Нет статуса

Автор: Сергей Комаровский
Тема:Свободная тема
Опубликовано: 2019-02-12 16:36:40
Автор не возражает против аналитического разбора и критики в рецензиях.

Сон


                                                Рассказ

Маняхину приснилось, что он чуть не разбогател: и деньги были (много денег), и можно было
безбоязненно их взять, но, увы, как  всегда, не повезло. Он попросту проснулся. Не ко времени. Чуть- чуть
не хватило ему решительности, а так хотя бы во сне почувствовал каково быть миллионером.
Снилось ему, что он сидит в огромном кинотеатре, на последнем ряду, на предпоследнем месте. Весь
кинотеатр был забит до отказа зрителями (ждут показа какого-то крутого фильма), но только одно место,
рядом с ним, в самом глухом углу помещения пустует. Сразу же за незанятым, не опушенным сидением,
вдоль мрачной давно некрашеной стенки громоздятся штабели из отечественных монет достоинством в одну
гривну. Много в том штабеле маленьких штабельков  – золотистых цилиндриков, аккуратно сложенных и
плотно подогнанных друг к дружке. Всё пространство между сидением и стеной занимают монеты,
сооруженная из них пирамида высотой с полметра просто манит к себе, переливаясь золотым блеском.
Маняхин несколько раз порывается набить карманы своего пиджака деньгами, но  здравый смысл
подсказывает ему не делать этого  – поднимется нежелательный звон и придется поделиться монетками с
соседями. Делиться же никак не хочется, потому он всячески пытается закрыть полами пиджака
вожделенный предмет, ежеминутно привстает, глубоко вздыхает, и глуповато «стреляет» глазами в сторону
экрана  – имитирует нетерпение в ожидании зрелища. Благо соседи, сбоку и впереди, в следующем ряду,
также изнывают в ожидании какого-то действа и не обращают внимания на все его телодвижения.
Маняхина неоднократно бросает в пот от переживаний, и он то и дело протирает лицо грязным платком, с
боязнью косясь на ближайшего соседа  – своего директора Нахабцева, огромного толстяка в просторной
желтой рубашке. «Надо дождаться начала сеанса,  – лихорадочно бьется одна единственная мысль в его
воспаленном мозгу.  – Потушат свет, зазвучит какая- никакая музыка, и можно будет потихоньку набить
деньгами карманы». Но сеанс почему-то не начинается, и зрители начинают понемногу роптать, а
некоторые, нетерпеливые и бесшабашные,  – изредка пронзительно свистеть. И вдруг Маняхина осеняет: «
Все деньги никак не разместятся по карманам, хоть и штаны придется задействовать!». «Ничего,  –
моментально прибегает рациональная мыслишка.  – Набросаю монеты за пазуху. Или из рубашки сделаю
просторный узел  – сгружу туда остатки монет». С досадой думает он, что нет сейчас с собой сумки или хотя
бы просторного пакета  – было бы весомое подспорье в таком деликатном деле. «Лишь бы никто не увидел
эти богатства,  – молит бога уставший ждать темноту Маняхин.  Не пугает его и нешуточный вес всех монет.
– Как-нибудь донесу, доволоку эту ношу». Неожиданно толстяк, такой же потный и уставший ждать показа
фильма, вдруг берет холодной рукою руку Маняхина, наклоняясь к нему, доверительно шепчет: « Я сниму
свои трусы!  А они у меня, знаешь, какие внушительные и вместительные. Монеты туда все запихнем  –
никто и не догадается!»  – « Да ну тебя к черту, колобок!  – хочет крикнуть Маняхин, пытаясь вырвать свою
руку из руки толстяка, но это ему не удается,  – пальцы у толстяка холодные, стальные, а голос Маняхина
странно беззвучен и губы будто склеены какой-то дрянью, не губы  – ватные тампоны…От ярости и страха
Маняхин несколько раз плюется и просыпается. На подушке  – противная, клейкая слюна…
Маняхин  – рыжий, худющий, невысокого роста, двадцатисемилетний очкарик с огромной тыквообразной
головой, неведомо как держащейся на тоненькой шейке, был страшным любителем поспать (даже
пресловутый гул пушек не мог его утром разбудить), но сегодня он явно превзошел себя: проснулся
вовремя на работу. Даже сумел  встать на несколько минут раньше трезвона  заведенного будильника. Чего
раньше никогда за ним не наблюдалось. Не слышать будильника и просыпать намеченное для пробуждения
время  – было его привычкой, а везде опаздывать – иронией судьбы. Робкий, нерешительный, он даже
недавно на собственную свадьбу умудрился на целый час опоздать, что привело к отмене бракосочетания с
некоей грудастой рыжей особой. А была она, говорят, неприметной внешности, неопределенного возраста и
далеко небезупречной репутации.
Как удалось Маняхину, вечно несобранному и рассеянному, получить диплом об окончании института, так
и осталось для всех загадкой. Не потому, что у него были красивые глаза  – кристально голубые, и лицо  –
миленькое и чистенькое, как у пятилетнего ребенка. А потому что он был от природы настоящим инженером  
– изобретателем и умельцем: любой старенький механизм мог вылечить от недуга и восстановить, а
новенький агрегат так усовершенствовать, что тот непременно становился эталоном. В институте Маняхин
редко когда присутствовал на лекциях  – постоянно кому-нибудь из преподавателей ремонтировал
автомобиль или еще что-нибудь из бытовой техники. Его буквально передавали из рук в руки  – «палочка-
выручалочка» была многим нужна, да притом безропотная и беспрекословно выполнявшая любые приказы
и распоряжения. И когда пришло время для распределения  – сам ректор института (со слезами на глазах)
порекомендовал умельца опытному механическому заводу. А какой уважающий себя руководитель
откажется иметь на своем предприятии новоявленного Левшу?!
Проснувшись, Маняхин долго сидел на диване, тупо смотрел перед собой ошалело испуганными глазами.
«Такой паскудный сон к добру не снится. Быть беде!» – решил он, ощущая на сердце неприятную тяжесть.
Проклятый будильник резанул пулеметной очередью не только по ушам, но и по нервам. Пришлось
Маняхину грохнуть его своей маленькой ладошкой. Будильник тут же успокоился, но его хозяину от этого
не стало легче. Он долго, уже наяву, отплевывался  – вспомнил о том, что недавно снилось.
В самом мрачном настроении Маняхин позавтракал и, зевая, начал складывать в потертую кожаную сумку
свое очередное детище  – сверхмощный насос, но такой компактный, что несведущий человек принял бы
его за детскую игрушку. Маняхин  – человек - «сова» сделал насос всего лишь за два недолгих вечера и
одну  ночь из груды имеющихся у него деталей от изношенного старенького насоса. Конечно, этому
предшествовала многомесячная умственная работа и десятки экспериментов, но воплотил он их в жизнь
только лишь сегодня. Его директор велел срочно сделать нечто необычное, дабы хоть чем-то удивить
приезжающее начальство  – он и расстарался: всю ночь не спал, и сделал это чудо техники. Маняхин под
утро, перед тем как заснуть, опробовал насос на смастеренном ранее стенде и остался очень доволен:
производительность у нового его изобретения получилась рекордная. Зарубежные аналоги были ему не
конкурентами. Вот только показывать свое детище директору совсем расхотелось. «Опять себе присвоит,
поганец. Оформит как собственное изобретение, а мне лишь какую-то сотню гривен выдаст в виде премии,  
– пробурчал он себе под нос, обувая старые, растоптанные ботинки.  – На сей раз Нахабцев от меня
получит дырку от бублика».
С тоской Маняхин оглядел свою просторную однокомнатную квартиру  – мастерскую. Раньше она ему
нравилась  – всё было под боком: верстак, тиски, сверлильный станок, точильный агрегат и всякое там
слесарное и токарное оборудование. Дерзай- твори в свое удовольствие. Даже на заводе не нужно после
работы оставаться. Он же все-таки инженер-конструктор и негоже всякому слесарю видеть, как он колдует
над изобретением. Целует, так сказать, каждую его детальку. И так все работники завода над ним
потешаются: «Кулибин- головастик с катушек съехал  – спит в обнимку с какой-то железкой. Ему и жена не
нужна».
Сегодня Маняхин был не в духе, и ему совсем не понравилось, что спит он на кухне, хотя и просторной, но
всё же не предназначенной для этих целей. Газовая плита соседствовала с диваном, а кухонный стол
упирался в шкаф, в котором громоздились: и кухонная утварь, и одежда, и обувь. Хорошо, что
многочисленный инструмент он хранил в специальном шкафу, в мастерской, и дверь туда плотно
прикрывалась, а то бы пришлось лишний раз бегать за ним на кухню, а стало быть, отрываться от любимого
дела. Готовил пищу Маняхин редко: два раза в неделю варил  наваристый украинский борщ, им и
пробавлялся, время от времени балуя себя гречневой кашей, реже – овсянкой. Чай же пил по пять-семь раз
на дню, закусывая любимыми сладкими сухариками. Ванная комната в его квартире была совмещенной с
туалетом, а малогабаритный газовый котел давал ему не только теплую воду, но и отапливал всё
помещение.
Полтора года назад Маняхин, как молодой специалист, получил от завода долгожданное жилье. Его
директор  – Нахабцев предложил ему два варианта: крохотную квартирку в девятиэтажке или просторную
квартиру, вернее отдельный жилой деревянный барак, рядом с заводом. Маняхин выбрал обособленное
жилье  – надоело, до чертиков, общежитие, в котором и не выспишься всласть, и не поработаешь над
изобретениями. И ничего, что барак был старым, ветхим, но к нему, кроме обычного электричества, было
подведено напряжение в 380 вольт  – мечта любого мастера- механика. Благодаря этому можно было любой
металлорежущий станок подключить, и не только станок  – целую линию. Отремонтировать и утеплить
жилье, переделать на свой лад помещение  – Маняхину не составило большого труда. Благо Нахабцев помог
со стройматериалами и выделил незначительную материальную помощь. Станки (большей частью старые и
отслужившие положенные им сроки) Маняхин раздобыл сам, истратив на них все свои скудные сбережения.
В дальнейшем он завел себе правило: львиную долю от зарплаты пускать на закупку всяких механизмов и
списанного оборудования, ущемляя себя в еде, в одежде, в удовольствиях. Маняхин совсем не пил
спиртные напитки, не курил, но очень любил шоколадные конфеты. Мог за один присест съесть чуть ли не
килограмм, но такое с ним редко случалось (премия на заводе ему не часто перепадала, а так приходилось
жутко экономить).
Надев черную старомодную вельветовую рубашку, потертый коричневый костюм из дешевенького
китайского хим.волокна, и старую куртку из кожзаменителя, Маняхин вышел во двор, закрыл за собой
входную дверь в барак и с удивлением обнаружил, что дверной замок был сильно поврежден. Кто-то
неумело действовал отмычкой  и повредил сердцевину в замке. Пришлось ему вернуться в дом, искать
нужные запчасти, и устранять неполадки. « Кому это понадобилось пакостничать,  – думал он,
устанавливая в дверь восстановленный замок.  – В дом вошли, но ничего не украли. Если бы взяли что-
нибудь – было бы заметно. Да и нечем у меня разжиться. Странный вор меня посещал сегодня ночью».
Маняхин стал перебирать в памяти всех своих знакомых. Никому вроде бы не должен, никого вроде бы не
обидел. Вспомнилась почему-то его бывшая возлюбленная  – рыжая девица, на которой он так и не
женился. А она так этого хотела. «Хитрая лиса,  – чертыхаясь, закрыл Маняхин дверь и, положив в карман
ключ, пошел на завод.  – Прописаться у меня захотела, а потом меня выжить, выбросить на улицу. Хорошо
– вовремя сообразил, что ей от меня нужно. Новый телевизор забрала  – и чёрт с ним, он мне по большому
счету и без надобности, теперь опять, наверное, приходила, да ушла ни с чем. Пакостница!»
На завод он, конечно, опоздал. К счастью, вся его первая рабочая смена не была за станками, а вместе с
управленцами выстроилась перед входом в мастерские. Ждали высокого гостя  – какую-то «шишку» из
Киева. Поговаривали, что тот когда-то руководил их заводом, а потом пошел на повышение. Годы прошли,
руководителя стала мучить ностальгия  – вот и решил посетить их завод, молодость свою вспомнить.
Высокого гостя еще вчера начали готовиться встречать: навели стерильную чистоту в цехах, соорудили на
улице навес,  разместили под ним образцы изготовляемой продукции. Для такого торжественного случая
смастерили (не без помощи Маняхина) летающий большой резиновый транспарант (накачивался гелием), на
котором значились привычные лозунги: «Заводчане  – за демократию! «Заводчане  – за научно-
технический прогресс!».
Когда Маняхин присоединился к заводчанам, слишком оживленным и раскрасневшимся (кое-кто успел и
пивка глотнуть от безделья), в открытых заводских воротах показался кортеж из пяти автомобилей. Сплошь
«шестисотые Мерседесы» и все, как один, черного цвета. Толстый Нахабцев с обрюзгшим потным лицом (а
ему еще и сорока не было) неестественно быстро для тяжеловеса (восемь пудов сала  – не меньше)
засеменил к кортежу, на ходу втягивая огромный живот и наигранно демонстрируя всем на лице дикий
восторг. Перед своим марш-броском к начальству он подбежал к Маняхину и едко спросил: «Изобретение
принес?». Услышав от него утвердительный ответ, ехидно засмеялся, почему-то подмигнул ему, и важно
расправил могучие плечи. Его кожаный новенький утепленный плащ противно заскрипел, вызвав у
Маняхина бешеное раздражение. «Живут же люди,  – промелькнуло в его мозгу.  – Хорошо одеваются,
сытно едят. На дорогих автомобилях катаются. А тут  – с хлеба на квас приходиться перебиваться, носить  
куртку, купленную родителями еще лет десять тому назад».
Не к месту вспомнились покойные родители, и как неплохо все-таки с ними ему жилось. Был, по крайней
мере, всегда сыт, обут и одет. Регулярно из дому получал гостинцы. И это всегда грело, тусклую
студенческую жизнь в общежитии скрашивало. « Старики, милые старики, как было всем хорошо с вами,  –
утирая слезы, говорил сам с собой Маняхин.  – Как вы всех старались обогреть: и меня, и своих
многочисленных учеников. Раздавали деньги каждому, кто ни попросит. Вот и воспользовались вашей
интеллигентностью злые и подлые людишки. Хорошо хоть дали умереть вам в собственной, заложенной за
долги, квартире, и не выбросили доживать последние дни на помойке».
Маняхин, глотая слезы, не подался, как все, к импровизированной трибуне, возле которой должно было
выступить приезжее начальство с приветственной речью. Он спрятался под раскидистым кленом и,
прислоняясь к его мощному темно-серому стволу, дал волю скупым слезам и былым воспоминаниям.
Легкий осенний ветерок холодил его рыжую пышную шевелюру, теплые солнечные лучи приятно
отражались в линзах его очков, изредка с веток клена слетала последняя пожелтевшая листва, дополняя
уже созданный разноцветный ковер на земле новыми заплатами и кружевами. Неожиданно один листок,
еще совсем зеленый, сорвался с ветки и опустился на голову Маняхина. « Что-то ты рано, брат, сдался на
милость победителю, мог бы еще повисеть, порадоваться жизни,  – с горечью подумал Маняхин, удрученно
рассматривая листок на солнечном свету.  – До настоящих холодов еще далеко, да и другие листочки еще
не сдались. Живут, солнышку радуются, вырабатывают так нужный всем живым существам кислород».
Дивясь такому приливу романтизма в душе (ведь никогда не был таким слезливым  – с железками всю
жизнь приходиться возиться, не до лирики и нежностей), Маняхин озаботился: а вдруг и он, как этот
маленький листочек, сорвется раньше времени с жизненной колеи, и скатиться в обочину. Что после него
останется, кто его вспомнит?!  А ведь здоровье у него не богатырское (какие-то шумы в сердце обнаружили
медики при очередном медосмотре), да и чрезмерная сонливость у него не спроста  – точит организм,
наверное, неведомая болезнь. Пора подвести, на всякий случай, первые жизненные итоги. Чего добился,
чего достиг. К великому его стыду, похвастаться ничем он не мог. Друзей не нажил, детей не произвел на
свет, даже вторую свою половинку не нашел. Рядом с ним по жизни идут одни пакостники. Творчество, одно
только оно радует, но кроме нескольких внедренных рацпредложений на заводе, у него больше нет никаких
достижений. Да и они не дают истинного удовлетворения. Денег нет, живет от получки до получки.
Сыновний долг и тот не до конца исполнил из-за своей бедности: те жалкие дешевые надгробья из
мраморной крошки, что на первом же году начали рассыпаться, не достойны памяти его родителей.
Заслужили они значительно большего, и их многолетний учительский труд должен быть увековечен в
граните. Чтобы люди, знавшие стариков при жизни, могли принести цветы и не ужаснуться, как
содержаться их могилы.
Прервал его тяжелые воспоминания резкий, лающий голос:
– Что ты там уединился, морду на солнце греешь… Где наш насос?
Нахабцев все-таки разыскал его и нарочито грубо пытался выдернуть из рук Маняхина кожаную сумку.
Видно, короткий митинг, посвященный приезду начальства, уже закончился, и директор решил удивить
гостей новым изобретением.
– Не дам,  – завопил вдруг Маняхин, испуганно отскочив от своего начальника. Напоминал он сейчас
обиженного голубоглазого мальчугана, у которого попытались отобрать любимую игрушку. – Я сам его
представлю. Сам изготовил насос, сам и расскажу о его достоинствах.
– Ну-ну,  – осклабился  директор, но сумку оставил в покое, и, сделав страшные глаза,  выдавил из себя:  
– Попробуй только осрамиться перед боссами. На кону моя репутация…и моя карьера. Не справишься  –
сгною в слесарях, на гальванике.
– Не волнуйтесь, лучше меня о нем никто не расскажет,  – потерянным голосом ответил  Маняхин,
чувствуя, как от страха у него задрожали коленки.
Тем не менее, с представлением своего детища высокому начальству он справился. Краснел, правда, как
школьник у доски, не выучивший урок. Если бы не теплые, родительские взгляды, исходящие от самого
высокого гостя, которые ежеминутно его подбадривали, может быть и вовсе стушевался, замолкая (водился
за ним такой грешок, еще с детства), но обошлось: робость свою превозмог. Сердечко, правда, у него
бешено колотилось, и еще от страха его слегка подташнивало.
– А что, неплохой насос,  – сказал высокий гость – седовласый великан с крутыми плечами и с добрыми
голубыми глазами, оглядываясь на своих подчиненных, тесно окруживших его сзади и с интересом
рассматривая диковинку.  – Простой, как всё гениальное… А производительность вы, молодой человек,
случайно не придумали?
– Нет, что вы,  – промямлил срывавшимся голосом Маняхин.  – На стенде проверял - никаких
преувеличений…
– Верю-верю,  – улыбнулся краешком губ высокий гость и взъерошил свою густую седую шевелюру.  
Тепло, по-отечески, взглянул вновь на Маняхина, затем замотал удивленно головой. – Даже не верится…
Сам когда-то изобретал, а до такого простого решения не додумался. Не насос  – просто сказка…И уже с
укоризной в голосе, бросил в ближайшее окружение:  – Вот так надо работать, трутни. Целый институт
сколько лет топчется на месте, и никак не может усовершенствовать этот давно устаревший насос, а парень  
– раз, и утер всем нос. Учитесь, бездари.
Гости из Киева, не скрывая обиды, забросали Маняхина всякими каверзными вопросами, заставили его
разобрать насос и продемонстрировать всю его начинку. Маняхин, обливаясь холодным потом от волнения,
с трудом, но отбился от их нападок, беспрекословно выполнил все их приказания, и как мог, сбивчиво, но
доходчиво, разъяснил, как действует его механизм.
– Великолепно!  – восклицал непрерывно высокий гость, ощупывая каждую деталь механизма.  – Немного
доработать, провести заводские испытания  – и в серию!
– Это под моим чутким руководством парень сделал такое загляденье,  – робко проблеял Нахабцев, дав,
наконец, о себе знать. До этого он вел себя как мышь под веником. Лишь только раздувал свои большие
меха-щеки, да вздыхал, как полоумный. – Днем и ночью с ним творили… В великих муках родился этот
опытный образец…
– Молодцы,  – пробасил высокий гость и заключил в свои могучие объятья сначала Маняхина, бледно-
желтого и выжатого как лимон, потом Нахабцева, краснощекого и уже страшно важного.  – Не посрамили
имени старейшего на Украине экспериментального  завода, здесь всегда рождалось всё самое новое, и
ковались самые лучшие кадры для отрасли! И, уже своей свите, с издевкой:  – Не хотели мои оболтусы к
вам приезжать, но я настоял  – притащил их всех силой. Пусть поучатся.
– Помогли, значит, мои старания?  – осторожно осведомился Нахабцев, хитро сощурив и без того узкие
серые глаза.
– Конечно,  – громыхал высокий гость, распекая своих подчиненных.  – Еще утром меня отговаривали от
поездки, но вовремя по электронной почте пришли от тебя фотографии нового насоса… Заинтересовались,
бездари, и поехали…
– Какие фотографии?  – спросил ничего не понимающий Маняхин. Его мозг, опьяненный успехом,
продолжал торжествовать, но мыслишка сомненья все-таки проскочила по извилистым его лабиринтам. –
Мы не посылали никаких фотографий… Я только-то смастерил насос…
– Ну не прибедняйся, парень,  – похлопал, по-отечески, его по плечу высокий гость.  – Сделали хорошее
дело  – получите заслуженную награду… За мной не заржавеет.
– И деньги на заводские испытания нам выделите?  –  заслоняя Маняхина своим брюхом, проговорил
заискивающе Нахабцев.
– Само собой,  – буркнул высокий гость, приглашая свою многочисленную свиту пройтись по цехам.  –
Готовьте скоренько рабочую документацию. Две недели, надеюсь, для этого хватит?!
– Хватит, хватит,  – затараторил директор, и глаза его загорелись дьявольским огнем.
– А парню этому выпиши премию,  – распорядился мимоходом высокий гость, широко шагнув в сторону
сборочного цеха.  – И притом солидную… Заслужил.
Поманив к себе пальцем Маняхина, высокий гость неожиданно спросил у него, не скрывая любопытства:
– Сколько хочешь премиальных, изобретатель?
– Миллион гривен,  –  брякнул сгоряча Маняхин, но тут же быстро поправился, густо покраснев:  – Хотя бы
пятьдесят тысяч.
– Не слабые желания,  – рассмеялся высокий гость, и вопросительно уставился на Маняхина.  –
Автомобиль хочешь купить?
