Батл 2266 "Городская лирика. Южная Пальмира "

В колыбели качаю закат,
день уходит, прощаясь спонтанно,
величаво зарделись платаны,
их аллеи так много хранят.
Загорелись в домах огоньки.
На Фонтане с дождём замолкают
отголоски хохочущих чаек
и трамваев последних звонки.
Опустилось на город амбре,
сор да пыль, что так скомкались в стаю,
нежно два ветерка выдувают
в степь и море. Одесса в хандре!..
Загрустил одинокий бульвар,
но акаций душистые кисти
помогают мне карму очистить,
завлекая к себе в будуар.
Мостовые так гулко молчат,
эхо буду ловить до рассвета.
Край любимый, поэтом воспетый,
благодатен мне твой аромат.
И в шуршащее утро любви
вы согреете сердце улыбкой,
заиграю на чувственной скрипке,
а Одесса прошепчет: «Живи…»

Прогулка Одессой – вне категории миража,
Смысла и логики.
Кролики подопытные, приезжие зрят
Атмосферу тотального НарКомПросса.
И… не задавайте вопросов.
Такая из себя… Шапокляк
Переадресует их по всем этажам,
Дворового колодца.
Где и разыграется спектакль,
Осознанной вивисекции,
Случайному кумиру –
Патетики внедряется вирус.
И преете от лавины исторгнутых вами ж ответов.
Тужась всё осмыслить внутренний зомби,
Взмолившись, мечтает, куда бы свалить и уколоться.
Гарантия: никогда не поблекнут краски
Оболванивающей вас инспекции…
Естественно, теперь на Привоз,*
Описанный всеми, кто пристрастен к перу.
Это не кастрированный Голливуд,
А гербарий типажа и ролей,
Где не тратятся на приобретение масок.
И в каждом ряду остограммиться можете,
Якобы, домашним квасом.
Обязательно удостовертесь,
Чтобы без клафилина,
Сногшибательного зелья, недремлющих
Последователей, Мишки Япончика.
Для которых, Аль Капоне – сущий ребёнок
Переплюнувшие его в своей дерзости,
Под аккомпанемент двух еврейских оркестров.
Или забитый косяк пожелаете,
Или ЭТО… в развёрнутой опции,
Даже с массажем и в бане,
Выбор за вами.
И взлелеянный цимус Привоза;
Эксклюзив, баннер, по любому событию
Услышать многоликий прогноз,
С рожей озадаченного Арлекино…
Гутарят; может правда, а может и фэнтези;
Все революции скатились в Россию
По Потёмкинской лестнице,
Ведь кто, как не Блюмкин,
Ту искру ворошил.
Ну что, Копперфильд на такое способен.
– Море исчезнет, что Дюк созерцал
и... поимеете – Жмеринку.
Колоритная территория – пляж.
Сразу отметите; только в несравненной Одессе
Лицезреть можете, – трансформирующийся перфоманс,
Когда дамой-облаком поглощается солнце...
Новый сюжет; жуткая рань,
Ещё не все звёзды погасли.
Рыбачка Соня как-то в мае
Причалив к берегу баркас
С милым… отдыхает.
А юные особы (и не только юные с виду),
Потому и скрывает фата,
Торопясь…
Подвенечным платьем подметая улицу,
Зажав мобилу словно компàс,
Стремятся к пирсу…
В истинное нерестилище; от столпотворения
Которого прогибается Тёщин мост.
Ненароком не рухнул бы,
От эмоций вгоняющих в резонанс.
Атас!!!
Особая статья – лексика горожан,
Где не всегда соотносится, ритмика в падежах;
Аж слюнявишься и балдеешь;
В этом конгломерате туберкулёза и орхидеи.
И уже, опосля, в другой системе,
Географических координат,
Где неистребимый червь скитаний,
В реверансе к вашей собственной персоне
Исподтишка провинцирует обжитый вигвам,
Ощущая себя в иной утробе,
С придыханием, чтим Дерибаса
Произносится: – «Адесса – мам».
Такое ёмкое и живое во всех фибрах души.
Извините, чуть не забыл,
Михаил Жванецкий и Бенцион Крик
В катакомбах, в засаде.
Постскриптум
Смотрите старинные карты,
Здесь Очаков первичный.
А город Герой над планетою вертится.
18. 01. 13.