюда лезет! – прорычала она, будто поймала Лику за написанием пасквиля.
       В бешенстве, из-за несправедливых обвинений, Лика написала протест и отнесла секретарю заведующего узкими специалистами.
- Наталочка, возьми у меня эту бумагу, пока я не передумала. Завтра будет новый день, и я боюсь, что могу остыть и изменить своё решение.
- Как скажете, Ликерия Петровна, сразу с утра и отдам. Правильно делаете. Я бы вам помогла, да, не знаю, как и чем, - сказала она, пробежав по тексту глазами.
- Ох, не знаю, не знаю, зачем я это делаю… - ответила Лика и ушла из приёмной, чтобы не искушать себя.
       А вечером неожиданно забеспокоился мобильный телефон.
«Вот, чёрт, как раз, на самом интересном!» - рассердилась Лика и нажала на нужную кнопку. В тот момент она смотрела очередной сериал по каналу Интер.
  - Ликуся, привет! Я звоню тебе в надежде, что ты не забыла обо мне!
  - Ох, Пашка, где же ты пропадал столько времени, пропажа ты моя?! – забывшись, закричала Лика. События на экране телевизора больше не интересовали её.
- «Моя»? Ты сказала, что я твоя пропажа? – удивился и обрадовался Паша.
- Да, я так тебя ждала!
                                              

       Однажды, в середине лета, во время приёма, в кабінет к Лике неожиданно заскочила подруга.
- Слушай, ты в отпуск не собираешься? – спросила она, когда очередной пациент покинул кабинет.
- Какой отпуск?! Я же два месяца в этом году уже отдыхала! – невесело рассмеялась Лика.
- Ты знаешь, отдохнуть, всё же, надо. Мы же в таком возрасте! – протянула подруга. – Я с тобой поеду. Завтра билеты заранее возьму, и вместе поедем в твою Феодосию, не возражаешь?! Их же потом можно будет сдать, если, что, правда?… - женщина заискивающе посмотрела Лике в глаза и быстренько отвернулась к окну.
На последнюю фразу подруги Лика не обратила внимания, потому, что если, что, то можно, действительно, сдать билеты в кассу.
       Вечером, когда пришёл с работы сын, Лика спросила у него позволения взять отпуск. Сын не возражал. Подруга, позвонив, сообщила, что билеты уже взяты, и отказы не принимаются.
       Нельзя сказать, что Лика обрадовалась сообщению, но она почувствовала уверенность в завтрашнем дне, вместе с неясной тревогой на краешке сознания. Всё-таки, в этом году не одна, всё-таки, с подругой веселее! И море, её всегда тянуло к морю!
       Паша снова пропал. Ни одного звонка от него не поступило за последние месяцы. Он обещал, что на работе Лику больше трогать не будут, и слово своё сдержал. Никто больше не предъявлял никаких невыполнимых требований к ней.
       За две недели, перед поездкой, опять, во время приёма, к Лике, снова, заглянула подруга, которая собиралась отправиться вместе с ней в путешествие.
- Лика, извини, обстоятельства изменились. Я не поеду с тобой, и билет свой уже сдала. Понимаешь, проблемы неразрешимые появились. Ещё раз, извини!
Сука, она же знала, что не поедет, с самого начала знала… Иначе бы не спрашивала, можно ли сдать билет в кассу!» - подумала Лика, но вслух не произнесла ни звука, потому, что женщина не дала вставить ни одного слова в свой монолог. Она торопилась убежать из кабинета, видимо, чтобы не сказать чего-то лишнего и убежать, чтобы не отвечать на вопросы. Она не хотела слышать ответную реакцию Лики. – Извини, извини, я убежала! Вот твой билет. Ты же поедешь!
       Лика опешила от случившегося, но на столе лежал её билет, как свидетельство очередного предательства. Один билет!
Медленно, даже не рассмотрев бумажку, Лика заправила её в кошелёк. И что теперь делать, как быть, ехать, или остаться?! Отпуск оформлен, отпускные начислены, вернуть назад ничего не возможно. Дома сын только подшутил над её неудачей, и сказал, что задумываться не о чем, надо использовать любой шанс себе во благо.
       В назначенное время на вокзал Лику провожали дочь с внуком. Проводница, ознакомившись с проездным документом, вдруг заартачилась, и категорически отказалась впускать Лику в вагон. Билеты в том году были именные, а в билете у Лики стояла совсем другая фамилия!
- Вам придётся обменять билет. Или, не ехать. Как хотите, но я вас не впущу в вагон! - спокойно сказала проводница, протягивая Лике испорченную бумажку билета.
- Давайте решим по-другому, чтобы и вы, и мы…. – начала, было, Лика.
- Ничего мы не решим. Идите к начальнику поезда. Вон, он стоит с группой проводниц, - спокойно, но безапелляционно ответила проводница.
       Начальник поезда был неумолим. Пришлось дочери бежать в кассы и производить обмен билета за пятнадцать минут до отправления состава на Феодосию. И дочка успела. Лика могла ехать в Феодосию. Это было, просто, чудо, что такое!
       Уже в купе, под стук колёс, Лика начала успокаиваться. Нервная дрожь постепенно улеглась и она смогла спокойно оценить сложившуюся ситуацию. Потеря денег была не значительной, но ощутимой. Минус почти сто гривен из отпускного бюджета в начале отпуска не произвели должного впечатления, но больно царапнули по сознанию. Зачем так?
«Подруга перепутала билеты? Сдала в кассу мой билет, а мне отдала свой?! Странно, этого не может быть. Она же всегда слишком предусмотрительна!.... Так ли это? Возможно, и здесь Люда постаралась? Ведь Люда с моей приятельницей хорошо знакома. Когда-то, длительное время, они работали вместе на детском приёме и моя приятельница учила Людку работать, называла её туптём и старалась от неё избавиться. А теперь, что, подружились? Вероятнее всего!... За «бабки»!….» - тяжёлая мысль совсем неожиданно, неуклюжей жабой, шевельнулась в голове Лики. «Значит, это сговор? Интересно, сколько стоит такое соглашение?!»
       Уже, гуляя по тенистым улицам южного города, Лика набрала номер телефона подруги, и рассказала ей о сложившейся ситуации. Решила проверить, правилен ли ход её мыслей.
- Надо было смотреть! – раздражённо гаркнула подруга, и отключилась. Что это было? Подруга, что, пьяна, и там, на том конце провода, совсем не просыхает от регулярных возлияний? Да, неожиданно, но, если подумать, то вполне понятно…
  Лика долго не могла разобраться в ситуации, и решила не задумываться о случившемся проколе.
«Значит, я правильно решила задачку, всё сходится. Интересно, чем отзовётся в моей жизни такое соглашение. Чего оно стоит?» - подумала Лика, но она находилась на отдыхе. Следовало посвятить себя месяцу свободы, коль уж приехала. Феодосия гостеприимно раскрыла свои объятия, и закружила женщину в вихре отпускных событий. Лике предстояло вернуться в Киев в середине сентября. Недолго осталось ждать развязки запутанного сюжета.
       В начале сентября в южном городе упорно задождило. Температура воздуха снизилась почти на пятнадцать градусов. Море стало холодным и чужим. Идти никуда не хотелось. Как раз, время для писательства! Лика решила написать рассказ о своих злоключениях на работе в этом году и отправить его читателям в интернет. Может, такое случится, и кто-нибудь подскажет выход из тупиковой ситуации? Слова разбегались, фразы ускользали, не давая себя фиксировать на бумаге. Лика решила отложить написание рассказа до лучших времён. Лучше заняться рукоделием на свежем воздухе…
       Непогожие дни тянулись так медленно, что Лике казалось: длится один надоедливый, сырой, промозглый, и непомерно длинный день, без разграничений на ночные и дневные промежутки. Лень овладела сознанием, хорошо, что книгу хозяйка дала интересную, как раз, отвечавшую на маленькую толику вопросов, заданных жизнью. И рукоделие тоже спасало от дурных мыслей…
       Обедала Лика обычно в кафе «Али-Баба», на набережной. Кормили здесь вкусно, сытно и разнообразно. Комплексных обедов вполне хватало, и Лика тихо радовалась жизни. Проблема с пропитанием решилась дёшево и сердито. Уже не страшен был холод. Дождливые мгновения оставшейся части отпуска женщина проводила на свежем воздухе, под навесом пляжа «Медея». Отсюда, до кафе, было рукой подать. Не смотря на то, что купаться в море было слишком холодно, целые дни она проводила на берегу. Читала, вышивала, и … думала, думала, а вот, писать пока не могла, ничего не получалось с писательством…
       Что же привело к такому печальному финалу её истории, и финал ли это? Что она сделала не так, как требовали обстоятельства? Не стала общаться с Людой, и не покорилась её требованиям? Не платила этой недоброй женщине за разрешение работать? А кто она такая, эта Люда, какое право она имеет требовать оплаты, и за что? Бывшим заведующим не платят денег, и подарков не несут, всё это – для настоящих, а настоящая стремилась уволить Лику. Тогда, за что платить, за пинок под зад с хозяйской ноги?…
«Но, ведь, эта удивительно нечестная женщина не достойна… -  с раздражением думала Лика. - …. Не достойна чего, моего внимания, или моих денег, с таким трудом заработанных? Так, ей абсолютно безразлично моё «драгоценное» внимание…. У неё людей много. Она с регистратурой договорилась. Регистраторы теперь посылают в пятьдесят пятый кабинет всех желающих полечиться. Пациенты обминают мой кабинет  так, как будто в нём лютого зверя закрыли! И этим людям совершенно не нужна моя «Святая» правда…. И совсем не важно, как эти люди полечатся. Пусть даже им зуб вырвут. Главное, чтобы «правильно» объяснили. Важно то, что они посетят «нужный» кабинет, и оставят в нём свои деньги, и зубы. Совсем не важно, правильно ли всё это, или безграмотно.
Легко и просто пациенты оставят там свои зубы, без сожалений и крамольных мыслей о напрасности посещений. Они решат свою текущую проблему с больным зубом, пусть даже путём удаления ещё функционально пригодного пенька. О дальнейших проблемах они подумают потом…. А я, со своей правдой, сижу на берегу и вздыхаю об утраченных возможностях. Сожалею, что не получилось договориться? Нисколько. Тогда пришлось бы принять ее воровские принципы. Только, они мне гадки и чужды, и мои дети остаются не солоно хлебавши…. И подруга не просто так, а по договорённости обманула, и не звонит больше. А казалась такой верной,  правильной и честной до обалдения!….  Пашка тоже пропал, совсем забыл обо мне. Я всеми брошена и так одинока!…..»
       Однажды, в её любимом кафе «Али-Баба», на обед Лике подали ленивые голубцы. Блюдо оказалось сытным, очень вкусным, и исчезло с тарелки в мгновение ока. Лика поблагодарила официанта, обслуживавшего её, и снова отправилась на пляж. На следующий день уже другая официантка принесла и поставила перед Ликой такую же тарелку с ленивыми голубцами. Женщина даже обрадовалась возможности ещё раз полакомиться понравившимся блюдом. Но, когда, на третий день, перед ней задымились такие же голубцы на мелкой тарелке, Лика слегка насторожилась.
«Опять голубцы? Третий день подряд? Значит, они подают не свежую пищу?! А, ничего, очищусь от шлаков, если что….» - решила Лика, и доела комплексный обед.
       Проснувшись, утром следующего дня, Лика почувствовала такое недомогание, что даже вставать с постели не захотелось. Но «труба», отчаянно звеневшая в два конца, звала в….
     Три дня превратились в общий комок боли, безвольной слабости, и срочных форсажей. Хозяйка ругалась, грозилась вызвать «скорую», но Лика отговаривала женщину от боевых действий. Ведь, если бы постоялица очутилась в инфекционном отделении Феодосийской больницы, у кафе «Али-Баба», и у самой хозяйки квартиры, которую снимала Лика, возникло  бы множество неразрешимых проблем. Лика по специальности врач. Она знала, как бороться с кишечными инфекциями, и уже на четвёртый день почувствовала себя более-менее удовлетворительно.
- Пойми, если бы ты уложила меня в больницу, то твой теремок закрылся бы до следующей весны! Тебе это надо?! – однажды возмутилась Лика.
- Ты в кафе сходи и расскажи, как ты прожила эти три дня! – назидательно качала указательным пальцем хозяйка перед ещё слишком бледным носом Лики.
- Не могу…. – печально вздохнула она и виновато улыбнулась.
- Почему! – взвилась хозяйка. – Охота мне было за тобой г… убирать!
- Ноги ещё дрожат и не держат. Подожди немного. Обязательно схожу, и стишок им прочитаю…. – ответила Лика, и ушла в свою комнату.
- Ты бы в рот хоть чего бросила. Уже четвёртый день ничего не жрёшь! – вдогонку сердито крикнула хозяйка. –Ещё помрёшь, чего доброго, что тогда мне прикажешь делать?!...
- В море похоронишь!... – отшутилась Лика.
       Прошло ещё четыре дня, долгих, тягучих и безысходных прежде, чем Лика смогла передвигаться по городу. Первый её поход был в кафе «Али-Баба».
       Официанты трудились на совесть. Стремительно носились по залу, останавливаясь у столиков с новыми клиентами, чтобы записать заказ. Лика не стала занимать своё, обычное место за пустовавшим столиком. Она искала администратора заведения. Нужным человеком оказалась молодая, до рези в глазах, модно одетая, худенькая девчонка, лет двадцати. Она сидела в дальнем затемнённом углу кафе и вела переговоры по мобильному телефону.
- Здравствуйте, я к вам, - строго сказала Лика. Девушка извинилась перед кем-то невидимым, и отключила связь.
- Я вас слушаю…. – снисходительно сказала администратор.
«Вот, когда учатся презрению, - смолоду! – пронеслась мысль в голове Лики. – Ничего, сейчас ты у меня совсем о другом споёшь!»
- Девушка, простите, не знаю, как вас зовут, - начала Лика.
- Оксана. Что случилось? – тон её был отнюдь не приветственный!
- Случилось. Я у вас отравилась ленивыми голубцами. Мне их подавали в комплексном обеде три дня подряд, - отчеканила Лика. Она была готова к драке, но драться с этой хрупкой красавицей особого желания не возникло, и Лика стала успокаиваться.
- Не может такого быть! – чистосердечно возмутилась та. – Все остатки мы уничтожаем, утилизируем, и с утра готовим всё свежее.
- Значит, не всё уничтожается, не всё утилизируется! Кое-что остаётся и очень даже энергично продаётся, а вы и не в курсе, - не отступала Лика.
- Что вы хотите сказать?!
- Оксаночка, я не пришла с вами ругаться. Я – врач по профессии, и знаю, где я получила серьёзную болячку. Да, я знаю, как лечить подобные неприятности. Вам просто повезло. Только представьте, что бы случилось, если бы я попала в инфекционное отделение? Я не думаю, что мы бы с вами сейчас так мирно разговаривали.
- Чего вы хотите?! – испуганно спросила Оксана.
- Понимаете, мне уже ничего не надо. Я завтра уезжаю. Но из-за жадности некоторых ваших сотрудников может пострадать весь ваш доблестный коллектив, и ваши старания попросту анулируются… Хотите ли вы этого? Подумайте сами. Ваши повара обманывают вас, официантки с ними в сговоре, и вы даже не представляете, откуда гранатка прилетит в ваш окопчик. Вы же все пострадаете, если вдруг ваше, действительно, хорошее кафе закроют. Я вас предупредила, а вы сами тут разбирайтесь. Да, ещё, когда болела,  написала вам на память стишок. Не обижайтесь, так уж случилось. И простите, если, что….
       Лика не стала дожидаться ответа администратора, вручила ей исписанный шариковой ручкой листик, вырванный из тетради, и вышла из кафе. Гордилась ли она своим поступком? Вряд ли… Она видела, как Оксана внимательно изучает листик с написанным от руки текстом стиха. Она видела, как постепенно изменялось выражение лица администратора Оксаны…

ПОНОСНАЯ    ИСТОРИЯ
Во мне бушуют голубцы.
Я ела их три дня в обед.
Те голубцы – в кишках бойцы,
На волю рвут, аж, до побед.

Я принимаю низкий старт,
И зад свой пальцем затыкаю.
Я рвусь вперёд!... Опять фальстарт!...
Из зада что-то вытекает!.....

Дерьмо стекает по руке!...
Моя одежда так воняет,
Что люди в дальнем далеке
Места на пляже занимают!

Я в море полощу штаны,
Домой иначе не добраться.
Я верю в сказочные сны,
Но, не люблю в дерьме купаться!....

С одежды капает вода,
Я гордо с пляжа удаляюсь.
Не ощущаю я стыда,
Меня несёт, я удивляюсь…..

       Ещё, будучи на отдыхе, Лика неожиданно приняла звонок от сотрудников. Ей сообщили, что компрессор из машины в кабинете, где работала Лика, вытащили Люда с новой заведующей, и переустановили на другую машину. Какие затейницы, а говорили, что ничего подобного и делать не умеют, и, даже, придумать, как это делается, не в состоянии! К машине, в кабинете Лики, подсоединили громоздкий, видавший виды, древний компрессор, который, во время работы, отчаянно разбрызгивал масло в стороны. Лика решила не думать в отпускные дни о работе, а когда вернулась, те же сотрудники ей сказали, что в день её выхода на работу должно состояться собрание трудового коллектива отделения, и это собрание должен посетить главный стоматолог района, в связи с новыми условиями работы. Заведующая не потрудилась сообщить Лике о новшествах. Без приглашения, женщина явилась на собрание трудового коллектива.
       Первым делом, Лика решила убедиться в правоте сигналов из отделения. Придя на час раньше нужного срока, Лика зашла в кабинет, в котором она проработала почти двадцать лет. Ну, и что? Ужас поселился здесь, казалось, навечно! Мебель находилась в жутком беспорядке, но машина была полностью подключена к компрессору, и работала! Надо было только накрыть чем-нибудь компрессор, чтобы в масле не обляпаться, навести порядок и работать! Спорить было не о чём и не с кем. Но!... Никто Лику не поставил в известность, о замене компрессора никто и пол-слова не промолвил, и установку безжалостно разломали, а потом собрали снова, но уже со старым, как мир, компрессором.
Вместе с Людой, новая заведующая сделала свою чёрную работу по обмену компрессоров в одну из суббот, чтобы меньше было свидетелей их самоуправству. Они были уверены в своей безнаказанности и, оказалось, были абсолютно правы! Они являлись хозяйками положения, за Лику некому было заступиться. Сейчас никто из сотрудников не разговаривал с Ликой, никто не объяснил необходимости в обмене компрессоров, никто не извинился за испорченность установки. Все коллеги тактично отворачивались, будто, были не в курсе перемен.
       На собрание трудового коллектива, как и говорила сотрудница по телефону, пришла главный стоматолог района. Она рассказала о новшествах, вводимых в работу лечебных учреждений района, в рамках пилотного проекта реорганизации лечебно-профилактической помощи населению, а точнее, вела разъяснительную работу, как правильно и качественно выкачивать из населения деньги. Лика поняла, что никто не поможет, никто не заступится, и решилась задать вопрос.
- Скажите, а что станет с кабинетом неотложной помощи, если его разорили в моё отсутствие? – спросила она.
       Главный стоматолог района не готова была дать ответ, на такой каверзный вопрос и обратилась к заведующей отделением.
- Все проведенные мероприятия согласованы с высшим руководством и соответствуют программе пилотного проекта, - отчеканила та заученную фразу, но почему-то интенсивно покраснела, съёжилась, скукожилась, и упёрла свой взгляд в пол. Ей почему-то было стыдно и неудобно.
       После собрания заведующая зашла в кабинет, к Лике.
- Вы не будете сегодня работать, - строго предупредила она.
- Почему? – удивилась Лика. – Ведь моя сменщица сказала, что сама будет работать в военкомате!
- Здесь я – хозяйка, и мне решать, кого, и куда послать! – рассердилась заведущая. – Вы отправляетесь в военкомат, чтобы не умничали, и ваша сменщица от военкомата не отвертится, как и вы, так и знайте! По крайней мере, до Нового года! Предупреждаю, сегодня вы не работаете!
«Ох, ничего себе, расстановочка!» - возмутилась Лика, но вслух спросила:
- Простите, у меня пациент после инфаркта. Его, хоть, можно обслужить?
- Обслуживайте, и чтобы я вас больше не видела!
Надо было проработать сорок лет на одном месте и прослужить верой и правдой людям, чтобы услышать обидные слова от девчонки, которой не раз подсказывала, как сделать ту, или иную работу! Вот это доработалась!
       Пациент ушёл расстроенный неожиданной вспышкой негатива в кабинете. Лика успокоила мужчину, как могла, а тут – пришёл человек с талоном. Он осторожно постучался в дверь и, совсем ненахально, совсем вежливо, попросил разрешения войти. Человек опирался на трость, и передвигался с трудом. Его сопровождал молодой мужчина.
- У меня талон к вам! – несмело улыбнувшись, сказал человек, и протянул Лике индивидуальную карту больного, вместе с талоном на приём, на её имя.
- Я ничего не имею «против». Я обязательно вас приму, если заведующая позволит. Разговор вы слышали.
- Слышал… А чего она бесится? – удивился человек.
- Ничего, всё в порядке. Производственная потасовка. Посидите, я спрошу.
- Откуда у вас талон?! – возмутилась заведующая.
- Я его не писала, - спокойно ответила Лика.
- Принимайте, но, чтобы, он был последним. Я вам не позволю самоуправничать. Вы тут ведёте себя как королева, будто вы управляете отделением, а не я. Королева, мне ещё, выискалась!
- Да, что же вас не устраивает?! Мне кажется, что отделением управляете действительно не вы, а Людмила Николаевна!.... – возмутилась Лика.
- Я не желаю вас больше видеть! – был ответ. Ого, вот это - заявочка! После таких слов, не только работать, а находиться в одном здании с этой… нет никакого желания! И Лика решила больше не приходить в поликлинику, чтобы не видеть своих мучительниц.
       Не выдержав напряжения, Лика тогда горько расплакалась. Она была вдвое старше заведующей, и не могла понять той жестокой грубости, так неожиданно обрушившейся на неё. Мужчины успокаивали доктора, как могли, но Лике трудно было справиться с нервным напряжением, накатившим на неё, в течение этого дня. Сегодня её выгнали с работы, без всяких оснований, без права возвращения на рабочее место. Да, её уже окончательно лишили профессии! И снова, после отпуска, когда в бюджете семьи совсем пусто!...
       А дома ждала неожиданная радость. Оказалось, что весь этот день звонил Паша. Сын сказал, что было звонков около пяти, или шести.
        Неожиданный, и такой долгожданный звонок телефона прервал разговор с сыном.
- О, иди, иди, твой дружок звонит! – съехидничал он, указывая в сторону стационарного телефона. Лика уже не обращала внимания на колкости. Она, сломя голову, неслась в кухню, к телефонной трубке, которую можно и погладить, если, что....
- Алло!... – слегка запыхавшись, выкрикнула Лика, и замерла в ожидании ответа.
- Ликуся, это я, Паша! – затараторила трубка. И не было ничего более приятного вокруг, чем этот долгожданный скрип в трубке! - Прости, что пропал, и потерялся, но я снова нашёлся! Вот, он, я, нашёлся, ты слышишь?! – радостно кричал голос Паши  на том конце бесконечности.
- Пашенька, как же я тебя ждала! – прошептала Лика.
- Что? Говори громче, ничего не слышу!
- Меня сегодня с работы выгнали… - несмело проговорила Лика.
- Ещё раз, для непонятливых….. – тревожно воскликнул Паша, и когда Лика, голосом автомата, проговорила последнее предложение, возмутился так, что пришлось его успокаивать. Полился бурный поток ничего не значивших, резких фраз, который невозможно было остановить, а Лика завороженно прислушивалась к каждому звуку, доносившемуся из трубки, и тихо плакала. Она так долго ждала! Она была счастлива!... Не смотря ни на что, счаст-ли-ва!... Вдруг Паша остановился сам и неожиданно спросил: - Ты сама работать хочешь?!
- Паша, я пока не представляю, что буду делать без работы…. Но я решила, что больше туда не пойду! – хлюпнула в ответ Лика.
- Тогда повоюем. А на выходные я тебя забираю за город, готовься. Для отказов и соплей, тара отсутствует, таковые не принимаются, поняла?! Жди!.... – резко прокричал Паша, и отсоединился…..

История cоздания стихотворения: