Автор: Євген Полянин
Тема:Шуточная проза
Опубликовано: 2023-11-26 17:11:46
Автор не возражает против аналитического разбора и критики в рецензиях.

"Та" Алиса

"Где я?" - медленно открывая глаза, прошептала Алиса. Последнее, что она помнила, была тёмная нора, еле заметная под деревом, - какой-то проход, который, очевидно, вел в опасное место, и лезть в нее было не нужно. "Ничего хорошего из этого не выйдет", - думала она, с интересом втискиваясь в нору; теперь, очнувшись и утвердившись в правоте предчувствия, Алиса начала осматривать комнату, в которой она лежала на постели, - вполне чистой, но издающей странный и незнакомый запах.

"Ну, как твоя голова, Алиса?" - внезапно прозвучал вопрос откуда-то сверху.
"Хорошо, вроде бы" - ответила Алиса, и смогла немного привстать, заметив стоявшего рядом с кроватью толстого усатого мужчину средних лет в белом халате.
"Ты, наверное, не помнишь, - меня зовут Борис Яковлевич, я главврач, и ты находишься в Норинской городской больнице, Зазеркальского района... Ну, не буду тебя беспокоить сегодня, отдыхай. В шесть часов - в столовую. Будем пить чай."

...Медленно проходя по коридору, который, как сказала зачем-то сидящая за дверью её комнаты угрюмая старушка, укутанная в платок с вышитыми мотивами манифеста об отмене крепостного права, вёл в столовую, Алиса осматривала узоры на стенах. Похожие на цветы кружочки, вероятно, во многих местах были чем-то смыты, и приобрели вид желтоватых пятен, создавая в целом причудливую своими красками и общими формами неожиданную картину, - неожиданную даже для девочки, в доме которой можно было встретить множество предметов передового искусства, в том числе картины никому не интересных, - кроме, разве что, её отца, - Сезанна, Моризо, Дега.

В большом зале больничной столовой, расчитанном на десятки столов, теперь располагалось всё что угодно. Вдоль одной стены стояли полунакрытые какой-то полосатой тканью шкафы, - наверное, здесь была регистратура. Где-то дальше, в углу, просто на полу, были вразброс свалены мешки, из которых высыпалась крупа и овощи; тут же рядом валялись серые сумки с хозяйственной утварью и посудой. В другом конце зала, отгороженная почти до потолка с трёх сторон проржавевшей решеткой, виднелась большая плита, с которой две округлые кухарки снимали невероятных размеров кастрюлю, распространяющую жирноватый, и одновременно какой-то безвкусный, запах супа. В центре стоял несоизмеримо маленький стол, за которым, каким-то чудом, умещался весь дежурный персонал больницы, вместе с десятком "ходячих" пациентов. Во главе стола сидел Борис Яковлевич, торопливо размешивающий ложкой сахар в чашке, которую он держал в руке на весу.

"Алиса, патефон у меня..." - почти прошептал рядом какой-то болезненный мальчик, которого под руки уводили, слегка приподнимая, двое крепких санитаров в халатах.

"Снова, Коля, - не хочешь, так и скажи, - я не буду пить чай, - ерунду всякую несешь..." - бросил вдогонку Борис Яковлевич и, после небольшой паузы, по-отечески, загромыхал на весь зал:
"Ничего, скоро выздоровеете, и вперед, так сказать, с песней... Вы отдыхали в летнем лагере на Карповке?.. Лес, речка рядом, - всё время маршируют и песни хором поют, с утра до вечера. У меня там дача неподалеку... Как ни выйду на веранду, - "И Ленин такой молодой..." - поставив чашку, Борис Яковлевич начал поглядывать на большие наручные часы, постукивая по ним пальцем, - "Отстают, наверное, минут на пятнадцать уже, - а, ерунда, подождут в операционной, не трагедия... Время у нас совершенно не имеет значения - минуты, часы, годы. Всё застыло на месте, - вот, и чай остыл... Налейте мне другую чашку, Прасковья Павловна, только не грязную, пожалуйста... Не надо... Ну, не надо тряпкой возить... Ээ-эх..."

"Товарищи... Мы должны немедленно принять решение и направить письмо с поддержкой решений XXVI съезда КПСС. Мы обязательно должны поблагодарить лично любимого товарища Брежнева за укрепление единства советского народа и показать ему, что его слова о расцвете окраин нашей Родины, как нигде, подтверждаются у нас, и особенно на примере нашей передовой больницы..." - энергично расставляя ударения в каждом слове, отчеканил какой-то худощавый и бледноватый врач в очках, сидящий по правую руку Бориса Яковлевича, - зам по организационной работе. Присутствующие за столом достаточно вяло высказали свою поддержку, кто движением ложки по странноватой дуге над столом, кто потупленным взглядом, в котором читалось немое "как это все достало..."

"А что есть общего у вороны со столом?.." - довольно громко, очень неожиданно даже для неё самой и совершенно не к месту прозвучал вопрос Алисы. С тряпки, которую все ещё удерживала в своей крепкой руке над местом, где сидел Борис Яковлевич, Прасковья Павловна - грузная женщина преклонных лет, так же как и другие медсестры, закутанная в застиранный, когда-то белый, халат, - медленно стекла и упала в новую чашку Бориса Яковлевича жирная капля.

Санитары, поставив Колю у входа в зал, повернулись и двинулись в сторону Алисы, которая начала испуганно озираться по сторонам в поиске места для отступления. Из всех имеющихся в зале окон лишь одно, в самом дальнем углу напротив "регистратуры", имело ручки и, наверное, открывалось, однако оно было почти полностью загорожено огромным плакатом, изображающим какие-то колеса с угрожающей надписью "Не снимай ногой приводного ремня"...

"Нет, нет, вы не поняли, - это шутка, - ну, в колледже, мы часто придумываем необычные и смешные вопросы... Смешно же, ведь?.. Нет?.." Санитары, переглянувшись с Борисом Яковлевичем и между собой, довольно быстро оказались рядом с Алисой, легко подхватили ее под руки и, приподняв так же, как незадолго до того теперь покинутого Колю, понесли на выход к нему, продолжающему растерянно стоять на месте.

"Нет, - я не та... не та Алиса, - вы меня с кем-то спутали, я не должна быть здесь, это какое-то Зазеркалье..." - шептала Алиса, просыпаясь, но всё еще видя осунувшееся лицо Коли и его пронзительно пустой взгляд, медленно растворяющийся в желтоватых пятнах, которые становились знакомыми ей цветочными корзинками, стоявшими на подоконнике у открытого окна.

Это была её комната, - над окном всё так же развевалась причудливая голубая занавеска с хризантемами, нашитыми миcсис Гейбл, горничной, а с улицы доносился приглушенный шум проезжающих экипажей и стук копыт по каменной мостовой...

История cоздания стихотворения: