Автор: Непоседа Иван
Тема:Проза о природе
Опубликовано: 2020-04-28 15:03:01
Автор не возражает против аналитического разбора и критики в рецензиях.

На Памире

На Памире

Рассказ-быль

В молодости я много ходил в различные туристические
походы - лыжные, на плотах, на байдарках, в горы... Обычно
сам готовил маршруты и комплектовал группу. Осталось
много незабываемых впечатлений. Хочу поделиться
некоторыми из них.

Летом 1969 г (уже работая в Киеве) я сходил в свой
последний поход на Памир с москвичами из МВТУ. Конечно,
такой серьезный поход готовился заранее, еще с осени. Мое
участие в нем намечалось давно. Фактически это были сборы
инструкторов тур. клуба МВТУ. Шли вместе несколько групп.
Я должен был идти участником в основной группе с
руководством сборов. Но в самом начале маршрута
руководитель сборов предложил мне взять руководство
одной из групп. Их руководитель не приехал, а рассыпать
дружную группу по другим группам всегда трудно.

Отказываться у нас не принято. Я понимал ситуацию. А
руководство походом меня не пугало. Ребята все были
знакомые. Тем более группы шли фактически вместе по
одному маршруту. Знал бы я тогда, что меня ожидает. После
этого похода я и начал курить

Уже в первый день, у меня с группой началась
психологическая притирка. Группа тяжело принимала
«чужака», да еще руководителем. Особенно недоволен был
один из ребят. Он был уверен, что руководителем назначат
его. Такое же мнение было и у всей группы.

Это была самая слабая группа сборов. И физически и по
опыту. Первые дни по жаре вверх с тяжелыми рюкзаками
всегда самые тяжелые. Потом постепенно втягиваешься,
организм акклиматизируется, а рюкзаки становятся легче. Я
вел группу, стараясь не отставать от других групп. Но хотя
привалы делали часто, некоторые, особенно девушки, сильно
уставали. Физическая подготовка у них была слабая.
Естественно, «виновником» их усталости оказывался я, со
своим якобы быстрым темпом.

Все громче было недовольство и напряжение нарастало.
После очередного перехода мы прошли мимо «ассов» из
городской маршрутной комиссии, которые на солнцепеке,
прямо на перевале расположились обедать. Мы сели рядом
отдохнуть. Через десять минут я, как обычно, даю команду
идти. Но видно «нарыв созрел». Группа отказывается идти
дальше. Требуют тоже стать здесь и обедать. Тем более,
рядом заразительный пример жующих людей. Основные
аргументы - «Мы устали.... Ты что - умнее этих ассов?».

Я знал, что еще один переход и мы спустимся к зеленой
траве к роще у ручья. Обед и отдых в тени, на траве - это не
под солнцем на горячих камнях. Я поднялся, сказал, что, кто
идет со мной, пусть встают. Остальных мы будем ждать внизу
и, молча, пошел. Оглянувшись, увидел, что вся группа с
надутыми губами, но идет за мной.

Довольно быстро мы спустились к прекрасной зеленой
рощице и лужайке у ручья. Разулись, помылись и
развалились в тени деревьев. Я объявил привал на час
дольше положенного. Скоро стали подходить и другие
группы. А те, кто сделал обед наверху, сожалели, что
потратили столько времени на жаре, и откровенно нам
завидовали. Группа моя повеселела. Тот парень, который
метил в руководители, подошел ко мне и извинился. Я понял
– что за всех.

У меня на душе стало легче, значить теперь я действительно
могу у них быть за руководителя. А этот парень потом стал
моей основной опорой. Он был завхозом, поэтому и рюкзак у
него был тяжелей. А ведра, которые он тащил, создавали ему
еще больше мучений. Особенно, когда надо карабкаться по
крутым осыпям. Я предложил ему уложить его рюкзак по-
другому. Вначале он мою помощь высокомерно отвергал –
его «асса» учат, как укладывать рюкзаки. Но потом, поборов
самолюбие, позволил мне самому уложить его рюкзак.

Ведра я привязал не сверху, а снизу под лямки рюкзака.
Сложил туда тяжелые банки и перекусы. Теперь рюкзак не
оттягивал плечи лямками назад, ровно лежал на спине, а
тяжесть внизу добавила устойчивости при ходьбе. Этим я
еще больше заслужил его уважение. Когда через пару дней
наш начальник сборов просил «ассов» из городской
маршрутной комиссии утвердить официально меня
руководителем, они без колебаний согласились, отметив, что
«Он уверенно руководит и контролирует ситуацию».

На одном из привалов мы отмечали день рождения одного из
«старичков» в группе городских руководителей туризма. У
него  сегодня юбилей - 50 лет. Мы с восхищением смотрели
на этого юбиляра. Тогда мне казалось – это далекий
старческий возраст. Всех нас угостили шампанским. Помню,
как на высоте шампанским мне раздуло живот.

С высотой знойное лето и раскаленные камни постепенно
сменяются зимой. Через несколько дней мы вышли на
снежные склоны. Здесь были намечены снежные учебные
занятия. Основная цель, конечно, отдохнуть и
акклиматизироваться. Мы были уже на высоте более четырех
тысяч метров. Сказывалась «горняшка». Ночевки на ледяных
моренах не давали полного отдыха. Меня выручала меховая
доха, которую мне несколько лет назад подарили
«Североуральцы» на Приполярном Урале. Я ее стелил под
себя и мне было не так холодно от камней и льда. Занятия
решил провести в основном по снежной страховке.

Помню, многие в группе бурчали, что лучше отоспаться, чем
заниматься этой ерундой. Но акклиматизацию, лучше
проводить активной работой. Я специально начал со
страховки на снегу через ледоруб. Просил по очереди
каждого показать, как он умеет это делать. Потом, ехидствуя
про себя, имитируя падение я выдергивал за веревку их
«страховки» с ледорубом, всем своим видом показывая, что
они в этой технике страховки «профаны». Они так и не
догадались, что я специально не давал снегу улежаться, а
веревку дергал повыше, чтоб легче расшатать и вырвать из
снега ледоруб. Только у одной девушки, которая была
наиболее слабой и не лезла в «бывалые», выдернуть ее
страховку не удалось. Она так устала, что сразу уселась
сверху на свою страховку отдохнуть и невольно ускорила
уплотнение снега. Дальше занятия с группой вести было уже
легче.

Нас сильно беспокоила одна заболевшая девушка в моей
группе. У нее особенно остро проявлялись симптомы горной
болезни. Хотя она физически была одна из наиболее
сильных участников. От занятий ее освободили, но лучше ей
не стало. Вечером на совете сборов решили, что одна группа
с руководством пойдет через перевал, а остальные группы
отдохнут здесь еще день. Этот перевал был -
«первопрохождение». Важно было подняться на него
первыми и самим дать ему название. Уже решили назвать
«перевал МВТУ».

На следующий день моей больной стало немного лучше. Но
уверенности в ее выздоровлении не было. Оставшийся
заместитель руководителя сборов решил, что если утром не
станет хуже, тоже идти нам всем через перевал. И дальше,
спустившись с перевала, объединиться с ушедшим
руководством и решать, как быть дальше.

Я был с ним согласен. Ведь нам оставалось совсем немного
подняться до перевала по не очень сложному снежному
склону. Зато потом можно быстро спуститься, сбросив более
километра высоты. Это позволит подавить «горняшку», а
главное, собраться вместе с ушедшей вчера самой сильной
группой с руководством сборов. Тем более, что с ними ушел
и врач сборов. Возвращаться назад вверх-вниз по тем
тяжелым моренам, медленно теряя высоту, было бы не
лучше. К тому же, тогда придется опять разделяться и
посылать другую группу через перевал для оповещения
ушедшего руководства. Это еще сильнее ослабит
возможности для оставшихся,  если (не дай Бог) придется
тащить больную на себе.

