Автор: Юра Рашкин
Тема:Свободная тема
Опубликовано: 2024-03-20 08:56:16
Автор не возражает против аналитического разбора и критики в рецензиях.

соляной магнат

                                                                                                                      новелла                                  

Когда резко обесцениваются деньги – ослабевает власть. Шатаются устои, становятся всё менее
привлекательными прежние идеалы. С прилавков магазинов исчезают товары. Неудержимо растёт
организованная преступность. Перестают действовать законы. Люди теряют чувство ответственности, не боятся
наказаний. Легализуется подпольное благополучие, отмываются грязные деньги, появляются первые
миллионеры, знахари и экстрасенсы, политические авантюристы и литературные гении. Наступает время
великих афёр и примитивных махинаций. Неудержимо растут цены, отсекая от товарной массы всё большее
количество потребителей, рождая голодное недовольство и смуту. Старые политики теряют имидж, новые не
успевают его приобрести. Создаётся вакуум власти. Надвигается хаос…

Я пил отвратительный кофе, когда в бистро, походкой победителя, вошёл посетитель, достаточно активный,
даже, как мне показалось, несколько шумный. Он был расхристан. Исландский шарф, затянутый на шее
удавкой, висел почти до пола. Казалось вот-вот, шагая легко и стремительно, вошедший наступит на концы
этого шарфа и оторвёт себе им голову или, в лучшем случае, грохнется на пол.
Под трусливый ропот очереди, которую он открыто проигнорировал, странный посетитель заказал двойной
кофе
и встал напротив, у моего столика.
Несколько мгновений мы рассматривали друг друга.

Он был не по возрасту лысоват: большую часть его головы, ввиду этой самой лысоватости, занимал блестящий
лоб, начинающийся над кустистыми, искусно хмуримыми бровями, шёл через макушку и заканчивался,
невидимый, где-то на затылке. Такого лба я никогда не видел. Это было больше, чем лоб гения! С обеих сторон
– как и положено – его крупной головы торчали уши: ворсистые, по-младенчески розовые, они слегка
просвечивались. Верхушки ушей были заметно загнуты книзу, и, несмотря на стройность и достаточную
подтянутость его невысокой фигуры, он казался пришибленным. Даже какая-то извинительная виноватость
была в этой его ушастостной пришибленности.
-Рассмотрел? – спросил меня, глядя в упор. – Как впечатление?
-Честно говоря, не очень.
-А что?
-Уши…
Он потрогал уши за их свесившиеся вершинки и шумно вздохнул:
-Папульки моего подарочек: печальный результат его педагогического усердия – учительствовал он у меня,
родимый.
-Зато вы, должно быть, хорошо воспитаны.
-Куда уж лучше…
-Может это… пластическую операцию… – слегка заосторожничал я.
-Послушай, у меня к тебе дело, – продолжил вдруг, оставив без внимания совет и явно пренебрегая бонтоном, –
мужик ты красивый, видный, как раз такой, как мне нужен. Только ты не подумай, чего… упаси Господь. У меня
бизнес. Будешь со мной работать. Заодно и баб привлекать. Меня бабы не очень… Внешность – сам видишь…
Работать вместе будем. Гулять вместе будем: рестораны, девочки, газ-квас… Платить за всё я буду. Соглашайся.
Я икнул от неожиданности.
-Да, но… у меня обязанности: лекции, научная работа…
-А, брось ты это. Помирать будешь, что вспомнишь? Лекции, работа… Ты чем занимаешься?
-Доцент я, кандидат философских наук…
-Отлично! У меня уже есть поэты, музыканты, экономисты… Даже судья на днях прибился. А философа нет. А
девочки любят, когда о высоких материях… Философия какая?
-Марксистско-ленинская.
-М…м-да… Желательно бы что-то поинтереснее…
-Экзистенциализм подойдёт?
-О, а это ещё что?
-Философия такая…
-И что же она такое гласит?
-Что человек – проект самого себя…
-А если проще?
-«Каждый – хозяин своей судьбы и доли своей кузнец». Так прибалты поют.
-Знаю: мудрый народ, достойный.

В качестве аванса в счёт предстоящего сотрудничества, он предложил услугу.
Мы сели в жёлтый мэрсик, и хозяин с очаровательной улыбкой спросил, куда меня «подбросить». У меня была
ещё пара в университете, и мы не спеша поехали.
-Деньги должны работать, – говорил он, – и приносить деньги. Деньги, которые лежат – красивые бумажки. Вот
ты, что бы ты сделал, ели бы у тебя был миллион?
Я, честно, не сразу смог представить предложенную ситуацию и решил отшутиться:
-Роздал бы его нищим.
-И они сразу бы перестали быть нищими? Так, что ли?
-Не разбогатели бы, конечно… Но, какое-то время…
-Какое-то время… Мы и так слишком много его потеряли, раздавая миллионы нищим. Миллион, розданный
нищим, распадается на десятки и рубли, исчезает бесследно, не принося ощутимой пользы. Деньги могут
работать только когда их много. И когда они в одних руках. Если ты увеличишь втрое десятку – получишь
тридцатку. Миллион, увеличенный втрое… Соображаешь? При том, что способ увеличения – один и тот же.
Я соображал с трудом.
-Ладно – это теория. А практика?
-А вот она – практика!
Хозяин мерседеса постучал ладонью в рулевое колесо. Машина просигналила. Гаишник на обочине взял «под
козырёк».
Мне стало интересно.
-И как это удалось?
-Легко: взял товар там, где был товар, но не было денег и повёз его туда, где были деньги, но не было товара.
Продал дороже и заработал первый миллион.
-Это спекуляция.
-Это предпринимательство – работа, связанная с риском, с затратами, с приложением сил и привлечением
средств. Это твоё бывшее государство называло предпринимательство спекуляцией, чтобы избавляться от
конкурентов. Там, где я продавал апельсины, люди не обзывали меня спекулянтом. Они покупали товар и
говорили «спасибо», потому что – не привези я апельсины – они сосали бы государственные казначейские
билеты, скрученные в трубочку. Извините за резкость.
-Хорошо, но товар можно продавать, пока он есть, а когда его не станет его надо производить. Апельсины ведь
сами по себе не растут. Их выращивать надо.
Мой новый друг резко затормозил. Тяжёлая машина мягко качнулась на великолепных амортизаторах и
замерла. Он приблизил ко мне сердитое лицо и въедливым голосом спросил:
-Ты в самом деле ни фига в этом не смыслишь или просто дурку гоняешь?
-Я философ, а не экономист.
-А я ни то, ни другое. Я – бывший зэк, уголовный элемент по-науке. Меня тюрьма научила делать деньги, хотя,
в принципе, призвана была отучить. Там такие финансовые воротилы бездельничали, какие любое, самое
захудалое государство из жесточайшего кризиса, за не фиг делать, могли бы с успехом вывести. А ты, небось,
думаешь, что ты делом занимаешься…
-Каждому – своё…
-О! Марксист, а лозунги фашистские.
-Ну хорошо, - неизвестно с чем согласился я, – а в чём конечный итог вашей коммерческой деятельности,
предпринимательский апогей, так сказать?
-Не поверишь…Скуплю все соляные копи, монополизирую производство и буду продавать соль по цене золота.
-Это безумие!
-Нормальный ход.
-Соль – необходимый повседневный продукт. Без золота можно прожить, а без соли…
-В этом всё дело: раз можно прожить без золота, не обязательно работать, чтобы его купить. Чтобы купить соль
по цене золота –  работать обязательно, потому что без соли не проживешь. Цинга съест. Болезнь такую
знаешь?
-Слышал…
-К тому же одной солью сыт не будешь. Значит надо будет не просто работать, а работать интенсивно и много,
чтобы жить более-менее сносно. Такая она – философия…

Мысли его казались мне и странными, и спорными, и дикими. Сам же он был явно неглуп, в меру сдержан. В его
речи не сквозила ни эпатажно-блатная «феня», ни вызывающе ненормативная лексика, и я почему-то подумал,
что он может быть интересен моим студентам в том плане, что вот есть живой человек, одним из первых
заработавший миллион, как говорится, собственными руками и на собственное благо, и оставшийся при этом на
свободе.
Я предложил – он согласился.

Мерседес, оставленный перед зданием университета, с любопытством рассматривали мальчишки, прохожие,
студенты свободные от пар. Таких машин в городе были пока ещё единицы.
Мы поднялись на лифте и прошли длинным коридором.
-Ни пуха… – сказал я, пропуская его вперёд.
-К чёрту! – рявкнул он.
Приосанился, пригладил лоб-лысину и решительно шагнул в студенческую аудиторию…

История cоздания стихотворения: