Нет статуса

Автор: Мария Макрушина
Тема:Психологическая проза
Опубликовано: 2018-09-06 21:56:05
Автор не возражает против аналитического разбора и критики в рецензиях.

Он просто хотел тишины.

                           Новелла.

Был тихий семейный вечер. Нет, это ему так хотелось, чтобы вечер был тихий. На самом же деле на
кухне гремела кастрюлями жена, готовя ужин. Грохот и шум, доносящиеся оттуда, должны были сказать
всем домочадцам о том, как ей надоела эта каждодневная неблагодарная работа. Из комнаты сына даже
через закрытую дверь сотрясали воздух квартиры нестройные душераздирающие звуки гитары и грохот
барабанов. А он хотел тишины.   
          Он – Иванов Иван Иванович (редкое в наше время сочетание имени и фамилии) –высокий, худой,
немного сутулый мужчина с редкими седыми волосами на всегда опущенной голове. Глубокие морщины
избороздили лицо,  углы рта скорбно опущены, Плечи были тоже опущены, большие руки свисали вдоль
тела.  Казалось,  тяжёлая ноша лежала на плечах этого человека и совсем придавила к земле. Глаза
смотрели скорбно и печально,  улыбка давно не появлялась на его лице. У людей, видевших его,
создавалось впечатление, что у человека  большое горе.
          Он всегда смотрел в пол, а когда с ним разговаривали, поднимал глаза  на собеседника, с минуту его
разглядывал  и тут же отводил взгляд. Разговаривал он редко,  слушал невнимательно и  весь его вид не
располагал к общению.
          В их роду уже несколько поколений рождался один мальчик,  его называли Иваном. И своего сына он
тоже назвал Иваном  – дань традиции. Жена не возражала. Тогда она уважала традиции их семьи, его
мнение, взгляды на жизнь. Тогда она им гордилась.
          В семье Ивана была ещё одна традиция  – уже три поколения Ивановых были инженерами. Это тоже
когда-то льстило его жене.
          Её семья  – потомственные крестьяне. Работать начинали рано и потому в школе учились шесть-семь
лет, считая, что и это много, так как читать и считать умели ещё в четвёртом,  а другие знания им ни к чему  
– пустая трата времени. Людочка  – жена  Ивана, не была исключением и когда они познакомились, и
начали встречаться, то его высшее образование у членов её семьи  вызвало восторг и гордость, а у
односельчан  – чёрную зависть, что Людочка « сумела отхватить себе городского образованного парня -
интеллигента».
          Всё это было тогда, в начале их семейной жизни. Тогда им гордились, а сейчас презирают за то, что
он не смог « влиться в струю» и зарабатывать ДЕНЬГИ. Ту                   зарплату, которую приносил Иван,
деньгами никто не считал.
          Семья жены получила надел бывшей колхозной земли, завела фермерское хозяйство и быстро
«поднялась» Не беда, что все вкалывали от зари до зари, ничего не видели вокруг, кроме работы и от них
плохо пахло даже после бани. Зато у них были деньги, которые экономили и складывали в банк. А у
Людочки Ивановой столько денег не было и её все жалели, а Иваном помыкали за то, что он по-прежнему
работает в конструкторском бюро, а не стоит на рынке, торгуя мясом и молоком с их хозяйства. Тогда бы
его зарплата  – их деньги  – шли Людочке, а не постороннему реализатору.
          Поскольку Людочка никогда нигде не работала, инженерской зарплаты Ивана едва хватало на самое
необходимое, на скромную жизнь. Теперь Людочка страшно завидовала своим сельским родственникам и
подругам, а Ивана презирала.
ЖЕНА. За годы их совместной жизни Людочка переродилась: из застенчивой тоненькой девушки с
русой косой превратилась в рыхлую, властную крикливую женщину с гримасой ненависти или недовольства
на лице. Она всегда и всем была недовольна  – погодой, продуктами, соседями, фильмами. А больше всего
Иваном: его видом, походкой, словами. Она никогда не улыбалась, а когда  смотрела смешную комедию  
или слышала смешной анекдот, её лицо становилось просто спокойным.
Давно исчезла русая коса, а вместо неё во все стороны торчали короткие пряди волос
неопределенного цвета, придавая ей нелепый и неопрятный вид. Дома Людочка всегда ходила в
засаленном халате и стоптанных тапочках «перед кем наряжаться?» зато, выходя «в люди»  – на день
рождения родственников или в праздничный день на улицу, хотела выглядеть  «шикарно».
          Периодически родственники жены отдавали Ивановым свою ненужную одежду, которая стала мала.
Несмотря на тяжёлый труд, сельчане быстро толстели.
          Такая благотворительность родственников приводила Людочку в восторг:
– Надо же, вещи почти новые, блузка сестры даже не стиранная! Это пятнышко можно вывести, а
оборвавшуюся оборку подшить. Какие щедрые, всё отдали нам, а могли бы сдать в комиссионку и деньги
получить!
– Да кто сейчас покупает в комиссионках, когда в магазинах всего полно на любой вкус,  – возражал
Иван.
– Такие как мы и покупают. Если бы не дали родственники, быстро бы побежал туда или в «секонд»
за брюками. А так на, примерь-ка эти,  – бросила Ивану брюки своего старшего брата.
– Не буду я надевать чужие вещи! Твой брат на голову ниже меня  и на два размера толще. Ты разве
не видишь, что они мне не по размеру  – широкие и короткие. Такие вещи носить – себя не уважать!
–Что ты нос воротишь, уважаемый человек! Сам не можешь заработать себе на брюки, так скажи
«спасибо» что дали другие! Бери и носи, на новые штаны денег не дам! В поясе перехватишь ремнём, а низ
отпорешь  – на десять лет хватит!
Иван покорно отпарывал подгиб брюк, утюжил, но след от складки оставался, туже стягивал брюки на
поясе. Но это не очень помогало  – было видно, что брюки не его  – широкие и короткие, в них он выглядел
жалким и нелепым.
На работе Иван очень стыдился своего вида, ему казалось, что все сослуживцы над ним смеются или
жалеют. От этого он становился ещё более тихим и покорным, уходил в себя, из-за стола вставал в случае
крайней необходимости, всё меньше общался с окружавшими его людьми. Все считали его угрюмым
молчуном.
За тридцать лет его работы в одном и том же конструкторском бюро постепенно сменились все
сотрудники, и уже никто не помнил молодого весёлого парня с голубыми глазами, с пышными вихрами до
плеч, в модном джинсовом костюме. Тогда он был душой компании, играл на гитаре, пел весёлые песни,
рассказывал смешные истории из своей студенческой жизни. Жил Иван легко и весело, всех любил, и все
любили его.
Затем он встретил Людочку – хрупкую наивную девушку, немного глупую, но это её не портило, а
придавало изюминку и выделяло среди умных сотрудниц. Иван влюбился без памяти! Со свойственным
молодости пылом воздвиг её на пьедестал, наградил всеми возможными достоинствами, и сам в это
поверил. А когда родился Ванька  – Иван стал самым счастливым человеком на свете, а Людочка  –
богиней, которой надо верно служить и исполнять все её желания. Любовь к жене и сыну так переполняли
его сердце, что иногда становилось тяжело дышать, хотелось дурачиться и делать забавные глупости.  Он
был счастлив!
Была в жизни Ивана ещё одна богиня  – его работа. Он был инженер по призванию, любил и понимал
технику, хотел улучшить, довести до совершенства любой механизм. Когда Иван работал над очередным
проектом, мир для него переставал существовать! Он отдавался работе так же пылко и без остатка, как и
семье.
БЕЗ  ОСТАТКА. Себе он не оставил ничего: ни времени, ни хобби, ни желаний. Вся его жизнь, ум,
сердце были отданы им: семье и работе, и он стал тем, кем стал: тихим, безвольным человеком, не
имеющим ни своего мнения, ни своего слова. Он давно уже не выдавал «на-гора» новых идей, делал
чертежи и «подчищал» ошибки других, молодых и энергичных инженеров. На работе его держали до
пенсии, дома  – потому что только он приносил деньги.
Иван зашёл на кухню. Людочка скривила недовольную гримасу, мол: «Чего тебе?!».
          –Ты можешь потише, у меня очень болит голова?  – извиняющимся голосом попросил Иван, по
привычке глядя в пол.
– А ты спросил хоть раз, как у меня болит голова каждый день придумывать, чем вас кормить? –
крикливо спросила Людочка,  – твоей зарплаты не хватает даже на картошку! Спасибо, брат привёз сумку,
а то и этого бы не было. Лучше бы ты подумал своей больной головой, где взять денег!
Людочка взяла в руки нож, собираясь чистить картошку.
–Давай я почищу, а ты отдохни,  – примирительно сказал Иван.
– Нет уж, знаю я, как ты чистишь! По полкартошки срезаешь, как миллионер, а я  – тоненько,
экономно. Как уже достала эта экономия!
– Может быть Ване найти работу, денег будет больше,  – робко, одними губами, сказал Иван.
Эта фраза окончательно вывела Людочку из себя:
– Куда ему идти работать? Грузчиком? Ты же знаешь, что у ребёнка талант, он музыкант, ему руки
надо беречь, а ты  – работать! Сам бы лучше нашёл ещё одну работу, а то просиживаешь вечерами без дела  
– смотреть тошно!
Всё это Людочка выпалила на одном дыхании, повернулась к Ивану спиной и с грохотом поставила
пустую кастрюлю на плиту.
Опустив голову, чувствуя себя виноватым, Иван вышел из кухни, тихо прикрыв за собой дверь.
Из комнаты сына по-прежнему гремела нестройная мелодия.
СЫН. Иван совершенно не знал этого  высокого почти тридцатилетнего  мужчину с его голубыми
глазами и обритыми наголо русыми волосами. Воспитанием сына занималась исключительно Людочка. Ваня
рос избалованным, зацелованным маменькиным сынком. Он не считал зазорным оклеветать любого, чтобы
выгородить себя. Иван видел это немужественное воспитание мальчика, пытался исправить:
– Людочка, не надо вмешиваться в его ссоры с мальчишками  – разберутся сами. И не надо так
причитать над разбитыми коленками  – это всего лишь ссадина, сколько их ещё будет!
– Как ты можешь так говорить, ему же больно! Ты относишься к нему, как к неродному сыну!
Однажды, в шестилетнем возрасте, Ваня силой отобрал у соседского мальчика дорогую машинку, а
родителям сказал, что тот ему подарил. Когда враньё открылось, Иван поставил сына в угол, сделал ему
выговор, заставил признаться во вранье. В углу Ванька рыдал громко, басовито.
Людочку эта история повергла в шок:
– Зачем ты защищаешь чужого ребенка? Всегда прав должен быть только твой сын! Посмотри, до чего
ты довёл маленького мальчика! Изверг, деспот, тебя  нельзя и близко подпускать к ребёнку! Надо было
заявить в милицию, чтобы тебя арестовали за издевательством над ребенком!
Напрасно Иван пытался объяснить жене, что ребёнку нельзя разрешать врать, ловчить – всё напрасно.
Всем родственникам и знакомым эта история была рассказана в таких красках, со слезами, что
нашлись доброжелатели, предложившие Людочке с Ваней пожить у них, пока Иван не одумается. Иван
отступил.
Ещё одну попытку повлиять если не на воспитание, то хоть на развитие и образование сына Иван
сделал во время учёбы Вани  в школе. Мальчик был от природы ленив умом да ещё разбалован матерью,
учиться не хотел совсем. Все занятия Ивана с сыном заканчивались, не без давления Людочки, его  
решением домашнего задания по физике, химии, математике.
Видя уступчивость отца и защиту матери, Ваня рос наглым, хамоватым задирой. Он знал, что всегда
сможет спрятаться за спину матери.
Людочка позаботилась и о том, чтобы сын не служил в армии. Вовремя дала «на лапу» врачу и в
медицинской карте Вани записали такую болезнь и таким почерком, что председатель медкомиссии не смог
её ни прочесть, ни понять. Ваню признали не пригодным к службе. Иван был против, он надеялся, что
офицеры и тяготы службы сделают за него работу и Ваня станет мужчиной. Но снова было так, как захотела
Людочка, а не он.
Ещё подростком, слушая рассказы отца о стройотрядах, песнях у костра, внимании девушек к «парню
с гитарой», Ваня захотел учиться играть на гитаре. Проходил в музыкальную школу чуть больше года,
научился перебирать струны, добывая из них «три аккорда», и бросил, не освоив нотную грамоту. Теперь
на семейных праздниках Ваня бренчал на гитаре, развлекая гостей, чем приводил мать в полный восторг:
– Посмотрите, какой талант, как замечательно он играет! А вчера подобрал музыку к песне «АВВЫ»
сам, без нот! Он далеко пойдёт, будет знаменитым музыкантом, будет играть только у  Пугачёвой или
Ротару.
А когда Ваня сочинил простенькую мелодию к стихам друга, все родные и знакомые узнали, что у
Вани талант композитора. Зачем ему математика с биологией, он  – творец!
Иван толкнул дверь в комнату сына – ему повезло, дверь не была закрыта на ключ, как обычно, и
вошёл. Ваня в больших наушниках сидел за музыкальным пультом и яростно наяривал на электрогитаре.
Как фон гремели ударные. Усилители включены были почти на полную мощность, и в комнате стоял
неимоверный шум.
Соседи давно перестали стучать в стены и по батареям, жаловаться в ЖЭК после того, как
схлестнулись с Людочкой в словесной перепалке  – здесь она была сильна, её ещё никто не смог
перекричать и переспорить. Пару раз даже доходило до рукоприкладства. Отстаивая права сына на
исключительность и талант, она готова была вцепиться в волосы кому угодно. Её боялись.
– Можно к тебе?  – спросил Иван и не услышал своего голоса.
Сын его тоже не услышал и продолжал играть.
Иван подошёл вплотную и заглянул сыну в лицо. Ваня недовольно сдвинул брови и мотнул головой:
«Чего тебе?» Иван жестами показал, что ничего не слышит, сын выключил звук. Неожиданно наступила
тишина, но в ушах у Ивана  ещё пищали скрипочки и звенели колокольчики.
– Ну, чего тебе опять?  – недовольно спросил сын.
Опять? Иван и не помнил, когда заходил в комнату сына в последний раз и вообще с ним разговаривал.
Днём Иван был на работе, а вечером Ваня отсутствовал и домой приходил далеко за полночь.
– Ты можешь заниматься немного тише? У меня болит голова, а мне надо подумать об устройстве
сложного узла машины. Я не могу сосредоточиться.
– Лучше сосредоточься и подумай о том, где взять пять тысяч! Меня обещали записать на
профессиональной студии, а это стоит недешево.
– Вот получу зарплату, как раз пять тысяч, и отдам тебе,  – обрадовано сказал Иван.
– В каком веке ты живёшь, ты совсем  дремучий! Пять тысяч долларов! Тебе зарплату в долларах
платят? То-то же. Ну, иди уже, не мешай и подумай, где взять деньги. Мать у родственников уже часть
одолжила, так что надо будет ещё и долг отдавать.
Сказав это, не дожидаясь ответа отца, сын надел наушники, подвинул рычажок на пульте и Иван
оглох.
К Ивану сын относился вначале с безразличием, как к необходимости, а затем, видя безволие отца,
стал его презирать. Сейчас отец Ване нужен был только как источник денег, и всё! Ни о какой сыновней
любви, мужской дружбе и просто уважении речи не было.
Иван вышел из комнаты сына, плотно прикрыв за собой дверь. Это немного уменьшило звук, но
облегчения не принесло.
ДЕНЬГИ. Все требуют от него денег, да побольше! С каждым годом аппетиты растут: то нужен новый
диван  – Ванечка вырос, то Ванечке нужен фирменный джинсовый костюм  – он вращается  в шоубизнесе,
то Людочке – новая норковая шуба  – чем она хуже сельской подруги? А что нужно ему? Да ничего, лишь
бы они были довольны! Он и в чужих обносках походит и поспит на продавленном  диване  – не беда! Хуже
то, что никому не нужны его любовь, доброта, ум.  Никому не интересны его чувства, мысли, его мнение,
никто не нуждается в его советах. Он для семьи  – дойная корова, которую каждый день гонят на пастбище,
а вечером доят. Но никто не интересуется чувствами коровы, не спрашивает её мнение, куда девать
молоко: выпить самим, продать или сделать творог. Её дело  – давать побольше молока, его  – побольше
денег.
Понурив голову, Иван побрёл в свою комнату, сел за письменный стол. Только здесь он чувствовал
себя дома, только здесь он становился собой  – не тем весёлым задорным парнем, играющим на гитаре –
его уже не вернуть, но всё же не таким забитым и угнетённым. Здесь он расправлял плечи, поднимал глаза,
взгляд из виноватого становился уверенным. За этим столом он творил, разрабатывал замысловатые узлы
механизмов, и как все механики, изобретал вечный двигатель. Это приносило ему моральное
удовлетворение, повышало самооценку и компенсировало отсутствие уважения окружающих.
Здесь были дорогие ему вещи: фотографии родителей и его дипломы в рамках на стене, книги на
полках, дорогие сердцу безделушки, открытки-поздравления с юбилеем, его детские и студенческие
фотографии. Иван всё чаще в одиночестве перебирал эти вещи и вздыхал, вспоминая мечты, «планов
громадьё». Разве мог он представить тогда, что его жизнь сложится именно так…
Но одна вещь в этой комнате была ему дороже всего. На столе стоял стакан для карандашей  –
подарок сына. Ещё будучи в детском саду, он оклеил стакан цветной бумагой  и написал по-детски корявым
почерком: « Папе от Вани». Это был единственный подарок сына, и Иван им очень дорожил.
В комнате царил беспорядок, совсем не творческий. На столе рассыпаны  исписанные листы бумаги,
лежали раскрытые книги, засохшая кожура апельсина, хлебные крошки. Большие листы ватмана с
чертежами заняли подоконник и угол комнаты, падали с книжной полки. Всё было покрыто слоем пыли,
здесь давно не было уборки. Ивана устраивал такой «порядок», он на него не обращал внимания, а
Людочка сюда давно не заглядывала – незачем. Она сама не была чистюлей, изредка сметала пыль со
шкафов и полок да раз в месяц брала в руки пылесос, чтобы убрать свою комнату и комнату сына, а тратить
силы и время ещё и на уборку этой комнаты ей и в голову не приходило. А если не для уборки, то зачем
ещё заходить в комнату мужа?
Эта квартира осталась им от родителей Ивана. Трёхкомнатная квартира в центре большого города –
Людочка не могла даже мечтать об этом. С весёлым задором молодой хозяйки занималась её
благоустройством на свой вкус: покупала шторы с аляповатыми цветами, посуду, безвкусные статуэтки.
Мыла, чистила, убирала по несколько раз в неделю, перетаскала сюда на смотрины всю сельскую родню и
подруг:
– Посмотрите, какие огромные светлые комнаты! А видели, какие шторы, тюль?! Я за ними три часа в
очереди простояла! Всё есть: ванна, туалет, горячая вода! В холодильнике, посмотрите, какие продукты,
импорт. Всё Иван достал, купил, денег хватает на всё.
Родственники восхищённо качали головами, смотрели на все прелести цивилизации, хвалили Людочку  
– хозяйку и дико ей завидовали. А хозяйке только этого  и надо было. Тщеславная по натуре, она хотела,
чтобы у неё всё было лучше, чем у других: и муж, и квартира, и сын, и достаток. Все эти «достижения» она
приписывала исключительно себе. Вскоре она привыкла к удобствам, а большая квартира стала вызывать
раздражение:
– Столько уборки и платить за «коммуналку» много. Можно было бы  обменять на «двушку» – мне и
сыну, ещё и доплату взять, но куда девать этого?  – жаловалась она родственникам и те сокрушённо качали
головами, сочувствовали «бедной Людочке» и строили планы «куда девать этого».
Иван подошёл к окну. Перед глазами на тёмном стекле появилось лицо.
– Людочка, – машинально сказал вслух Иван. Оставаясь один, он всегда говорил вслух.  – А почему
«Людочка»? Это когда - то она была милой глупышкой, а сейчас превратилась в тупую жирную корову. Как
в сказке, только с точностью « до наоборот»: там  – поцеловал лягушку  – стала девица - красавица, а я
целовал красавицу – стала тупая жирная корова… Наверное, не туда целовал! Ха - ха! А когда я в
последний раз целовал женщину? Сотрудницы на 8-е Марта не в счёт: это не поцелуй, а так, тычок носом в
щеку. Даже не вспомню. Она, эта корова, забрала у меня желание смотреть на женщину как мужчина.
Мужчина?! А кто здесь мужчина?! Я не помню, когда появлялись мужские желания… А ведь мне всего 57! У
некоторых мужчин дети рождаются в семьдесят! Это она забрала у меня любовь, желания, страсть! Я живу,
как во сне: работа  – магазин  – дом, и всё! Ни родных, ни друзей, никого! Хобби, и того нет. Что мне
интересно?! Ничего! Раньше любил играть на гитаре, петь песни. А сейчас… Не то настроение. Хватит нам и
одного певца  – сын своими, так называемыми песнями, отбил все желания. Вот опять меня лишили
желаний, теперь уже сын. Сын. Чужой дядька в квартире, требующий денег. Он меня никогда отцом не
называл. Я у них с матерью или  « придурок», или «этот». А ведь я умнее их: у меня высшее образование,
несколько изобретений, дипломы. А они? Восемь классов  – и те с трудом и всё! И они умные, а я -
придурок!
По мере того, как Иван говорил, лицо его менялось. Всегда вялые  расслабленные черты напряглись,
появилось выражение злости и ненависти. Если бы в комнате было зеркало, Иван не узнал бы своё
отражение: землистого цвета лицо, седые всклокоченные волосы, рот скривила злая ухмылка. Но самым
необычным на этом лице были глаза: они смотрели прямо, взгляд был твёрдый, злой. Иван быстрыми
шагами ходил по комнате, задевая книги, чертежи, они падали на пол. Всё тело напряглось, он нервно
сжимал и разжимал кулаки, размахивал руками. Иван менялся на глазах.
Находясь дома, Иван никогда не подходил к входной двери  – к нему никто никогда не приходил.
Изредка приходили знакомые сына или приезжали из деревни родственники жены. Кто бы это ни был, они
Ивана не интересовали. Он плотнее закрывал дверь своей комнаты и не выходил оттуда, пока его не
позовут.
Но в этот вечер всё было по-другому. Когда прозвенел звонок в передней, Иван не пошёл открывать
входную дверь, но приоткрыл дверь своей комнаты и стал ждать.
Дверь открыла Людочка. По её радостному возгласу: « Привет, а я уже заждалась!»,  – Иван решил,
что приехали её родные и хотел отойти от двери, но дальнейшие события его остановили.
В прихожей послышался незнакомый мужской голос:
–Твой дома?
Иван осторожно выглянул в щёлку приоткрытой двери. В прихожей стоял их сосед Петрович  –
невысокий, довольно упитанный мужчина с большим животом, нависающим над брючным ремнём. В свои
пятьдесят два года он очень молодился, надевал узкие джинсы, пёстрые футболки, короткие курточки. У
него была большая бритая голова, лицо рыхлое, с обвисшими щеками. Весь его вид напоминал большую
тыкву на тонких ножках. Среди соседей он слыл состоятельным человеком.
Где и кем работал Петрович – никто не знал. Жил он один. Его жена лет десять назад уехала за
границу работать. Сразу приезжала раз в год на неделю, а  последние несколько лет её никто не видел, но
она присылала «кругленькие» суммы денег почтовым переводом, о чём соседям регулярно сообщала
почтальон Даша.
Звали его  Никифор Петрович, но поскольку он стеснялся своего имени, то всем представлялся просто
Петровичем.
Иван подумал, что Петрович пришёл к нему, удивился и хотел выйти из комнаты, но так и застыл на
пороге, держась за ручку двери.
Людочка руками обвила шею гостя и прильнула губами к его губам.
Затем, немного отдышавшись, затараторила:
–Зачем он тебе нужен? Идём скорее в мою комнату, я соскучилась. Где ты пропадал столько времени?
Но сосед остался стоять на месте:
–Люся, подожди, неудобно. Я пришёл просто поздороваться, сказать, что уже вернулся. Давай
встретимся завтра днём, когда его не будет дома.
Лицо Людочки изменилось, пропала радостная улыбка, губы скривились в недовольной гримасе, глаза
нервно сверкнули. Она не любила, когда ей не подчинялись:
– Странно, Никиша, раньше тебя не останавливало присутствие моего придурка.
Ну что ж, не хочешь – просить не буду. Увидимся завтра и обсудим, как нам устранить это препятствие,
стоящее на пути к нашему счастью.
Сосед ушёл. Людочка с такой силой хлопнула дверью, что отвалилась штукатурка, и ушла на кухню.
Иван стоял, как громом поражённый. Он ничего не понимал. Кто эти люди: Люся, Никиша, придурок?
О ком они говорили, и что всё это значит?
С большим трудом, еле передвигая ноги, Иван добрался до кровати и сел. Потом лёг. Голова
кружилась, тело онемело, его бил озноб. Стуча зубами, Иван кое - как укрылся покрывалом и попытался
думать.
Вся сцена , увиденная им, стояла у него перед глазами, в голове звучали слова. Он закрывал глаза,  
сжимал руками виски, но ничего не помогало. Сердце упало куда - то в живот и его тяжёлые удары больно
отдавались в голове.
Пролежав с полчаса, Иван постепенно начал приходить в себя, и, по своему обыкновению, заговорил
вслух:
– Будем рассуждать по порядку: кто такая Люся? Это Людочка?  Но почему Люся. Я её так никогда не
называл? Именно поэтому ОН её  так назвал, чтобы не так, как я и ей это нравится! А Никиша? Это
Петрович?! У него, оказывается, есть имя, а не только отчество. Не знал. А Людочка, оказывается, знает!
Никиша… Никита? Никифор? Никанор? Да какая разница? Нет, есть разница, вот сейчас пойду и спрошу у
неё… потом.
Придурок, это, конечно, я. Для меня даже имени не нашлось. Странно… Мы тридцать лет вместе…Да-
да, она давно меня по имени не называла, никак не называла:   « Иди есть, дай денег, купи, принеси». А
сын? Так же: « Не мешай, дай денег» Я сегодня с сыном разговаривал первый раз за… не помню сколько
месяцев. Разговаривал? Разве это можно назвать разговором?!
Так, не отвлекаться. Было сказано что-то важное для меня, о чём надо подумать. Придурок  –
препятствие на пути к их счастью и его надо устранить. Вот. Меня надо устранить.
Иван сказал это вслух и испугался. Как устранить, каким образом? Убить, выгнать из дому или сдать в
психбольницу? Что  ещё можно придумать? Отправить к её родственникам пасти коров или убирать за
свиньями?
– Вам это не удастся, у меня есть сын, он меня спасёт, не позволит « устранить». А спасёт ли?
Наверное, я и ему мешаю, загораживаю путь к счастью. О каком счастье Людочка говорила? С кем? С
Петровичем,  с этим толстым боровом? А как же я? Значит, они уже давно встречаются у меня за спиной.
Люся, Никиша. А я придурок, потому, что ничего не замечал, позволял на себя кричать, унижать. Ещё
немного, и она начнёт меня бить, уже замахивалась сковородкой. Я и правда безвольный придурок.
Интересно, а сын так же думает? Но как же так, я ведь их люблю, очень, и её, и Ванечку, всё делаю, чтобы
им было хорошо. Тем обиднее их равнодушие и злость. Пойду к сыну, спрошу, любит ли он меня?
Иван давно уже не лежал на кровати, а нервно ходил по комнате, подходил к столу, перекладывал
вещи с места на место. Машинально потянул лист бумаги, на котором стоял стакан для карандашей  –
подарок сына. Стакан упал на пол и со звоном разбился. Иван бросился собирать осколки, приговаривая: «
Всё разбилось, жизнь разбилась». Затем бросил осколки на стол, решительно открыл дверь, быстро прошёл
несколько шагов к комнате сына, вошёл, подошёл к Ване, приподнял наушник. Сын правой рукой ударил
отца по руке и с силой оттолкнул от себя.
          Закричал громко, перекрикивая музыку:
– Совсем с ума сошёл? Куда ты лезешь, что тебе надо? Пошёл вон отсюда!
Услышав это, Иван остолбенел. Он ожидал чего угодно, но не этого. От испуга решительность пропала,
он беззвучно шевелил губами, часто - часто моргая покрасневшими вдруг глазами.
Ваня не ожидал такой реакции отца. Он знал, что отец тютя, тряпка, что мать им крутит, как хочет, но
плакать – это уж слишком! Только на мгновение ему стало жаль отца, а затем он ещё больше разозлился:
– Этого ещё не хватало, совсем как старая баба!
           Встал, открыл дверь и крикнул:
– Мать, забери его отсюда!  – и  довольно грубо толкнул Ивана к двери.
– Что опять случилось?  – недовольно крикнула Людочка, выходя из кухни.  – Ты что здесь забыл?
Иди за мной,  – взяла Ивана за руку и потащила за собой на кухню.
–Что ты бродишь по квартире, высматриваешь, вынюхиваешь. Сиди в своей комнате, не мозоль глаза.
–Люся,  – сказал Иван, глядя ей в глаза.
Людочка смутилась, но быстро овладела собой:
–А, подслушал. Тем лучше, сам напросился на разговор… Да, мы с Никишей больше года встречаемся,
любим друг друга. Если бы не ты, мы давно жили бы вместе. Он человек состоятельный, обещал Ване дать
денег на диск или клип. А тут ты, мешаешь и мне и ему… Надо с тобой развестись. Точно. Как это мне в
голову раньше не пришло! Завтра же утром пойду в ЗАГС, подам заявление на развод. Напишу, что ты меня
бьёшь, унижаешь и над сыном издеваешься. А чтобы не пришлось отдавать тебе часть квартиры, тебя надо
посадить! Ха-ха-ха!  – вдруг громко засмеялась она.
Иван от неожиданности вздрогнул, поднял на жену глаза. Лицо Людочки сияло. Она была довольна,
что нашла-таки простое решение проблемы под названием «муж».
Во время монолога жены Иван сидел на табурете сгорбившись, положа локти на колени, с опущенной
головой. Казалось, он не слышит, что говорит Людочка, а думает о своём.
НО ОН СЛЫШАЛ ВСЁ. Каждое слово больно врезалось в голову и сердце. Одна, казалось Ивану,
главная мысль засела в голове: « Я им мешаю, я им больше не нужен, им без меня лучше».
Молча поднялся с табуретки, и с трудом переставляя ноги, побрел в свою комнату.
Уже там, сидя на кровати, пытался сосредоточиться, вспомнить все события этого вечера. Чтобы мысли
не путались, не перескакивали, он их произносил вслух:
– Как же так! Я же их люблю! Я отдал им всю жизнь, каждую минуту жил для них, себе  – ничего! И
что в итоге? Жена мне изменяет в моём же доме, сын об этом знает и поощряет, надеясь на большие деньги
Никиши, а ко мне относится как к «старой бабе».
На старой кровати сидел, ссутулившись, старый человек. Седая голова опущена на грудь, глаза, не
мигая, смотрели в одну точку. Лицо избороздили глубокие морщины, уголки рта опущены, придавая ему
скорбный вид, губы шевелились. Слышно было невнятное бормотание.
Одет он был по-домашнему: старая сорочка, вытянутые на коленях « треники», стоптанные шлёпанцы.
Этому старому, жалкому, уставшему от жизни человеку было бесконечно жаль себя, своей безрадостно
прошедшей жизни, любви. Один вопрос засел в голове: «За что?» За что эта нищета, предательство жены и
сына? Что он сделал не так, кто в этом виноват и что делать дальше?» Извечные вопросы русской
интеллигенции. Так же, как и Герцен, не находил на них ответов. Но пытался:
–Уже не выдаю новых идей, не имею своего голоса, решительного слова, с моим мнением не
считаются: на работе  – корректно, дома  – по-хамски. Мужественности не осталось ни в лице, ни в осанке,
ни в характере. А что осталось  – брюки, да и те с чужой задницы? Я бесполое существо, машина,
выдающая деньги, у которой нельзя повысить производительность, а можно только снизить, выгнав на
пенсию. Но никто ждать не будет  – завтра же выставят на улицу, как ненужную вещь на свалку. Я стану
бомжом или уголовником, сопьюсь и умру под забором, а здесь жизнь будет идти своим чередом, сытая и