Утром погода хорошая. Девушка сказала, что может идти.
Поставили ее без рюкзака в связку с сильными ребятами и
благополучно перешли перевал. С перевала открывался
прекрасный вид на высочайшую вершину Памира - пик
Коммунизма. Спустившись вниз, устроили большой привал с
обедом. Девушке стало заметно лучше. К ней даже вернулся
ее веселый юмор. У всех «как камень с души упал».  
Договорились, что моя группа немного еще задержится.
Остальные пойдут ближе, под следующий перевал, найдут
руководство, и там нас будут ждать. А на следующий день
пойдем дальше все вместе по маршруту.

После обеда мы не торопясь продолжили спуск вниз за
остальными. Но к вечеру девушке стало хуже. Понял, что
дальше нам идти нельзя. Нужно срочно становиться на
ночлег. Поставили палатки прямо на леднике. Уложили
больную в спальник. Укрыли ее потеплей - ее трясло от
холода. Но кому-то надо бежать вверх предупредить
остальных и руководство, что беда. Все, конечно, и
физически и морально измотаны. Я взял с собой того парня.
Он единственный еще был способен двигаться, и сам
вызвался идти со мной.

Не поев, мы сразу ушли вверх к руководству. Палатку и
спальники не взяли. Они нужнее здесь. Тем более, надеялись
до темноты вернуться. Идти по леднику было хорошо.
Особенно без груза. Примерно через час увидели палатки
наших групп. Но подойдя к ним, выяснили, что до
руководства они не дошли. Они тоже все сильно устали и
решили здесь ночевать, а утром со свежими силами
подниматься вверх. - Я описываю все эти подробности, во
первых, потому, что они мне хорошо запомнились, во
вторых, критические ситуации учат многому, даже в мелочах.

Уже стало темнеть. Назад к группе мне идти нет смысла. Ведь
завтра опять рано надо бежать вверх к руководству. Палатки
и спальников у нас нет. Решил отправить парня, вниз пока
светит луна и виден путь, чтоб он известил группу о
ситуации. Сказал, чтоб они не «дергались» и ждали нас на
месте. А сам я остался. Переночевал в переполненной
палатке с краю на своей дохе, без спальника, всю ночь
простучав зубами от холода.

Рано утром, когда все еще спали, встал и быстро пошел
вверх. Спешил, чтоб руководство не ушло еще дальше вверх.
И хорошо, что вовремя успел. Они уже упаковали рюкзаки и
собрались уходить. Вчера они сверху видели внизу
подошедшие остальные группы. Решили, что все нормально и
теперь хотят выйти пораньше, не дожидаясь нас, чтобы
разведать путь на новый перевал.

Быстро обсудили ситуацию. Дали мне перекусить. Часть
снаряжения и продуктов оставили здесь, чтоб налегке идти
вниз. Предполагали потом вернуться. И мы быстро стали
спускаться. Я не стал ждать, пока в другой группе все
позавтракают и соберутся. Не останавливаясь, побежал
дальше к своей группе.

Ребят нашел в полном унынии и шоке от пережитой ночи.
Они тоже почти не спали. Больная потеряла сознание. Все в
растерянности, что будет дальше. Особенно пали духом
девушки. Чувствую, что я опять становлюсь «виновником»
всех бед. Позже врачи больной поставили диагноз -
обострение после перенесенного недавно гриппа. Она свою
болезнь гриппом, конечно, скрыла. Надеялась на свое
здоровье. Боялась, что ее могут не взять на Памир.

Мы стали собирать наши вещи. Скоро подошли остальные
группы. Мне сразу психологически стало легче. Теперь все
решало руководство. Я тоже прилично измучился от беготни
и нервотрепки. И, сбросив груз ответственности за
дальнейшие решения, я почувствовав, как устал. Мы сделали
из веревок носилки. Больную завернули в спальники. Она
была без сознания. Только иногда приходя в себя, смотрела
на нас испуганными мутными глазами и что-то мычала. С
трудов давали ей лекарство, силой открывая ложкой ее рот.