– Нет, зачем он мне,  – сконфузился Маняхин и потупил глаза.  – Станок хочу новый себе купить  –
универсальный, фрезерный, чтобы самому изготавливать детали для своих изобретений…На заводе это
делать несподручно, да и станки вечно заняты.
– И всё?  – удивленно вскинул брови высокий гость и голос его неподдельно задрожал. От свиданья со
своим родным до боли заводом, со специалистами, которых он всю жизнь боготворил (ведь это они своим
ударным трудом помогли сделать ему головокружительную карьеру) видно итак сердце у него радостно
бушевало в груди, а тут еще эти трогательные, неожиданные  признания.
«Хороший дяденька»,  – успел подумать Маняхин, радуясь, что не только он один сегодня так волнуется. И,
воодушевленный такой поддержкой, горделиво вскинул вверх голову и негромко сказал:
– Нет, не всё… Хочу родителям установить настоящие гранитные памятники на могилки…Они же меня
выучили, а отец, учитель по труду, приобщил к рационализаторству.
– Похвально, весьма похвально,  – расчувствовался высокий гость и, не стесняясь, смахнул рукой
непрошеную слезинку. Затем пристально глянул в глаза Маняхина, виновато улыбнулся и крепко пожал ему
руку.  – Рад был с тобою познакомиться, дружок… Как будто молодость ко мне  вернулась…Делай скоренько
все чертежи и приезжай ко мне, в Киев… Подумаем, вместе, как разрешить все твои проблемы.
Дав Маняхину свою визитку, высокий гость взял под руку Нахабцева и, что-то ему  выговаривая,
проследовал  в сборочный цех.
Почти весь рабочий день Маняхин провел в заводской лаборатории, где его насос прошел тщательную
проверку на различных промышленных стендах. Результаты были неплохими, все его поздравляли, и
чувствовал он себя победителем. Сердце у него вырывалось из груди от радости, а голова страшно гудела
от усталости (давала о себе знать ночная перегрузка). Тем не менее, его мозг, как хороший добротный
компьютер, не смотря на перегрев, не делал никакого сбоя: руководил нервной системой, принимал
поздравления и выдавал окружающим нужную информацию. « Что это со мной?  – удивлялся Маняхин
таким происходящим внутри себя переменам.  – Голова хочет спать, а сердце  – пляшет, и пляска ему
нравится. Не свихнулся ли я от счастья?!»
Два дотошных пожилых слесаря из экспериментального участка (к которым он нет-нет, да  и обращался за
помощью – всё уметь ведь невозможно) специально пришли в лабораторию, чтобы удостовериться, так ли
хорош в деле его насос. Их оценка глубоко тронула и озадачила:
– Ты, сынок, не под той фамилией по земле ходишь… Ты  – настоящий Кулибин, и надо срочно что-то с
этим делать…
Немногословен был и главный механик  – седой, болезненный, тихий мужчина, уж который год не уходящий
на пенсию:  
– Вот, наконец-то, дождался… и можно мне теперь уходить на покой.
За полчаса до окончания рабочего дня Маняхина вызвал к себе в кабинет Нахабцев.
В приемной размалеванная, бальзаковского возраста секретарша, всегда надменная и снисходительная с
изобретателем, на удивление восторженно ему улыбнулась и благосклонным кивком головы разрешила
беспрепятственно пройти к директору.   
Прямо у порога, Маняхин услышал обычный начальственный рык Нахабцева, правда, немного умасленный:
– Иди в кассу и получи премию  – двести гривен… И можешь идти домой  – отдыхать. Заслужил.
– А как же мой насос?  – робко спросил Маняхин, переминаясь с ноги на ногу. Мозг же его давал совсем
другую установку на действия и совсем другим частям тела: « Стучи кулаками по столу – добивайся
настоящего вознаграждения. Тебя опять обижают. Будь мужчиной!»
– Что с ним сделается,  – промолвил слишком поспешно директор, что-то выискивая на письменном столе
среди груды деловых бумаг и чертежей.  – Будет для этого завтрашний день.
Толстяк, часто отдуваясь и недовольно фыркая, продолжил свои поиски, искоса поглядывая на
подчиненного. Найдя, что искал – маленькую «флешку» для компьютера, протянул ее Маняхину:
– И забери фотографии насоса… Может быть еще пригодятся.
– А когда вы его успели сфотографировать?  – удивленно спросил Маняхин, подойдя к столу начальника.
– Когда-когда,  – зарычал вновь директор, вальяжно откинувшись в массивном кожаном черном кресле.  –
Когда ты дрых в бараке, на своем диванчике, свернувшись калачиком. Гримаса злости у него, однако,
быстро трансформировалась в злорадную улыбку:  – Ну и соня же ты, братец. И в дверь к тебе стучал, и по
какой-то железяке, даже, потом, по щекам тебя хлестал  – не смог разбудить: спишь, и все тут…
– Так это вы взломали дверной замок?!
– Я,  – сказал Нахабцев, важно надув щеки.  – А что мне оставалось делать?! Начальство требовало  
какую-нибудь новинку, а ты, я знал, что-то уже смастерил…Хорошие получились фотографии, хорош и наш
насос.
– Это мой насос,  – с сердцем заметил Маняхин.  – Это я его сконструировал. И вы без моего согласия не
имели права о нем трезвонить на всю округу.  «Молодец,  – поддержал его мозг.  – Так держать…Добивайся
своего. Я – тобой горжусь!»
– Ишь как заговорил, деятель,  – ухмыльнулся директор и его полное, потное лицо вмиг покрылось
красными пятнами.  – Без меня у тебя ничего бы не получилось… Тебя  я опекал, натаскивал, закрывал
глаза на то, что занимаешься в рабочее время рационализаторством, а между тем другие конструкторы из
твоего отдела тянули лямку  рутинной повседневной работы. Им некогда заниматься изобретениями, ты же  
– вольная птица: хочешь изобретать  – пожалуйста, хочешь сгонять в областную библиотеку и порыться в
справочниках  – «зеленая» улица, хочешь подольше утречком поспать  – все не против.
– Это не правда,  – чуть не плача, проговорил Маняхин, и устало опустился на стул. С боязнью и робостью
чуть-чуть облокотился на широкий, длинный директорский стол.  – Я на работе только «текучкой» и
занимаюсь, а творю – дома, после работы. Мозг его яростно застучал молоточками в виски: « Ты чего
испугался, слюнтяй… Возьми себя в руки!»
– Всё,  – ядовито сказал Нахабцев.  – Мне некогда с тобой болтать. Я  – начальник, а ты  – мой
подчиненный. Что скажу, то и будешь делать…Завтра наш насос начнем патентовать, и, помолясь богу,
примемся за дело.
– Я не отдам вам свой насос,  – дрожащим голосом проблеял Маняхин. « Вот это правильно!  – поддержал
мозг  – компьютер, с трудом справляясь с перегревом.
– А я у тебя и не буду разрешения спрашивать,  – поморщился директор и нервно забарабанил толстыми
пальцами по столу.  – Кулибин из подворотни. Захочу  – вообще тебя исключу из соавторов изобретения.
На кой ляд ты мне нужен, такой несговорчивый.
– Я на вас буду жаловаться…в прокуратуру, к нашему боссу поеду… в Киев,  – выпалил  Маняхин, путаясь в
словах, и вскочил из-за стола. Мозг  – компьютер у него дал сбой и предательски «завис».
– Скатертью дорога,  – осклабился Нахабцев.  – Только я тебя сначала уволю, и пойдешь ты, слюнявый
головастик, на биржу труда… на всякие там общественные работы…Ты – злостный нарушитель трудовой
дисциплины. Только в этом месяце у тебя десять опозданий на работу!
Маняхина будто током ударило: « Колобок хочет лишить меня самого святого  – любимого дела!» Откуда и
силы взялись –  из его горла вырвался истошный крик:
– Я вас…тебя…убью, грязная свинья!
И запустил в директора «флешкой». Затем в Нахабцева полетел графин с водой, потом  – стакан,
постоянный спутник сосуда для живительной влаги, а также непременный атрибут интерьера
начальственного кабинета.
От «флешки» руководитель сумел увернуться, графин (перед тем как разбиться о стенку) лишь поцарапал
поднятую (для защиты) пухлую его руку, но стакан  – тот просто впился в  большущий красный нос
толстяка, словно лезвиями, чиркнув своими острыми гранями по пухлым щекам. Заливаясь кровью,
Нахабцев сумел-таки выскочить из кресла, и, защищаясь, сильно ударил окровавленным кулаком  
Маняхина, тщетно пытавшегося найти на столе новое орудие. Удар пришелся изобретателю в правый висок.
Он только ойкнул и упал, как подкошенный, на пол. Массивные его очки мигом слетели с носа и покатились
по паркету, рассыпаясь на мелкие звонкие кусочки.
«Что это со мной?  – мышью шарахнулась из угла в угол пугливая мыслишка у Маняхина.  – Я, что  – умер?!
Почему так болит голова?!   Ведь я должен что-то делать!». И вдруг перед его глазами серой пеленой
поплыла уже виденная в сегодняшнем сне картина: огромная пирамида, выстроенная из монетных
штабельков, толпа людей, застывшая и тупо смотрящая совсем не на эту  диковинку, а куда-то  – в даль.
Был там и он  – сидящий почему-то перед зеркалом и видящий в нем свое отражение, а рядом с ним  – эта
же пирамида из монет. Маняхин, радостно вскрикнув, коснулся рукой пирамиды, но она растаяла, как дым…
…« Вы что наделали?!  – сквозь быстро затихающий шум в голове услышал Маняхин истеричный крик
секретарши Нахабцева.  – Ведь вы его убили…убили…уби-ли!!»


