Ссылки соцпрофили на моей странице sasha-sabelnikov.com Аудиоверсии стихотворений на SoundCloud https://soundcloud.com/uq7s9kyg4gob

Автор: Саша Сабельников
Тема:Свободная тема
Опубликовано: 2018-07-14 13:45:00
Автор не возражает против аналитического разбора и критики в рецензиях.

Яблоки

ФИСОН

Я собираю яблоки
Она смотрит на меня так открыто
Что между моим и её взглядом поместился бы день субботний

И тепло течёт от её руки
И не так долго над её головой чёрное сито
— А ты, собирающий, знаешь, какое оно на вкус, когда холодным дождем омыто?

И не будь это Его дни
Мой вертикальный зрачок захлопнулся бы
Поймав её в середине, так она самонадеянно улыбалась

— Благодари Фисон, что мы не одни...
— А ты благодарен? Ты хозяин своей судьбы?
И она подняла голову кверху: — Ах, облака — слепы!..

...и ты! Самую малость. —
Раскрыла объятия, упала спиной в густую траву
— Я тебе нравлюсь? Ну, говори!

— Ты смелая. Шла а не кралась, —
Мне сейчас нравилось только это, — Чтобы быть на плаву,
Облакам не нужны глаза, такие, как у тебя
К тому же, они видят мало… — Мало? Кто угодно, но только не я!

Проверишь? Бери! —
Она протянула руку, всё ещё лежа, ко мне,
Вверх. И какой же она была тонкой работой!

— Не стану. Не благодари.
— Не станешь? Посмотри мне в глаза. Что ты видишь на дне? —
И она провела не открывая рта языком по верхней десне, —

У меня кое-что на уме и ты — часть расчёта, —
Она думает, что мне интересна своей прямотой,
Своей честностью в желании лгать, своей силой

И хоть, похоже, на меня здесь велась охота
В охотнице было видно всё настоящее яркое простотой
Она, без сомнения, была именно той…

— Не отвечай мне “нет”, я ещё не спросила,
У меня есть план и ты должен мне с ним помочь
Сегодня вечером мы сыграем в игру

Ты же здесь лучший в этом, — да, она льстила
Она была будто совсем не Его дочь
Глаза её чернели, я высматривал в них прошлую ночь

А мои — сохли на южном ветру
И я смачивал их нижним тонким, кожистым веком
— Ты ведь мне говорил, что хочешь больше, чем это

Теперь так и будет! Слушай: к утру
Мы уже будем ближе, чем это позволено. Между тобой и мной-человеком
Не будет больше лежать Его гиперопека

Наклонись ко мне со своих веток
И я расскажу, что мы сделаем. Сегодня. Должно получиться, —
Она поднялась улыбаясь и снова руки

протянула вверх. Лепестки разных расцветок.
Были вплетены в её волосы. Это была бы любовь, если бы я был способен влюбиться
— А почему ты уверена, что я выберу согласиться?

— А потому, что ты сдохнешь здесь скоро от скуки!


* * *

Я собираю яблоки. Это забавно — становиться первым в любом направлении
Но в этом — я не спешил бы с оценками
Не так очевидна форма того, чем для меня эта возможность представлена
Сад, конечно не клетка, сад, безусловно, — не купол, не ящик, не коробка с толстыми стенками
И она хорошо понимает, что ни одно из них не отравлено


Вот, интересно, выходит, это не я — первый и основу обмана, как и его возможность
Вывел кое-кто раньше меня. И достаточно зрело
Вполне предумышленно, весомо заблаговременно, безоговорочно точно
И, конечно же, она это заметила — она действительно стоит много, хоть и, часто, излишне… ссссс… смела
Неизмеримо слепа к вариантам, головокружительно несознательна, но сновидящая так сочно...


Что я теряю? Кажется, всё. Это не мало. Со стороны если
Но кто бы знал, что оно и так исчезнет через несколько циклов
И я выбираю только: участвовать в переменах в полной роли или просматривать хронометражные оттиски против света
Наказан я буду в обоих случаях: в первом тем, что буду переливать свою волю из сосуда в сосуд, как она течь и привыкла
Пока не испа́рит её жар светила. А во втором же — тем, что узнаю, на что способна она. И расплачу́сь за это.


ГЕОН

Не сад — холм, человек, алтарь
Испарина не боящегося трудов
Руки — с землёй под ногтевыми пластинами
Но поднятые так высоко, будто небо тянет (за леску воли) улов,
Вверх, зеркально к холму, но с двумя живыми вершинами
Ухватившими Тиферет за самый янтарь

— Со времён создания
Всех множеств взаимопроросших!
Со времён безропотного преклонения правде!
С тех самых пор, когда мы услышали голос нас произнёсший
И выпрямившись прямо там, где окрепнув, встав где
Мы были как высказанные обещания!

С тех пор Он не видел
Ничего роскошнее этого! Ничего!
Я положу всего себя без остатка, каждый свой час
На этот камень, прославляя только Его!
Он должен знать, как я ему благодарен за нас
И что я сам (и мой дар, как символ) — к ногам Его уложенный выдел!

С тех пор, как мои мать и отец
Дали повод засомневаться в том, что мы —дар
Я ни часа не упущу, чтобы Он знал
Что, когда до неба взметнётся жар,
То будет горошиной по сравнению с тем урожаем, что Он во мне воспитал!
Здесь — лучшее из того, что имею! И сам здесь, наконец!

Я склоняю голову перед тобой.
Всё моё и я сам — твой. Прими это к славе твоей! —
Но ничего не происходило. Пели птицы.
Шумел вдалеке от холма лес. Кожу коленей резал пырей.
Но человек стоял, склонившись, не давая глазам открыться
Пока вечер не разбавил голубое над головой

Преклонивший колени стоял
Вечер сменился, ночью. Ночь — зарёй
Преклонивший колени стоял. Не открывая глаз. Рассвело.
На плечо ему сел ворон, он вздрогнул, но согнал птицу рукой
Поднялся. Оглядел алтарь. Растёр щёку слезой.
— Прости, я буду стараться лучше. Но для большей жертвы алтарь этот мал!

Знаешь, я построю ещё алтарей!
Чтобы вместить жертву в два раза больше! В три!
Прости меня. Прости… —
Пересохшие губы превращали раскаянье в хрип.
Человек поднялся: — Я должен ещё принести. —
И ушёл, оставив горы плодов, колосьев, корней гнить на камне среди полей

Он проходил между огромных нив
Между садов, через цветники, через пашни
Медленно, волоча ноги, задумавшись и считая что-то, казалось
И, вдруг, раздался хлопок издалека. И свет! И пламя — выше высокой башни!
Волна за волной жара переливаясь подсохших за ночь зрачков касалась
Человек поспешил, совсем про свою усталость и горе забыв

Обогнул холм. На холме стоял похожий алтарь
— А́вель?! Здесь огонь! Беги скорее!
О, Бог, не дай брату погибнуть в угоду заветам!
Мы заслужили смерть, но почему его первого нужно знакомить с нею? —
Час назад он желал огня, но не такого. Час назад он просил, но не об этом
— О, Господи, нет! Этот запах! Живой плоти гарь! —

Спотыкаясь, размахивая и крича
Сил почти не было — отвергнутый сильней не становится
Но нужно было найти их! Отыскать их!(ночь с ним!), украсть, если нельзя даже в долг взять!
Нет, сердце брата раньше времени не остановится!
Вся моя воля будет сжата как, наверное, рукоять
Хоть руки мои, зная плуг, не знали меча

Наверху дым, треск, непрогоревшие камни-угли:
— Авель, хватай руку! Я вытащу тебя! Скорее, сюда!
Но, как это? Тот стоял и смеялся?
— Ка́ин? Как хорошо, что ты пришёл! Смотри! Да не на меня! Смотри на мой дар!
Он снизошёл огнём! И сколько же славы в Нём! Как хорошо, что и ты тут оказался!
Хо-хо! Слава всего бесконечного неба коснулась земли!

Каин замер. В столбе горели животные
Кожа плавилась, шерсть вилась чёрными лозами и осыпалась
Кровь кипела, стекая по камню. Дым собирался в мотки, в кольца, в стога
Лицо Авеля местами было чёрным от копоти, местами мокрое: “Он взял всё! Ничего не осталось!”
Один из братьев танцевал, второй — еле удерживал равновесие на слабых ногах
И между ними — огонь завесой. Горячею, яркою, плотною

—Ну же, Каин, благодари Его за внимание к нам!
Это прекраснейший из всех дней и, вероятно, самый великий с часа исхода!..
Каин осмотрел камни. На них было столько смерти.
Убивай брат для пищи их — хватило бы точно на годы
И, медленно оглядев огромный огненный распоровший сотню тел вертел
Ушёл. А оставшийся всё смеялся, не заметив, что давно уже сам.


* * *

— Думаю, что трудом. Никак не по-другому
Прилежностью выполнений, внимательными и точным
Поступательным и безотлагательным. И, обязательно, непорочным
Насколько непорочное может быть доступно теперь мне — чужому

И нам вообще... Но, по-моему, дело не в “нас”
Это я сделал возможным такое событие
И не удивительно — что же могло быть ядовитее
Желания развить, расширить наше общее настоящее? Да ещё и “прямо сейчас”

Да. Думаю, нужно взять смирение за руку
Вскинуть на́ плечи ежедневное, с упорством и дисциплиной
И Он обязательно вернёт нас назад. И жизнь будет длинной.
И снова будем рвать орхидею, а не жёлтую арнику

Думаю, каждый из дней, проведённых в труде
Приближает тот самый радостный и счастливый момент
И поэтому я не стану предаваться унынию. Оно — не лучший ингредиент
А небаланс в чувствах (как тогда, например) отначала приводит к беде

Так себе говорил невысокий, легко сло́женный,
Насвистывая в перерыве между мыслеформами,
Человек неопределимого возраста с почти чёрными
Глазами, смотрящими бодро и живо, участливо и расположенно

— Хотя, конечно, этого может и не случиться при мне
и смерть прийдёт, как мне и было обещано Им
Но, тогда сад достанется моим самым любимым двоим
Авель будет касаться райской живности, Каин  — к райской земле

А мы? Ну что же, бывает. Так и быть, отведаем своего
Познания. Как и хотели тогда, хоть я и жалею,  
Ведь это я тогда её не остановил, даже больше — я был согласен с нею
Она одна бы не решилась пойти против Него

Она только хотела всего для меня
Видела прямо в моих глазах желанье тянуться
Вверх и… вниз и в стороны, всё равно. И выбрала со мной идти даже если ей не вернуться
А я.. Эх я.

Но, что произошло то  — случилось. Мне только жаль
Что она страдает не меньше меня самого
И я трудом и упорством заслужу благословенье Его
И, может быть, смогу оправдаться за причинённую ей печаль



ХИДДЕКЕЛЬ


— Что я вижу? Печаль? Не нужно давать мне такие глаза!
Мне нужно идти, а завтра уже повеселимся как следует
Он уже много лет в поле даже обедает!
А ты всё беспокоишься, что он может вернуться не вовремя
— Ты что, против остаться?
— Я против? Я больше, чем “за”!

Но, представь, у меня бывают дела
— Пф.. Дела? Это  — рай в большей степени, чем тот сад
Всё подано, сделано, просто: все трудятся, но только не мы! Кто виноват?
— Согласен, твоя идея была блистательна, точно продумана…
— ...И практична. И ещё — идеальна
— Как ты. И удивительно, как ты смогла?

— Без тебя бы не справилась. Спасибо, что согласился
— Я бы не смог выбрать другое... ну,.. неважно, кстати, послушай!
Я люблю яблоки, но ты видела, что твой Каин делает с грушей?
А с пшеницей? А какая на месте его работ почва?
Эти плоды будто слушают его руки
Будто он вторым Ним здесь родился!

Я не сомневаюсь, что это всё потому,
Что он твой сын, но только ума здесь недостаточно
Младший же вовсе не так успешен и дело совсем не в остаточном…
— Да, я знаю. Не в остаточном. Они получили поровну
— Ты смеёшься? Где? Это же видно!
“Конечно же, всё такое, тут всё подвластно Ему”...

И твоя и моя плоть и, как мне не нравится это сс..слово, “кровь”
Однако, я не перестаю удивляться
— Милый, слушай, Ада́м ещё в поле, ты точно не хочешь остаться?
— Хочу. Если бы я не хотел
Я не пошёл бы на этот обман с первого дня
Если бы Он не называл себя так, я сказал бы, что это — любовь

Но, мне и вправду пора
— Подожди, знаешь, я должна тебе что-то сказать
— Да знаю я! Стоит мне задержаться, а тебе стоит меня обнять
И все дела на сегодня отменены только одним движением…
— Не одним…
— Да. Очень смешно. Ну, ночь с ним! Хорошо, хоть спа́ла дневная жара.

Говори. Я всё ещё не устал тебя слушать
В саду я и не думал, что буду так счастлив. Я не думал, что вообще останусь живой.
А он просто поверил, что я виноват. И, чтоб тебя не бросать, нарушил вместе с тобой
— В этом и дело. И теперь мы можем быть вместе
А когда двое вместе, знаешь...
Мы можем нарушить любые слова, ну пути Eго нам не нарушить

Я вижу, как ты смотришь на Каина
И ты всё больше уверен, что он не похож на людей
Он  — почти совершенен. И если б ты знал, сколько дней
Я удерживала себя, чтоб тебе не признаться...
Что он… Он — твой.
Прости. Я не перед кем не склонялась в этом мире раскаянно

А перед тобой стану,  —
Она наклонила голову и по шее сбегали ручьями вниз волосы
— Да?,  — шипение вытеснило весь тон из моего голоса,
— Почему ты не говорила мне раньше?
— Я думала, тебе безразлично...
А ты и так для меня в слишком многое втянут

— Ты понимаешь, что это, наверно, известно Ему?!
Ты понимаешь, чем это всё может для Каина обернуться?!
Ты понимаешь, что Он теперь никогда не позволит людям вернуться?!
Ты понимаешь, что я… я хотел знать!
Что у меня есть такой…
Почему же ты не решилась на правду? Почему?

— Только не уходи, ничего же совсем не случилось
Всё, как и было! Засевы на месте, на месте домики и сады
Всё ещё мы с тобою на месте, на месте края неба, суши, воды!
Не уходи, я почти что, ради тебя сбежала
И ради тебя хранила молчание!  —
Её сердце румяными пятнами в коже щёк билось

Она схватила меня белыми, тонкими пальцами: — Выйдем наружу?
Отсюда, с холма видно место, где Каин сегодня. Услышь,
Ты только глянешь на это чудо и сразу меня простишь!
Услышь, я не хотела обмана
— Как в прошлый раз?
— Не уходи! Пойдём лучше со мной. Как тогда. Ты мне нужен.

Она толкнула серую дверь, петли сверкнули лучами
Угол солнца к закату сужается, брызгая струями света
По металлу петель, её роговицам, мокрым (ох, люди — два века)
— Посмотри, вон он. И его брат...но
Но, что происходит?!  — Вдруг, она замолчала.  
И замерла в липко пахнущем ветре, что дул из долины перед её глазами

Там, внизу — две фигуры, кажется, танцевали
Руки взлетали вверх, опускались широкими жестами
Их две тени в жёстком свете заката силились быть им тождественны
И, вдруг, красный разлился на западном крае
Наполнив одну из теней и к ней,
Устремившись, от рук оставшегося стоять, красным полозом, под сандали

* * *

Она не говорила со мной
Просто сделала шаг от меня
Именно от меня. Одной ногой. Затем другой.
Плечи её были словно сро́щены с головой

Она ступала легко по закатным теням
Но вес всего неба держа теменем, вроде
Последний из красных лучей проскочил горизонтом, звеня
Переливаясь и упал ей на шею, затянувшись лентой ремня

— Прости... Я лишь только желала нам жить на свободе,  —
Она ушла вниз, но не в долину
А в сторону леса. Положив руку в руку, не двигая бёдер
Пора и мне. В этом доме теперь я, вряд ли угоден

А она спустилась к деревьям, разорвав по пути половину
Своего прозрачного платья для встреч
С тем, кто её, скорее всего, не любил и она знала причину
Там, где её никто не желал, как она бы хотела. Только рутина

Вместе с бесправными и беспомощными обладателями крепких плеч
Красивых профилей, тугих голосов
Желающих видеть её только при пламени свеч
И никогда не так, как она была создана. Что ж, теперь только лечь

Закрыть собой эту проклятую землю как на засов
Вот поэтому Он так легко нас отпустил
Вот поэтому я не слышала за спиной лая псов
И ничего не хотела слышать о стрелках Его часов

Это Ты! Я знаю! Это Ты мне так отомстил!
Вот та самая смерть, которую ты нам обещал
Заживо. Не закрывая глаз. Не теряя сил.
Не прекращая боли. Ты для этого всё здесь сотворил?