счастливая, обо мне никто и не вспомнит. Так зачем ждать неизбежного конца этого фарса под названием
«моя жизнь», продолжая жить в этом шуме, страхе и унижении, в этой грязи?
Иван встал, подошёл к книжной полке, достал из расписной маминой шкатулки маленький ключик и
открыл верхний ящик стола. Там лежал, поблёскивая воронёной сталью, пистолет ТТ.
ПИСТОЛЕТ. Он напомнил Ивану его пионерское детство.
Их школьный военрук был майор в отставке, фронтовик. Он создал в школе музей боевой славы  –
дань памяти погибшим товарищам. Экспонаты для музея собирал вместе со школьниками - следопытами: в
свободное время выезжали на поля минувших боёв недалеко от города, собирали патроны, фляги, каски.  
Иногда удавалось найти оружие или медаль, орден.
Всё найденное  военрук аккуратно записывал в специальную тетрадь, и часть вещей оставлял в
школьном музее, а часть отдавал в городской.
Иван тоже участвовал в таких экспедициях. Однажды, когда их отряд выехал на участок фронта, где
шли особо тяжёлые бои, Иван отошёл в сторону от группы ребят, копнул лопатой холмик. Там оказалось
оружие: три автомата и пистолет ТТ. Пистолет Иван положил в сумку к другим мелким предметам, автоматы
повесил на плечи и подошёл к военруку.
Находка вызвала радость у всех: так много оружия они ещё не находили. Автоматы были в хорошем
состоянии, с полными магазинами патронов, готовые к бою. Все ребята столпились вокруг них, брали в
руки, поглаживали холодную сталь, рассматривали. Мальчишки завидовали Ивану, что именно он их нашёл,
а военрук со слезами на глазах рассказывал, как именно бойцы шли в атаку с этими автоматами. А эти,
видимо, не дошли.
В этой суматохе Иван совсем забыл о пистолете  и вспомнил о нём только дома, выкладывая из сумки
другие находки. Он испугался, что сразу не отдал пистолет, а на другой день отдать побоялся. Так пистолет
остался у Ивана.
Он никому не рассказал о своей находке, прятал его ото всех, даже от родителей. Закрывшись в
комнате, доставал из укромного уголка (у детей всегда есть такие местечки, о которых не знают родители),
чистил, смазывал. Представлял, что бежит по полю боя с пистолетом в руке, поднимая солдат в атаку, а
кругом свистят пули и рвутся снаряды… А когда вырос и стал работать, отдал пистолет на реставрацию
опытному слесарю, «достал» патроны. Летом уезжал на велосипеде за город и на пустыре учился стрелять.
Людочка знала о наличии пистолета и тренировках Ивана, и это тоже вызывало в ней восхищение мужем.
С годами его поездки становились всё реже, а в последнее время он о пистолете совсем забыл. А
сегодня вспомнил.
Иван взял в руку пистолет. Он приятной тяжестью привычно лёг в руку.
– Игрушка для мужчин,  – вслух сказал Иван,  – А я могу называться мужчиной? По половому
признаку ещё – «да», а по поступкам  – уже «нет». Кто виноват, что из мужчины я превратился в придурка
и старую бабу? Кто: я или они? Да это уже и не важно.
Иван  взвесил пистолет в руке, проверил патроны  – их было два.
– Хватит даже на случай осечки. Может быть, хоть сейчас им станет меня жалко?!
Вышел из своей комнаты, встал на пороге кухни.
Людочка всё так же возилась у плиты. Обернулась, увидев мужа, скривилась как от зубной боли,
нарочито со стуком положила сковороду в мойку. На минуту замерла и снова обернулась: что-то необычное
было  в лице и даже осанке Ивана: глаза были устремлены на неё, а не в пол, как обычно, плечи
расправлены, и это её насторожило. Скользнула взглядом по Ивану и ехидная улыбка - гримаса скривила
её рот:
– Зачем ты притащил его сюда? Давно пора его у тебя забрать. Это уже не для тебя. Пойди и положи
на место, а то невзначай отстрелишь себе чего- нибудь, и уж тогда станешь полным импотентом…
Последнее слово застряло у неё в горле. Людочка удивлённо расширила глаза и посмотрела на свою
грудь, где быстро расползалось красное пятно. Затем без звука рухнула на пол.
Иван вышел из кухни, открыл дверь в комнату сына. Там по-прежнему гремела музыка так, что
выстрела не слышал даже Иван.
Сын недовольно поднял глаза на отца, увидел в его руке пистолет. Не прекращая играть, проговорил:
«придурок» и покрутил пальцем у виска очевидно за тем, чтобы отец лучше понял его. Вдруг его голова
резко дёрнулась назад, затем всем телом он навалился на пульт. Послышался скрежет, визг, что-то
заискрило  – и всё стихло.
Наступила тишина.
– Наконец-то тихо! Как хорошо! И голова меньше болит, и мысли ясные, как будто проснулся после
кошмарного сна, но зато выспался! Говорил я вам: « Будет тишина и всё будет хорошо!»  А вы меня не
слушались, всё делали по-своему. Теперь наконец-то всё будет так, как хочу я. Слышите, не вы, а Я!
Потому что я  – мужчина, глава семьи! Вы забыли об этом? А я вам напомнил. Я вас не обижал, не унижал, я
вас люблю, я добрый, только вы этого не видели, не слышали, вам не нужна моя любовь. А я вам всегда это
говорил, но было очень шумно. Зато теперь всегда будет тишина.
Иван ходил по квартире и рассказывал, как замечательно он теперь будет жить. Его слова эхом
раздавались в тишине.

История cоздания стихотворения:

0

0

Понравилось произведение? Поделитесь им со своими друзьями в социальных сетях:

Количество читателей: 300

Рецензии

Всего рецензий на это произведение: 8.

Тимошенко Олександр

Понравилось, спасибоМаша, уповторюсь ещё : жаль Ивана и жаль, что не разглядел её ещё тогда ,когда была Люсечкой, она уже тогда была...
Всех благ
Маша, Юра Чередниченко, очень просил, извинить его, за нечаянно удалённый Ваш отзыв на его стихотворение, "Слово и Дело", он хороший, простите его

2018-10-03 21:38:31

Мария Макрушина

Добрый день, Александр! Мне приятно, что Вы интересуетесь моим творчеством. Спасибо!Для меня важен отзыв читателя А Юрия Чередниченко я, конечно же, прощаю, я тоже не очень сильна в компьютерной науке, бывают ошибки. Заходите ещё в гости, читайте, буду рада. Всех благ!

2018-10-05 13:17:14

Тимошенко Олександр

Рад,что Вы с понятием, спасибо,не люблю заваленных и тупыхвсех благ

2018-10-05 15:02:50

Мария Макрушина

Тупых никто не любит и они не любят никого (им, видите ли, никто не подходит и не нравится). Но мы - то с Вам умные, добрые, справедливые и т.д.

2018-10-05 19:21:50

Тимошенко Олександр

Умные не те, кто всё или многое знают, а те, кто столкнувшись с непоняткой засушчивает рукава и стремиться, пытается понять, изучить, в случае неудачи, найти в себе силы и признать свою не состоятельность и вернуться со временем к незавершённому вопросу, вот такое моё отношение к умностии понятливости
всех благ

2018-10-05 19:37:06

Мария Макрушина

2018-10-05 19:43:20

Тимошенко Олександр

2018-10-05 19:45:47

Сергей Комаровский

Хорошо написано. Жаль Ивана...

2018-10-02 20:00:24

Елена Богданова

Прочла, даже не знаю что сказать, жуть да и только.Но и так живут...

2018-09-27 13:47:34

Мария Макрушина

Да, к сожалению, и так живут и немало семей. До трагедии не доходит, но до неё один шаг. Может быть, кто - то прочтёт и посмотрит на своих близких с другой стороны.Спасибо, что читаете! Заходите, буду рада.

2018-09-28 21:43:51

Елена Богданова

2018-09-29 00:55:20

Альгиз

Важка історія... Психологію відносин не має сенсу розбирати без присутності головних героїв. Кожен знаходить для себе відповіді чи напроти, ставить питання. І це добре. Коли людину хвилює ситуація, він обов'язково порівнює із своїм життям. Всі хочуть бути коханими, потрібними, але мало хто впевнений, що таким є... Людям притаманно надягати маски та виконувати ролі...
Ніхто не знає, що думає людина, котра спить поряд із тобою...
Сподобалось!

2018-09-27 13:30:41

Мария Макрушина

Дякую за схвальний відгук і за роздуми. Це правильно, коли твір викликає емоції та спонукає до роздумів. Характери героїв зібрано із спостережень за окремими людьми та сім'ями, а кінець - вигаданий, але в деяких сїм'ях таке напруження, що може бути вибух.

2018-09-28 21:40:12

Сенилга

тишина и... и у меня есть Лг... со своими желаниями
https://www.stihi.in.ua/avtor.php?author=47292&poem=264798

2018-09-07 12:46:04

Мария Макрушина

Спасибо, что читаете! Обязательно прочту о желаниях Вашего ЛГ. Всего доброго!

2018-09-08 22:13:14

Виктор Шталь

Типичная картина! Отменно она нарисована красками слова!
:)))

2018-09-07 05:52:28

Мария Макрушина

Я польщена такой высокой оценкой! Спасибо! " От радости в зобу дыханье спёрло" Творческой Вам ночи!

2018-09-08 22:10:50

Виктор Шталь

2018-09-08 23:45:04

иванова

Жаль Ивана, можно было бы по другому все решить, но в горячке человека двигают только эмоции, хорошо написано ...

2018-09-06 22:59:01

Мария Макрушина

Большое спасибо за рецензию! Вы меня вдохновили, буду писать ещё, есть темы. Вам - творческих успехов!

2018-09-08 21:56:08

иванова

🌸🌺🌹

2018-09-08 22:48:43

Оставлять рецензии могут только участники нашего проекта.

Регистрация

Рейтинг произведений