Двух ребят из нашей группы отправили вниз, чтоб они
быстрее вышли к лагерю гляциологов и вызвали вертолет. От
них уже было мало пользы при транспортировке больной.
Остальные ребята, часто сменяясь, понесли больную на
веревочных носилках, Девушки тоже несли часть снаряжения
и питания.

Тащить больную было очень тяжело и неудобно. Ледник
рваный. Много трещин и каменистых нагромождений.
Девушка была тучной. Сама весила более восьмидесяти
килограмм. Плюс одежда, спальники, веревки. Несли,
прикрепив веревочные носилки к лямкам через плечо. По
трое с каждой стороны. Часто кто-то соскальзывал, падал. И
тогда вся тяжесть внезапно перебрасывалась на плечи
других. Чем ниже, тем ледник все более разорван.
Карабкаться по ледопадам становилось все труднее. Все
чаще приходилось лезть в обход по крутым боковым
моренам.

Вдруг мы услышали рокот вертолета. У всех одна мысль
-«Наконец то закончилась эта невыносимая гонка». Скоро в
небе показался вертолет МИ-6. Мы воспрянули духом. Стали
стрелять из ракетниц, подавая сигналы где мы находимся. Но
вертолет пролетел высоко мимо нас и скрылся в горах. Для
всех это был как психологический шок. Мы были уверены,
что он летит за нами и что наши мучения, наконец,
закончились.

Приунывшие, мы потащились дальше. Путь становился все
тяжелей. Вытащились почти к концу ледника. Дальше путь
еще тяжелей – крутые заваленные камнями обрывы ледопада.
И тут снизу послышался рокот. Прямо на нас снизу вылетел
вертолет МИ-2.  Мы начали палить из ракетниц прямо по
нему. Вертолет сделал круг и сел недалеко на морену. Мы
побежали к нему. Первые слова летчиков - «Зачем вы нас
хотели сбить?». Выяснилось, что вертолет не за нами. Он
летел на разведку ледника. О наших двух ребятах и наших
бедах они ничего не слышали.

Ситуация была непростая. Им надо облететь ледник. Топлива
у них мало. На такой высоте (более трех с половиной тысяч
метров) этот маленький вертолет с грузом взлетать
фактически не может. Тем более здесь не ровная площадка
для разбега, а нагромождение камней. Но на них смотрели
такие умоляющие глаза, полные отчаяния, особенно у
девушек. Летчики немного посовещавшись согласились
забрать больную. Для этого необходимо выбросить бочку с
запасом горючего. Оставшегося должно было хватить до
базы. Взять кого-то еще - нет и речи. Хотя у нас некоторые
девчата давно «на пределе».

Летчики выбросили бочку. Погрузили больную. Вертолет
взревел мотором. но оторваться от земли не смог. Летчики
выбросили еще какие то железки. Развернули вертолет по
ветру. После нескольких попыток, он наконец оторвался от
земли. Но тут же стал падать с обрыва в пропасть. С ужасом
мы кинулись к обрыву, рискуя свалиться самим. Далеко
внизу в ущелье увидели вращающиеся лопасти вертолета. Но
он летел !!!

Камни упали с наших душ. Некоторые девушки сидели на
земле и ревели - шла психологическая разрядка. Эти
несколько дней нервной гонки дались нелегко. (Позже мы
узнали, что от большой нагрузки и перепада высоты у
вертолета забарахлил мотор. Но потом почти сразу в воздухе
опять заработал. Это и спасло их и нас.)

Немного успокоившись, решили, что руководство с ребятами
и, кто еще может из девчат, пойдут опять вверх. Там заберут
оставленное снаряжение и продукты. Если все будет
нормально, пройдут дальше по маршруту через перевал в
другую долину, где должны стоять гляциологи. Я с
оставшимися, ослабевшими участниками должен спускаться
вниз до слияния рек из этих двух долин. Там найти лагерь
гляциологов. Встретить наших двух ребят. По рации от
гляциологов сообщить в Душанбе руководству спортклуба о
ситуации и ждать у гляциологов подхода других групп.

