Батл 1962 "Чем больше узнаю людей, тем больше нравятся собаки...(с)"

Дружище милый, радость не скрывая,
стремглав несёшься, лая в полный голос.
Что душу гложет, ты один лишь знаешь,
мой рыжий проницательный психолог.

В глаза посмотришь - сердцу станет легче,
исчезнут нерешённые вопросы,
лишь только ткнёшься мне в лицо и плечи
смешно и неуклюже мокрым носом.

О, как несправедливы мы, однако,
когда клеймя исчадие пороков,
зовём поганым псом или собакой
отъявленных злодеев и подонков...

Били палкой собаку пристойные дети,
в деревяшке торчал огнедышащий гвоздь.
На айфоны снимали забавный сюжетик,
не по-детски играя во взрослую злость.

– Жалко шавка одна, – запищал лидер Петя, –
мы б хвосты им обеим приклеили встык.
– Всё окей. Кровь сочится, прижгу сигаретой, –
лучший в школе элитной сказал ученик.

Сеня долго смеялся. Завыла собачка.
– Ах, чудесный концерт! – Лерка тоже эстет.
– Гуд, хайпи́м! – Вовка пнул от души по болячке,
но возник как с небес вдалеке силуэт.

Бомж приблизился к ним в очень грязной одёжке,
взял на руки к себе рыжий с кровью комок
и прижал чутко к сердцу сестру-хромоножку,
запахнув куртку в дырках в грудной теремок.

Били палкой их вместе пристойные дети,
в деревяшке торчал огнедышащий гвоздь.
На айфоны снимали забавный сюжетик,
не по-детски играя во взрослую злость.

Гироскутеры, компы, отпадные шмотки,
откупившись дарили родители им.
Вечно мало. Резвились от скуки «сиротки»,
не учили их блага законам земным.

Бросив ролики в сеть, подустали немного.
Побрели по домам. Рофлить надо с умом.
Завтра будут хвалить их опять педагоги,
души еле нащупав духовным лучом.

Отошёл от побоев жестоких, глумливых
Ангел Злату из курточки нежно достал.
Озираясь, дрожала она боязливо,
отражаясь в сигналах таких же зеркал.

Расстелив на земле пиджачок шибко драный,
кровь куском своей майки почти заглушив,
прошлогодней зелёнкой обмазал все раны
поначалу собачке, хоть был полужив.

Развернув со стихами бумажный обрывок,
из него мясо с косточкой взял бородач,
разделив пополам человеколюбиво,
часть собачке отдал. Сам глотнул спотыкач.

Он читал ей стихи о любви, о природе,
о продажной семье, об убитых друзьях,
о любимой стране, где он так чужероден,
о зажравшихся в край ненасытных ферзях.

Прослезилась собачка, прижалась к поэту,
посмотрела в глаза (вы ведь знаете как)
и тогда Бог промолвил: «За всех мы в ответе:
за безумных, заблудших и просто собак!»

Злата без поводка была рядышком-рядом,
неуместны для дружбы судьбы поводки.
Тьмы и света каноны сшивали порядок,
позволяя всем делать скупые глотки.

Ночевать им пришлось на трубе теплотрассы,
где бесплатно всегда согревало тепло.
…Утром Алик безумно от страха затрясся,
тельце рыжей собачки уже не жило…

– Я приду очень скоро, не бойся родная!
Принесу тебе косточку, сборник стихов.
Так давно на земле без добра замерзаю! –
он украсил могилку сонетом цветов…