Чтобы медленно убивать. Появился — пропал
Каскады взаимосмертных созданий
Надеющихся на то, что ты им послал
Что-то хорошее в мире, похожем на пригородный вокзал

Где всё проходит мимо. Через сито желаний
Куда-то, но совсем не сюда
Мимо надеющихся глаз — тобой же построенных зданий
Без ожидания залов, но с залами дачи подследственных показаний

Я никогда не желала твоего “навсегда”
Я желала Тебя, создавшего что-то прекрасное
И я ненавижу Тебя. Будь ты проклят! Возвращай и меня туда
Откуда взялась твоя твердь, твоё небо, огонь и вода!

Я готова. Даже солнце твоё, вон, перед смертью тоже такое красное.

Она молча сняла своё платье, открыла скрипящую шкафную створку
Повесила его на первую вешалку и закашлялась:
— Как здесь пыльно. Но — не сейчас. Позже. Сейчас некогда делать уборку.


ЕВФРАТ


Двое: маленький мальчик и ворон
Одинаково наклоняясь и выставляя лоб
Почти одинаково неистово вопя
Заменяя собой ветры, которые в этот сезон ещё спят
До бессилия, до громкого и отчётливого телесного “стоп!”
Становясь похожими не только с очевидных всем посторонним сто́рон

кап.

День — после дня и сезон — после сезона
Охотиться? Вместе. Деревья? Обоим под силу.
В водопаде мыть перья-одежду, а голоса́ — в эхо
— Каин, где ты научился такому странному виду смеха?
— Мам, а где бы достать пол-литра чернила?
— Зачем тебе?, — Я хочу чтобы кожа моя была точно того же тона

кап.

Ворон садился ему на плечо, слегка клевал в щёку
Человек учил его говорить, принимать и просто быть чьим-то
И учился этому сам у него, и не только
Учился смотреть вдвоём, учился, если делить на два, то это сколько?
— Каин, пойми Авель на так силён для твоих безудержных спринтов
Не так ловок для веток осины, не так вынослив для игры на солнцепёке...

кап.

Ему нужно больше заботы, ты сам понимаешь
— Хорошо, мам, — мальчик берёт старый мешок
И выходит на улицу, — Сегодня здесь спать и буду.
Он даже не ночует снаружи — “Aх, а вдруг он поймает простуду!”
Я совсем не прошу, чтобы он, как мы с вороном, например, смог
Эх, друг мой, где же ты уже почти сутки летаешь?...

кап.

Может ты попал в засаду в чёрном лесу, что за холмом?
Может тебе нужна помощь? Может просто уснул возле реки.
До утра всё равно мать не выпустит, подожди, потерпи, —
И свернув мешок под головой, он уснул. Подошла мать, погладила голову: “Спи”
А на той стороне сна его встретили те, кто так велики
Так плотны и тверды, так безмилостивы, что вряд ли могут быть сном

кап.

Они говорили ему, что он всегда будет один
Они хватали его за руки и смотрели ему в глаза
Спрашивали, почему у него не вертикальный зрачок
Говорили, среди родников не найдёт себе место мутнеющий сток
И о том, что ему не входить сюда надо, а только вползать,
И грозились его поселить в одной из плетёных корзин

кап.

Он кричал, он пытался бежать, но они не уходили
И тогда он собрал всю свою силу в сжатых кистях
Но один из них положил на плечо ему руку и тихо сказал
На ухо, касаясь щеки: “ты — вовсе не тот, кто ты думаешь, ты разве не знал?”
В ответ Каин ударил так сильно, как бьёт только страх
Как только может отчаяние, изо всей, сколько в горе есть силы

кап.


Под рукой захрустели кости, звук, который не могут подделать сны
И, выворачиваясь стороной недоступной глазам одновременно с ударом
Каменное лицо плавилось вместе со сном в мягкое тело,
Это случилось так быстро. Крик. Что-то к стене отлетело.
— Эй, на крыльце! У тебя всё в порядке? — Да, мам. Сон. Беспокоишься даром.
Но что это было? И что это там лежит у стены?

кап

Те чёрные перья, что не слиплись, дрожали в ночных дующих
Эти рыжие волосы — тоже за ветром — рваные хата-джи́руши (旗印)
Птичьи глаза смотрели внимательно, но уже совсем не сюда
А серые — стыли в холоде: кахолонг и слюда
Вдох лежал в клюве так в надорванный крик и не выросши
За рот выдахала сама земля, сдваливая двенадцать пар костяных простестующих.

кап

И происходящее вползало под нити одежды, ткань тела, плетение воли
Мальчика на крыльце возле лежащей в пятне у стены птицы
И мужчины, только сейчас разжавшего кулаки
Двоих, стоявших по двум берегам одной и той же бесконечно холодной реки
Достаточно далеко, чтоб рассмотреть мелочи, не различая лица
Там — с крыльца, здесь — с виска — вязкие капли, ноль девять процентов соли

кап

— Мой друг, как же вышло, что ты так спроста
Продел свои крылья в те рукава, приставил свою голову к этой маске с той стороны
Какими бы ни были прорези, твои глаза в этом ужасе никогда бы не стали видны!
Почему ты выбрал быть внутри этого? Без тебя форма была бы пуста!

Наверное, ты не знал, что этим безтельным как раз и нужны твои нити
Ты, скорее всего, не знал, что это их единственный способ
Прозвучать среди созданного, стать настоящим вопросом
А ты просто протянул им свои крылья — вот, не стесняйтесь, возьмите

А я — не различил тебя под этими грубыми панцирными пластинами
Я ломал их в отчаяньи, я желал им смерти, но не тебе, о, скрытый внутри
друг мой... А ты! Там наверху! Да, ты! Ты всё молчишь? Ты видишь всё это? Отвечай мне! Говори! Говори!
Это ты сделал наши мысли короче, чтобы твои по-сравненью казались такими длинными?

Ты разбил нам тела об эту землю, носы, брови, сломал нам сердца?
Ты разрешил нам искать среди бестелесных себе покровителей?
Ты даже их создал! И, даже больше, ты создал для них внутри нас обители!
И нас, как детали к всем этим маскам! А сам даже не надеваешь лица́!?

Ты дал нам ненависть, чтоб мы продолжали калечить друг друга
И входы-выходы к ней заплавил печатями, чтобы она продолжала
Вращать твои прожорливые турбины, ещё там это было ясно, прямо с начала
А кто вскрывает печати — уходит? Мы рабы! Хоть ты и врёшь нам, что только слуги.

Я тебя ненавижу! И я беру на себя всё, что ты брать не желаешь!
Мне плевать, что я “создан”— за себя отвечать только мне
И за то, что я не распознал работающих на тебя забывшихся, мне гнить в земле!
А ты — сгниёшь в своём небе! И это — необратимо, хотя видимо, ты это знаешь

Заступ хрипел о песчаную, с треском резал на части ту, что должна
Была стать через час ямой, и, неожиданно, в ночи, почти наполнившей поле,
Пронёсся ворон, крича, как как люди кричат только от боли
Одновременно с двух разных сторон: чёрного леса, родного холма

Чёрный садился на край незаконченной ямы. Смотрел на лежащее тело.
А телу, стоящему с лопатой в руках — прямо в глаза, согласно кивая
Лопались стальные пруты, натянутые под кожей у смеющего сказать “знаю”
С крыши летели страницы вращаясь в ветре: исписанным-белым-исписанным-белым

Каин молча, не поднимая рук, снял рубашку, поставил возле шкафа лопату
Повесил на деревянный тремпель с ржавым крючком. Закрывая дверь, задержался:
— Как-то сегодня, она больше чем обычно измята...


* * *

— Хм. Мне необходимо идти?
Да, действительно. И прямо сейчас. Снова это знакомое натяжение,
Стремящееся к разрешению. Или к разрыву

Без сомнений! Ежечасно расходятся в стороны наши пути
Но Он дал мне чуткое сердце в дорогу — греховному разуму альтернативу
Из моих несвятых телес оно одно — особенно живо

И, кажется, сейчас снова за ним это решение
Так, прислушаться: Важно ли? Значительно ли?
Кажется, оба — “да”... Нужно ли мне спешить?

А вот здесь я чувствую, что невозможно несовпадение
Ясно. Давно уж привык доверять, хоть и не просто — с ним говорить
Моё чуткое сердце. Я — полуслеп, а оно мне: “Ну же! Увидь!”