Обессиленные мы с большим трудом спускались траверсом
по довольно крутым опасным глинистым склонам. Здесь
было еще хуже, чем на леднике. На пути непрерывно
попадались глубокие крутые овраги с почти отвесными
стенами. По ним сверху часто летят камни. Про себя отметил,
что наверно есть бог на свете. Послал нам в последний
момент вертолет. Чтобы протащить здесь такой груз с
пострадавшей, нужно и специальное снаряжение, и
значительно большее число людей. Мы шли здесь
практически без страховки. На такой глине нет надежных
камней для зацепа, а  ледоруб нельзя воткнуть. Да и от
обессиленных девчат уже мало толку. К тому же организация
страховок требует много времени и можно не успеть
проскочить до темноты. Слава Богу, все обошлось.

Уже в сумерках нашли ровные места, где можно поставить
палатки. Уставшие, все повалились отдыхать. Готовить еду не
было сил. Обошлись сухим перекусом. Чтоб как - то поднять
настроение, я насобирал сухих веток и первый раз после
многих дней льда и снега у нас был костер. Так приятно
было смотреть на это теплое пламя. (На следующий день я
еще раз убедился, что меня будто кто-то «ведет» подтолкнув
и с этим костром.)

Когда в темноте разгорелось пламя костра, на
противоположном склоне за рекой кто-то выпустил две
ракеты. Первая мысль была - это гляциологи, увидев наш
костер, дают сигнал, где их искать. Других людей там не
может быть. Но всю ночь меня мучили сомнения.
Гляциологов я ожидал ниже, где больше зелени и дров, а не
на голых камнях..

Рано утром, пока мои ребята спали, я пошел к реке надеясь
выяснить - кто это может быть. На другом берегу увидел
человека. Он пытался что-то кричать, но из-за рева потока
ничего понять нельзя. Что-то знакомое было в нем. И тут до
меня дошло. Это один из наших двух ребят. Он был такой
почерневший, осунувшийся, что в нем трудно было узнать
нашего весельчака. Но сразу возникли вопросы: «Что он там
делает? И вообще, как он оказался на другой стороне этой
бурной реки? И где второй?»

Я побежал к нашим палаткам взял веревки, ледоруб, бумагу,
карандаш, еще что-то. Разбудил ребят и побежал опять к
реке. Оценив поток, сразу понял, что здесь не
переправиться. Подумал, что выше должны наверняка быть
снежные мосты через реку. Написал в записке, чтобы он
поднимался вверх по реке, а я буду тоже идти вверх
напротив него, чтоб мы все время друг друга видели.
Завернул в записку камень и перекинул ему. Он прочитал,
кивнул и побрел вверх вдоль берега. К счастью
действительно скоро мы увидели снежник через поток. На
всякий случай я привязал веревку за камень, другой конец
себе к обвязке на груди. Благополучно перешел на другой
берег, потом мы вместе вернулись назад. Прибежали и мои
ребята.

Из его рассказов выяснилось, что дойдя до слияния рек, эти
двое наших ребят не нашли лагерь гляциологов. На другом
берегу вдалеке у кищлака они увидели поднимающийся
вертолет. Решили, что гляциологи там и стали пытаться
перейти реку. Бурным потоком их смыло. Он выплыл на
другой берег. Оглянувшись увидел, как напарника уносит
река. Больше он его не видел. Прошел ниже по берегу, но
напарника не нашел. Пошел к лагерю гляциологов. Но там
оказался давно брошенный горный кишлак. Никого нет и нет
следов лагеря. Решил, что гляциологи улетели с вертолетом.