История cоздания стихотворения:

1
0


Понравилось произведение? Поделитесь им со своими друзьями в социальных сетях:
Количество читателей: 248

Рецензии

Всего рецензий на это произведение: 4.
Сложно сказать сон, или не сон... Всё как в жизни. И люди знакомы.
Спасибо!
2019-03-05 09:40:15
И Вам спасибо. У моего ЛГ очень много прототипов. Будем считать, что он собирательный образ.
2019-03-05 09:46:01
Разумеется, я это и имел в виду!
2019-03-05 09:50:15
Увлекательно написано.
2019-02-20 13:35:27
Большое спасибо,что посетили мою страничку. Очень рад, что мой ЛГ Вам запомнился и чем-то понравился.
2019-02-21 09:37:43
Доброго дня, Сергей.
Интересна тема рассказа. На примере главного героя показаны..., а впрочем не буду углубляться. Со смартфона читать затруднительно. Потому если вижу, что "Проза", то не задерживаюсь.
Всего доброго Вам, удачи и вдохновения.

2019-02-19 10:19:57
Спасибо за визит и за рецензию. Рассказы у меня, конечно, "великоваты" для страниц портала и их надо читать на мониторах компьютеров. Но все же... Большой привет Беларуси, моей второй Родине. Как никак прожил и проработал там более 20 лет. Там были и напечатаны первые мои рассказы. О Беларуси остались у меня такие хорошие воспоминания. Всех Вам благ!
2019-02-21 09:50:34
20 лет, это достаточно, чтобы осталось в памяти. А, тем более,
что они были далеко не худшими в жизни.
Всего доброго Вам, Сергей. Заходите иногда, буду рад.
2019-02-21 10:00:26
Читаю Ваши стихи постоянно. Все они написаны рукой мастера.
2019-02-21 10:06:29
Спасибо, Сергей, что так оцениваете, но МАСТЕР, это очень высокая планка и до неё ещё надо расти и расти.
2019-02-21 10:14:43
Я нисколько не преувеличиваю. Стихи Ваши мне очень нравятся. Желаю дальнейших творческих успехов!
2019-02-21 10:22:52
БЛАГОДАРЮ
2019-02-21 10:28:31
Рассказ понравился, хотя формат великоват,Но это мое мнение.
2019-02-12 17:20:44
Спасибо, что посетили мою страничку. Рассказ действительно великоват (был напечатан в сборнике моих рассказов), но урезать его для публикации в портале не хотелось. Рад, что он Вам понравился.
2019-02-13 20:44:25

Оставлять рецензии могут только участники нашего проекта.


Регистрация


Рейтинг произведений


Вход для авторов
Забыли пароль??
Регистрация
В прямом эфире
Дуже вміло відтворені почуття та образи. Гарний стиль та рітмика. Фортуни та оптимізму!
Рецензия от:
Азинелло
2024-03-29 01:44:52
Это стихотворение написано очень заботливой и сильной мамой, звучит, как молитва, в ярких лучах добра и надежды, а какая энергетика! Спасибо, Людмила! С уважением!
Рецензия от:
Михаэль Шон
2024-03-28 23:31:35
Спасибо, Александр! Добру - быть! И мир не за горами...
Рецензия от:
Ирина Венжега
2024-03-28 21:35:44
На форуме обсуждают
Іде вуйко Хрещатиком - 

Приїжджа людина. 

Запитує у зустрічних: 

- А котра година? 

Перехожі пробiгають, 

Позиркують скоса. 

Той рук(...)
Рецензия от:
Омельницька Ірина
2024-03-25 09:59:39
Коли забув ти рідну мову —

яка б та мова не була —

ти втратив корінь і основу,

ти обчухрав себе дотла.


Коли в дорогу ти збирався,

каз(...)
Рецензия от:
Омельницька Ірина
2024-03-25 08:29:11
Все авторские права на опубликованные произведения принадлежат их авторам и охраняются законами Украины. Использование и перепечатка произведений возможна только с разрешения их автора. При использовании материалов сайта активная ссылка на stihi.in.ua обязательна.