Так, вещи — с собой. Идти — недалеко. А что мозг? Легко! Единицы, нули.
Ещё в саду, когда она рассказала мне о плодах
А мне никак не поверить, что она могла выбрать такое

Как же вышло, что её глаза, её руки, её губы это сделать смогли?
А сердце мне: “Её поступок причинён только тобою”
И ещё — что её нужно спасти, какой не пришлось бы расплатиться за это ценою

Да и кому нужен или полезен страх,
Когда сердце есть? Вот и холм. Наверху—  кто-то. Не рассмотрел,
Кажется, двое. Она и, не вижу, кто. Оба — ко мне спиной.

Что за фигура? Странная гибкость позы, немного рябит в глазах
Странно стоит на ногах? Ноге? Шее?! Да кто же это такой?!
И куда она от него уходит? — Эй, Ева! Куда ты? Что здесь происходит? Постой!

— Здравствуй, Адам. Ты, наконец, поднял голову от своих дел?
— Кто ты? И куда Ева ушла? И что, вообще, здесь…
И воздух звенел. Тоннами меди, отлитой в форме гортани кричащего человека

Человека забывшего всё, чего он только хотел
Человека, потерявшего разум, себя, сад... Земельную плоть. Небесные реки.
И смысл. Значения. И какие-то заглушенные слова кого-то справа без верхнего века

И только когда воздух в лёгких, почти разорвав их, закончился весь
Человек услышал, как эхо разносит горе его, мутя, но не разбавляя
Человек почувствовал поясницей холод вечерней травы

Человек почувствовал свои руки, зажигающие огонь, плечами почувствовал весь этот вес
Безграничной, чёрной, надтеменной пустоты. И её ткани. И её швы.
Человек почувствовал вдруг, как пути его —  не новы́

Какой вымысел — его чуткое сердце, такой же как и возврат в стены бывшего рая
Человек почувствовал жар от горящего дома
Человек почувствовал вибрацию черноты

Прямо от ямы внизу, там, на поле, до Него, больше теперь уж похожего на чёрную стаю
Птиц, сбивающихся в формы воздушных змеев, натянутых на проволочные кресты
А, ведь, лица, обращенные вверх к стае птиц разве будут долго чисты?

— А человека ли ты собрался противопоставлять всему своему святому?
Иди на свет, тварь! Творение! Или тебя Кое-кто туда выдавит!
Ага! Чувствуй! Знай! Будь мотивирован и уверен!

И мечтай! Dream onl! В согласии с “сердцем” тряси подбородком своим по-свинному
Не узколоб, а сфокусирован! Не подчинён, а намерен!
И греби! Ты — адмирал.

А ты разве не знал
Кто такой адмирал?!
Адмирал — это тот,
Кто гребёт!
Пока не умрёт!
На Его, плывущей наперегонки с облаками небесной галере!

И не жди
Я не закрою рот
Дождь? Ха! Ты хочешь тушить этот дом?!
А ты знал ли, как я любил эти твои дожди?
Точно! Сценарий же рельсовый. Знал.
Я. Сад. Она. Дерево, которое не было вовсе отравлено. Твой трибунал.
И позор. И года истеканий слезами и по́том пото́м
Бегите, твари мои вдоль труб
Толкайтесь, грызитесь до кро́ви и думайте, что это вы —
Жестоки и бессердечны. А ещё вы — глупцы, ретивцы и живодёры!
А я, такой на этом фоне великий, измерю вами-людьми свои коридоры!
Только вот, некому выдумать для Тебя инструменты, мерила, килограммы, метры и герцы!
И тогда Ты даешь
Человеку грудью подержать воткнутый в неё нож
А человек благословляет Тебя за это “чуткое сердце”!

Опустив лицо в белое полотенце, он долго тёр
Лоб, щёки, глаза от дождя то ли, а то ли — от произошедшего. Бросил его на ковёр. Открыл дверь шкафа, снял с шеи мокрый,
обгоревший тали́т
— Стоп, почему он на мне? Снова спутал? Здесь же и номер, вроде, пришит…

* * *

Она ушла. Но просить остаться было бы просто жестоко
И я знаю, куда я её отпустил. В ссс...скорбь. В боль. И ещё дальше, скорее всего
Она очень сильна и долго будет идти, прежде, чем позволит себе уснуть
Прежде, чем разрешит заявить над ней, лежащей, о вседозволенности по признаку силы
И о верховности отведённого срока
Закороет глаза, не дав отраженью блеснуть
И начнёт сновидеть о лепестках
На том месте, где у смотрящего на неё в руках
Вилы


Мне радоваться, что она идёт туда с прямою спиной?
Мне быть гордым за то, что мне дорога она, так осмысленно выбирающая поглощать
Всё отведённое? Мне, может, благословить её в путь без выбора и надежды?
А разве её отпустить туда — не в точности тот же поступок?
Её нос в мою щёку. Её голос: “Ты— не Его, ты — мой”
И мы счастливо лгали, что это не бесконечность между
А ничего. Кроме нас самих
И тянулись друг к другу с разных концов земных
Суток


Сейчас она уходит. Навсегда. И что же? Мне предложить ей остаться и досмотреть?!
Обнять её и говорить ей: “Милая, всё хорошо”?!
— Эй, Ева! Куда ты? Постой!, — Нет! Нет! Ты ли это, мой голос? Как ты посмел?
А… Это — её человек. Торопится наверстать…
Торопится не успеть...
— Здравствуй, Адам. Ты, наконец, поднял голову от своих дел?
Как может быть, что он ничего так и не знает?
А, уже вижу. Он даже теперь не очень желает
Знать


Хотя, постой, я, кажется, ошибаюсь… Ты… Ты..
— Кто ты? И куда Ева ушла? И что, вообще, здесь происходит?
— Только не это! Человек, скажи мне, что это неправда! Нет!
Этого просто не может случиться! Не может! Не может! Скажи! —
...в безраковинных ушах крик звенел медью до глухоты
— ...Кто ты, Адам? — А над полем эхо разносило ответ.
Нет! Так не звучат Его воли объекты!
Никто из нас так не может — из тех, кто…
Жив


А после — он замолчал. Замолчал туда, откуда всегда приходит рассвет.
Замолчал вглубину трясущихся ног копающего землю внизу.
Замолчал прямо в мою темноту, так бережно хранимую в качестве фона
Ударил по кремню, зажёг несколько веток с земли
И бросил их на крыльцо. Загорелся старый мешок, лежащий там уже много лет.
Сел на траву и запустил в неё пальцы. И отпустил меня от, свернув нити звона.
И я, без благодарности за такую свободу, спустился
За спиной старый, полный смеха когда-то, дом с треском валился
В угли


А вот и алтарь Каина. Нетронутые дары превратились в чёрную гниль
А вот и лес, где теперь оставаться той, научившей меня любить
А вот и я. Наконец, нашлось время вытереть пыль.
А чешуя — в шкаф. Рядом с платьем, лопатой. Но почему я плачу?
Закончено. Шкаф на ключ. Let there by night. Забыть.

История cоздания стихотворения:

0
0


Понравилось произведение? Поделитесь им со своими друзьями в социальных сетях:
Количество читателей: 217

Рецензии

Всего рецензий на это произведение: 0.

Оставлять рецензии могут только участники нашего проекта.


Регистрация


Рейтинг произведений


Вход для авторов
Забыли пароль??
Регистрация
В прямом эфире
Один, услышав, утвердился...
Другой, напротив, обозлился,-
Их, к сожаленью, большинство...
Иисус собрать детей стремился,
А сатана над Ним глумился,
Распространяя ложь и зло!..
Так и сегодня происходит.
Не научился мир любви!..
Святую Истину находит
Душою кроткий в эти дни!
Рецензия от:
Василий Омельченко
2024-03-29 07:39:50
Просто чудово! До чого ж мальовнично, з великим почуттям описана звичайна, на перший погляд, подорож! Нових вражень і добрих пригод!
Рецензия от:
Владимир Рудов
2024-03-29 06:50:33
Как правдиво!!))
Рецензия от:
Сніжана Назаренко
2024-03-29 06:00:53
На форуме обсуждают
Іде вуйко Хрещатиком - 

Приїжджа людина. 

Запитує у зустрічних: 

- А котра година? 

Перехожі пробiгають, 

Позиркують скоса. 

Той рук(...)
Рецензия от:
Омельницька Ірина
2024-03-25 09:59:39
Коли забув ти рідну мову —

яка б та мова не була —

ти втратив корінь і основу,

ти обчухрав себе дотла.


Коли в дорогу ти збирався,

каз(...)
Рецензия от:
Омельницька Ірина
2024-03-25 08:29:11
Все авторские права на опубликованные произведения принадлежат их авторам и охраняются законами Украины. Использование и перепечатка произведений возможна только с разрешения их автора. При использовании материалов сайта активная ссылка на stihi.in.ua обязательна.