Рюкзак его уплыл. Остались случайно ракетницы в кармане,
подготовленные для сигнала гляциологам. Он пошел вверх в
надежде переправиться выше и идти навстречу нам. Уже
несколько дней не ел. До предела измучен голодом,
холодными ночевками и нервотрепкой. Вчера в темноте
уперся в непроходимые скалы. Там решил пересидеть ночь.
Потом увидел наш костер и выстрелил ракеты, надеясь на
помощь. Как только рассвело, спустился к реке, но, конечно,
перейти не смог. Я подумал, как вовремя вчера вечером
разжег костер. Сидя за скалами, он вряд ли заметил бы нас
среди огромных камней. И наверняка пропал бы в горах.

Мы его накормили, собрались и пошли дальше в
подавленном настроении.-Гляцологов нет. Пропал еще один
участник. Надо опять начинать «спасаловку». Идем понурые.
Внимательно изучаем все места у реки в надежде увидеть
какие-то следы нашего товарища. Скоро мы дошли до
слияния рек. Там действительно никого нет. Нет даже
признаков бызы гляциологов.

Для уверенности я решил облазить все посадки леса на
ближайших склонах.  И опять мне повезло. В вдалеке от реки
в зарослях, я случайно наткнулся на лагерь гляциологов.
Они стояли в густых кустах, и с реки их не было видно. База
- это пара палаток и несколько человек. Можно было пройти
рядом и их не заметить. Хорошо, что я случайно услышал их
голоса. Поговорил с начальником базы. Он знает, что
вертолет отвез нашу больную с ледника в больницу. Сюда
вертолет прилетит не скоро. Может через неделю. Нашего
второго парня они не видели.

Надо было срочно сообщить руководству сборов о ситуации.
Но как? Вертолета не будет может неделю. До наших групп
по крайней мере два дня пути. Да и кто пойдет. Кроме меня
есть еще только один парень, который еще на что-то
способный (который метил в руководители). Но ведь кто-то
должен остаться с совсем упавшей духом группой. Решил,
что пойду сам и со мной пойдет одна девушка.

Взяли с собой минимум вещей. Идем вверх по хорошей
тропе. Но скорость, конечно не высокая. Девушка, хоть и без
рюкзака, но на моей скорости идти не может. К вечеру дошли
до базы альпинистов. Здесь проходит их столбовая дорога
на пик Коммунизма. В этом месте они часто оставляют
продукты на обратный путь. Им снаряжение и продукты
забрасывают вертолетом или лошадьми и они не считают
граммы, как мы - туристы, таская все на себе. Около базы мы
и заночевали. Хорошо поели. Я нашел муки и даже спек в
консервной банке несколько лепешек. Правда, без соли,
соды и масла успеха они не имели.

На следующий день мы добрались до лагеря наших групп.
Мои новости, конечно, никого не обрадовали. Все давно
прониклись мыслью, что худшее позади. Больная спасена.
Лежит в больнице…А тут опять я…. Решили завтра все идут
вниз на поиски нашего второго парня. Девушка, которую я
прилично вымотал, осталась в лагере отдохнуть. А я сразу
побежал назад. Дорога знакомая и не сложная. Можно и
одному. До темноты я прошел больше, чем вчера мы вдвоем
прошли за весь день.

Заночевал на берегу реки. Притащил больших деревьев.
Развел костер. Залез в спальник. Рядом положил ледоруб и
ракетницу. Теперь мне сам черт не страшен. Но когда в
ближайших кустах первый раз рыкнул зверь, у меня сердечко
забилось. Темень такая - хоть глаз коли. Так я и пролежал до
рассвета, глядя на звезды, и прислушиваясь к ночным
голосам «аборигенов», которые откровенно выражали свое
возмущение моим вторжением. Как только рассвело, пошел
дальше, к своим ребятам. До них оставалось несколько
километров, и до завтрака я был уже в лагере.

Мы сразу продолжили поиски пропавшего товарища. Часть
пошла вниз, искать его следы у берега реки, Я с другой
группой пошел вверх по реке. Внимательно смотрим под
ноги, ищем следы на песке. Заглядываем под все кусты. Но
никаких следов нет. К вечеру вернулись в лагерь. Вторая
группа тоже ничего не нашла. Скоро к нам подошли сверху
другие группы сборов и руководство.

На следующий день мы расширили район поисков. На
рассвете, когда наименьшая вода, со здоровыми ребятами
перешли на другой берег. Даже в малую воду мы еле
переправились «по таджикски» - (кругом). Меня почти сразу
подмыло и я с трудом держался за других, кто был  повыше
и тяжелей. Конечно, двое, да еще днем, здесь переправиться
не смогли бы. Это была их роковая ошибка, вызванная
неопытностью, суматохой и стремлением выполнить
порученное задание - сообщить гляциологам о нашей беде...
Я хорошо помню, как напутствуя их, руководитель
подчеркивал, чтоб они не лезли ни в калие переправы. Как
ни странно, но в горных походах много гибнут именно в
воде.

Мы прошли далеко вниз по другому берегу реки. Зашли в
заброшенный кишлак. Потом поднялись вверх по реке. Нигде
никаких следов. Очевидно, парня унесло вниз. После
слияния с другой, река была еще более мощная. Тащит даже
большие камни. По рации гляциологов вызвали вертолет. И
вели поиски с вертолета. Но тоже безрезультатно.

После нескольких дней бесплодных поисков основная часть
участников ушла вниз до ближайших селений, чтобы оттуда
попутками добираться до Душанбе. Несколько человек ушло
вверх к оставленному снаряжению завершить маршрут и
программу для гляциологов. Четыре сильных ребят должны
переправиться выше слияния через вторую реку и идти вниз к
людям по другому берегу. Хотя надежды уже было мало, но
надо проверить и эту вероятность.

В этой четверке был и я. Мы прошли, иногда по довольно
опасным тропам, где давно уже не ходил человек. Когда - то
здесь пасли отары. Потом власти насильно или убеждением
переселили все кишлаки вниз. Здесь жизнь заглохла. Хотя
места в верховьях благодатные.

Мы дошли до населенных поселков. Оттуда на машинах
добрались до Душанбе, где на аэровокзале все и собрались.
Здесь узнали, что девушка умерла в больнице, не приходя в
сознание. Диагноз врачей - осложнение перенесенного
гриппа в экстремальных условиях. О втором парне никаких
сведений так и не было. На самолете мы прилетели в Москву.
Оттуда я сразу в Киев.

Позже меня несколько раз вызывали к следователю.
Особенно тяжело было, конечно, москвичам -
руководителям. Хождения в семьи погибших, непрерывные
объяснения во всех инстанциях. В семье девушки приняли
свою утрату, понимая, что она и сама частично
способствовала этой трагедии. В семье парня было тяжело.
Если б хоть тело, а так - был, и нет ничего. В семье остался
второй ребенок - инвалид по психике. Трудно было отвечать
на вопросы - «Почему не нашли? Почему именно нашего?
Почему не другого? ...».

Анализируя случившееся с руководством, мы пытались найти
ошибки. По мнению большинства наши действия в целом
были правильными. Нас никто не упрекнул, что не
использовали всех возможностей. Для себя я отметил
следующие возможные причины трагедии:
- в погоне за разрядами число участников сборов увеличили
за счет слабых девушек,
- при наличии заболевшей, руководство с врачем ушло через
перевал и этим спровоцировало наше решение тоже идти  
через  перевал для объединения с ними,
- мы не предусмотрели и не обсудили при разделении и
уходе руководства с сильной группой вариант нашего
отступления вниз с пострадавшей,
- у нас не было достаточной информации о трудностях
транспортировки больного по тому леднику. (Со слов
руководителей – полагали, что ледник не сложный. Там
ходили тур. группы и гляциологи.),
-мы не смогли преодолеть самое большое препятствие в
походе - повернуть назад, и подсознательно оправдывали
наши решения продолжать маршрут.

Я очень жалею о случившейся трагедии, но о самом походе
не жалею. Еще один новый район. Много впечатлений. И
сама трагедия научила многому.

История cоздания стихотворения: