Преступления НКВД на територии Западной Украины
01.10.2009Vinni18005500634
На сегодняшний день Служба безопасности Украины располагает огромным количеством документов, подтверждающих массовые преступления НКВД против участников движения ОУН-УПА и жителей Украины.
Как свидетельствуют архивные материалы, среди прочего, боевики органов, выдававших себя за одно из подразделений ОУН-УПА, промышляли разбоем, грабили, насиловали и убивали граждан в ряде сел Западной Украины. Об этом сегодня в ходе пресс-конференции заявил руководитель Государственного отраслевого архива СБУ Сергей Богунов.
Как передает корреспондент ЛІГАБізнесІнформ, С.Богунов подчеркнул, что в период с 1944 по 1945 год на территории Украины действовали спецгруппы Министерства государственной безопасности (МГБ), созданные для ликвидации подполья ОУН и его вооруженных формирований. До конца 1945 года органы внутренних дел и безопасности УССР использовали 150 таких спецгрупп, в состав которых входили 1800 лиц. Спецформирования НКВД действовали в западных регионах Украины, - в частности, в Ривненской, Львовской, Тернопольской и Закарпатской областях, - и уничтожили 1980 участников подполья ОУН. Еще 1142 человека были арестованы.
На превышение боевиками служебных полномочий в свое время обратил внимание военный прокурор войск МВД Украинского округа Г.Кошарский, который изложил в докладной Никите Хрущеву факты выявленных нарушений.
"Письмо прокурора Кошарского поспособствовало тому, что руководство органов НКВД осознало, что относительно этих спецгрупп нужно принимать радикальные меры, чтобы остановить разгул бандитизма", - добавил он. По словам С.Богунова, реакцией на докладную прокурора стало расследование преступлений членов спецгрупп, материалы которого были собраны в отдельный том архивных документов.
В то же время, в 1991 году эти материалы были уничтожены, сохранились только отдельные задокументированные сведения о деятельности спецгрупп и упоминавшаяся докладная прокурора. "Таким образом, СБУ располагает достаточным количеством документов, которые подтверждают преступные действия спецформирований НКВД в 1944-45 годах против граждан Западной Украины", - резюмировал С.Богунов.
Отвечая на вопрос, почему СБУ "порциями", в определенные моменты обнародует "сенсационные данные" о деятельности советской власти, С.Богунов подчеркнул: "СБУ, рассекречивая и упорядочивая документы советских органов безопасности, во исполнение поручения Президента, обнародует информацию о деятельности советской власти и, таким образом, способствует восстановлению исторической справедливости".
Напомним, ранее и.о. главы СБУ Валентин Наливайченко сообщил, что СБУ обнаружила документ, который свидетельствует о преступлениях агентов КГБ, переодетых в солдат УПА, которые подвергали пытке и уничтожали людей на Западной Украине. "В Западной Украине свирепствовали, пытали, уничтожали людей, насиловали молодых женщин. И таким образом оставляли после себя преступное пятно на тех, кто боролся за волю Украины. И все теперь извращение и ложь, которая продолжается вокруг УПА или личности Героя Украины Шухевича, она уже вживлена к тому времени карательными органами КГБ, или как они дальше назывались. И она до сих пор, эта ложь, жива", - подчеркнул В.Наливайченко.
___________________________________________________________
верства чекистов на западной Украине
(21 июля 2009 23:35 / 9100)
Зверства чекистов на западной Украине
Опознание жертв тюрьмы НКВД №1 после вступления немецких войск.
Стефания Кинаш. КНИГА ПАМЯТІ „Із забуття -у безсмертя" -, Кам.-Бузька, 2004
Дорога поиска правды.
Когда началась война, у нас на землях западного региона, была установлена советская власть, которая считала себя освободительницей Западной Украины. Наш львовский писатель Федорив по этому поводу сказал:
"Нас освободили, и на то нет управы". Народ сначала приветствовал приход советской власти, ибо надеялся, что та власть будет проукраинской, будет заботиться о благосостоянии людей, о развитии национальной культуры, будет уважать права людей, будет защищать от всяческих незаконных посягательств. Однако быстро люди убедились, что это не те освободители, которых мы себе представляли. Это были волки в овечьей шкуре, крайние враги и палачи всего национально сознательного, активного и дружелюбного украинства.
Не выдерживая сильного наступления немецкой армии, советская власть, ее представители на местах поняли, что они не выстоят против наступающего нашествия, поэтому придется отступать, и тогда показали, на что они способны. Работники НКВД по специальному приказу высших органов репрессивной машины ринулись задерживать и арестовывать представителей интеллигенции, сознательных и активных украинцев, а уже в застенках НКВД большевистские палачи делали свое черное дело. Они нечеловеческим ужасным методом расправлялись со своими жертвами, их истязали, забивали гвозди в головы, вырывали ногти, связывали колючим проводом, издевались до смерти. Жители города и общественность района были в неслыханном стрессе, когда наглядно увидели, как в одной яме на территории НКВД лежали засыпанные землей замученные. Люди опознавали родных, знакомых и близких. От увиденного у них стыла кровь в жилах, млели сердца, останавливалось дыхание.
В одной яме выявлено 18 замученных, фамилии и имена которых занесены в "Книгу памяти". Еще одного найдено в Таданивском лесу.
Украинское общество им. Т. Шевченка и НРУ, которые были созданы соответственно в августе и ноябре 1989 г., уже тогда-таки, после благоустройства и освящения запрещенных могил, создали инициативную группу, в состав которой вошла и я. Мы начали настойчиво собирать материалы о тех патриотах, которые отдали Украине свое самое ценное сокровище — жизнь. Для их увековечения основана Книга памяти "Из забвения — в бессмертие", ибо они были верными сыновьями украинского народа, своих родителей, жили и работали для добра Украины и для себя. Я верю, что предстоящие поколения продолжат их дело и в награду соорудят им памятник. Они должны знать, какое лихолетие принесла нам большевистская власть.
Зверства чекистов на западной Украине
Золочевский замок. Тюрьма №3. Львовская область
Воспоминания Ивана Киндрата
В июне 1941 года я жил в студенческом общежитии по ул. Скарбкивской 10 во Львове.
29 июня приблизились войска Вермахта, в городе была паника и беспорядок. Оставались войска отдельного назначения НКВД. Знакомый, что жил напротив тюрьмы по ул. Лонцкого, рассказал, что в ночь с 28 июня слышал оттуда глухие выстрелы и сумасшедшие крики. Мы, 4 студента, отправились на разведку. Замурованную теперь и закрытые тогда тюремные врата взорвали вязкой гранат. Перед входом на двор увидели 8 мертвых мужчин и женщин, у стены - еще две женщины, еще живые, но окровавленные и безсознания. В дальнейшем выяснилось, что это были не заключённые, а наемные рабочие, которых уничтожили последними, как свидетелей кровавого преступления. Обе женщины скоро умерли. Убиты они все 10 были уколами штыков, кое-кто имел по несколько ран на груди и животах.
Со двора двери вели к большому помещению, с горой трупов аж до потолка. Нижние были еще теплыми. Возраст жертв - между 15 и 60 годами, но подавляющее большинство 20-35 лет. Лежали в разных позах, с открытыми глазами и с масками ужаса на лицах. Между ними немало женщин. На левой стене было распято трое мужчин, едва покрытых одеждой с плеч, с отрубленными половыми членами. Под ними на полу, в полусидящих склоненных позах - две монашенки, с этими органами во рту.
Выявленные нами жертвы энкаведистского садизма были убиты выстрелами в рот или в затылок. Но еще больше было заколотых штыками в живот. Одни - нагие или почти нагие, другие - в приличной уличной одежде. Один был в галстуке, наверное, только что арестован.
Из центрального помещения, затопленного лужами крови, вели два коридора. Я направился направо, в надежде отыскать живых.
Первая камера: на вбитом в стену крюке повешен на шнуре человек в военных штанах и сапогах. Его рост выше того крюка. На стене выцарапана надпись: "Да здравствует свободная Россия". Жертва - майор советской авиации.
До одной из следующих камер тяжело было подступиться. По ту сторону дверей - несколько тел, прислоненных лицами в щели дверей. Догорали остатки ядовитого газа - запах тухлых яиц.
В следующей камере - две очень молодые и даже после смерти красивые женщины, задушенные, со шнурами на шее. Рядом двое младенцев с разбитыми черепами. На дверном косяке - свежие пятна разлитого мозга.
Еще одно проявление зверства - отрубленные пальцы, снятая лентами кожа на спинах. Накручивали кожу на палку постепенно, изо дня в день. Заканчивали одну ленту - начинали вторую. Тщательным образом надрезали скальпелем, стерилизуя предыдущие места, чтобы истязаемый не умер преждевременно. Следственным НКВД были нужны признания "врагов народа" для легальной ликвидации, в угоду высшим органам.
Коридор бесконечно длинен, комнат так много. Попадаю в большое помещение, со столом посередине. На столе привязанный обнаженный мужчина с невероятно скорченным лицом. Тело покрыто стеклянным колпаком. На животе раны со странными дырами. Вдруг из дыр взлезают друг за другом несколько крыс. Это - один из многих видов пыток энкаведистов. Под колпак живому узнику запускали голодных крыс.
Все. Силы меня покинули. Кажется, потерял за этот час 12 лет жизни. В полусознании от ужаса, выбежал из тюрьмы. Никто из нас так и не натолкнулся на живых.
В разбитом магазине беру фотоаппарат и возвращаюсь фотографировать гору трупов, распятых священника и монашенку в главном помещении. К камерам уже невмоготу возвращаться.
Через неделю мои фотокарточки появились в "Краковских Вестях", и не все, некоторые были признаны нецензурными. Такие дикие преступления показывать не рискнули. Позже, в 1943 году, я закопал эти фотографии на огороде возле родного дома.
Свидетельство Екатерины Федоровны Короць.[/center
У каждого народа имеются свои выдающиеся фигуры, которых никогда не прикроет пыль веков, которых не сломают кандалы властей, которых не смогут оболгать деятели псевдонауки. К таким личностям принадлежат наши земляки, которые в 1941 году стали жертвами большевистского тоталитарного режима. 22 июня в 1941 году, в первый день войны, в которой скрестились два страшных монстра - коричневый фашизм и большевистский тоталитаризм, в нашем городе энкаведисты арестовали 19 верных сыновей Украины. Массовое наступление немецких войск вынудило армию Сталина отступать, но большевики не могли добровольно, без мести оставить Западную Украину. Их путь был обозначен кровью человеческих жертв.
Уже 22 июня были арестованы Мулькевич Роман, Мулькевич Богдан, Куць Андрей, Мельник Павел, Куровский Василий, Лукашевский Степан, Лукашевский Владимир, Лабай Михаил, Олексюк Михаил, Яровое Иван, Кузьменко, Литвин Михаил, Стефанович Теодозий, Хойна Тадеуш, Юрковский Станислав, Огурек Стефан, Язеницкий, Эрд Рудольф и беззвестный военный. Ночью с 22 на 23 июня чекисты их по-зверски замучили. Среди замученных были представители разных национальностей: украинцы (они составляли большинство), четыре поляка, один немец, два из Восточной Украины, национальность которых не установлена. По профессии были учителя, адвокат, агроном, офицер, печатник типографии Бернштейна, кузнецы, работники почты и райисполкома, владельцы собственного хозяйства. Но невзирая на национальную неоднородность, их объединяла одна идея — освободить наш край с большевистской неволи. Они приняли мученическую смерть, но не предали никого, не просили помилования у палачей, ибо знали, что уходят с жизни за святое дело — за волю Украины.
Чтобы отгородиться от людей, они включили моторы машин, гул сирен и по-зверски в подземелье тюрьмы расправлялись со своими жертвами: колючей проволокой скручивали руки, губы, в головы забивали гвозди, викалывали глаза, роскаленным железом выжигали на груди и спинах пятиконечные звезды, под ногти кололи иглы. Более тяжелых пыток палачи, в груди которых бились не человеческие сердца, а сердца тигров или волков, не могли придумать. После побега большевиков в лесу, вблизи с.Тадани, было найдено еще одну жертву - замученного Василия Куровского из Дернова, известного организатора Общества "Сільський господар"(Сельский хозяин) в Каминце-Струмиловой. Их мученическая смерть - это наша украинская Голгофа. Расправившись со своими жертвами, большевики-тигроловы пытались замести следы своего жестокого насилия. Вход в подземелье тюрьмы замуровали камнями и землей, надеясь, что никто не догадается, куда делись эти люди. Но они просчитались. Через неделю город был освобожден от большевистских оккупантов. Люди ринулись к тюрьме, расчистили вход и увидели страшное зрелище - мертвые тела замученных. У всех вздрогнули сердца и наполнились горькой болью.
За что большевистские палачи так жестоко расправились с этими людьми? Ответ однозначный: за их принадлежность к украинской нации, за любовь к родному языку, за то, что они били в набат супротив насильственной русификации в западном регионе; а самое главное того, что они более всего любили Украину и хотели видеть ее свободной. В этом сталинские каратели видели их самую тяжелую провину.
Похороны святых мучеников состоялись 7 июля 1941 года. Таких многолюдных похорон наш город не видел. Попрощаться с ними пришли не только жители города, но и всего уезда. Траурную похоронную процессию сопровождал церковный хор песнями: "Чуєш, брате мій" (Слышишь, брат мой), "Як ми умирали, нам дзвони не грали" (Как мы умирали, нам колокола не играли) и церковным песнопением. Захоронили их на местном погосте в братской могиле. Траурная панихида продолжалась долго. Ораторы меняли друг друга. Но больше всего взволновало всех выступление доктора теологии - отца Игнатия Климентия Цегельского. Ветер-легкокрыл разносил его речь на все просторы нашего Надбужанского края. Сердца людей переполнились горькой болью, вздрагивала земля, тоскливо шумели ели. Все были убеждены в одном: прощение палачам не будет некогда. Наступит Страшный суд, на котором придется ответить за свои кровавые злодеяния. На суде Господь с Небесного Престола за нарушение его святой заповеди « не убий» вынесет им наистрожайший приговор, ибо кровь человеческая не вода и разливать ее не годится.
И теперь, когда Украина стала независимой, эти славные сыновья народа завоевали право перейти из забвения в бессмертие. Их жизненный путь не кончается возле братской могилы, ибо имеется еще один путь, который никогда не кончается. Это путь - в человеческое бессмертие, с которого всегда будут доноситься такие слова:
Пусть годы проходят без счета
И волна прибоями бьет
В наших сердцах навеки
Бессмертное каждого имя твоё.
[center]
Воспоминания Теодозия Крупы
Я был арестован в 1940 году, как подпольщик-связной ОУН, и приговорён 18.01.1941 г. во Львове, по делу 59 патриотов, к Высшей мере наказания, замененной на каторгу.
После вынесения приговора был переведен в тюрьму N4 - Брыгидки. 21 июня большую партию заключённых погрузили на станции Скнылив в "телячьи вагоны". Ночью началась бомбёжка, мы узнали о начале войны. Но наш поезд все же отправили на восток. Где-то через неделю мы прибыли в Бердычев. Здесь была большая пересыльная тюрьма. Нас перемешали с уголовными преступниками. Ухудшилось питание, учащались бомбёжка, обслуга нервничала. Примерно через 3 недели уголовников освободили. Выяснилось, что с Запада привезли новую большую партию политзаключённых.
Оконца камер открывались внутрь, но мы сделали перископ и наблюдали беспорядочное движение полями к востоку "красных".
Однажды энкаведисты подожгли нашу тюрьму, облив ее бензином и обстреляв снаружи. Заключённые начали вышибать дубовые двери камер-келий бывшего монастыря. Первым это удалось Дмитрию Слюзару, потом мне. Затушили огонь и начали открывать другие камеры, выпуская заключённых, в частности, наших девушек. На дворе нас поджидали пулеметчики, погибли мои друзья, немногим удалось убежать через стену. Акция продолжалась около часа.
Группа украинских беглецов, около 30 человек, избрала меня как студента медицины и самого опытного подпольщика, "воеводой". Решили держаться вместе. Энкаведисты бросали через разбитые окна гранаты и пылающие снопы сена. Слышались крики заключённых. Мы решили переместиться в другой конец коридора, заперлись в баньке. Нам под двери подложили сено и зажгли. До утра мы бросали на тлеющие двери мокрую одежду. Ночью слышали пушечную и пулеметную стрельбу. Утром все стихло, НКВД исчезло. Мы перевязали раненных, помолились и отправились на запад, навстречу фронту. Подбирали брошенный сухой паек армии, ночевали в хлебах. Стриженые, небритые, с изможденными белыми лицами, мы легко себя выдавали, но девушкам удавалось успокаивать и гражданских, и красноармейцев, которые делились с нами едой.
Свидетельство Чапли Ивана Пантелеймоновича
В 1939 году Красную Армию мы встречали торжественно. Я хорошо помню те дни. Потом начали организовывать колхозы. Люди не хотели записываться, так их били, запирали в подвалах. В Нагуевичах, откуда я родом, должны были вывозить в Сибирь немало семей, но племянник Ивана Франко Николай защитил. Я работал сельским кузнецом и не надеялся никакой беды, хотя сознательно поддерживал действующую в селе ОУН.
После обеда 22 июня в 1941 года в Нагуевичи приехала группа энкаведистов из Пидбужского УНКВД (тогда там был райцентр). Сразу забрали прежнего директора сельской семилетней школы Корнеля Каминского, который был на пенсии. Был арестован председатель общества „Ридна школа” крестьянин Иван Добрянский, секретарь сельсовета Степан Думяк, директор школы Михаил Дрогобычский, работник Пидбужского райисполкома Хруник. Попал туда и я. Всех нас отвезли в Пидбуж. Там уже сидели арестованные Андрей Юрынец – директор Пидбужской школы, лавочник Илько Опацкий, его брат – сапожник, несколько других работников из Пидбужа, и еще многие жители окрестных сел.
26 июня в 10 часов вечера красный прокурор Строков, 11 милиционеров и 3 неизвестных вызвали из тюрьмы Пидбужского УНКВД 20 узников и повезли грузовиком в направлении Дрогобыча. Красные палачи обманывали нас, что отпускают на волю, однако это было очевидной ложью. По пути один из конвоиров, который называл себя начальником НКВД, говорил, что узники едут на работу. За километр перед Нагуевичами, в урочище «Остиславье» машина остановилась. Палачи приказали нам сойти, т.к. машина перегружена и не сможет выехать на гору. Гора была еще далеко. Нас охватил смертельный ужас, мы догадались, что приближается наш последний час, что нас здесь расстреляют.
Нам приказали стать в два ряда по десять человек и держаться за руки. Напротив нас на дороге полукругом стали милиционеры с револьверами в руках. На поданный рукой знак прокурора они начали стрелять. Полилась кровь невинных жертв. Убитые и раненые падали друг на друга. Трава покраснела от человеческой крови, слышны были крики и стон умирающих. Палачи добивали людей сапогами, лопатами, ломами, от которых черепа трескались на головах. Так были замучены 16 человек. Смерть их была ужасна. Труппы лежали во рву. Благодаря беспорядочности расстрела в темноте и спешке милиционеров, которые спешили за следующей партией арестованных, нам четырем удалось остаться живыми. Израненные, помогая друг другу, мы поползли подальше в лес и так спаслись.
Не знаю, как об этом узнал прокурор Строков, ибо уже 27.06 приезжал в Нагуевичи и спрашивал, где я, но меня раненого хорошо спрятали родственники. Наверное, палачи боялись оставлять живого свидетеля, но скрыть преступлений не смогли.
Когда большевики отступили перед немецкими войсками, люди отправились в «Остиславье», нашли там и вывезли искалеченные тела погибших. У Корнеля Каминского было изрезано все тело. У Степана Думяка был разрублен живот. Ивану Добрянському разрубили грудь, вырезали сердце, а дыру заткнули травой. Вот такими изуверами были наши «освободители». За что уничтожали они невинных мирных людей?
Иваницкий Роман, бывший узник Самборской тюрьмы, крестьянин села Кульчицы Самборского района Львовской области.
27. VII. в 41 г. - памятный день для узников Самборской тюрьмы. Мы, узники, после беспокойных ночей с первых дней войны войны, проснулись слишком рано. Никому не хотелось спать, какие-то недобрые предчувствия мучили нас. Солнце, как всегда, осветило землю своими горячими лучами, заглянуло и к нашу камеру, отражая железные решетки окна на противоположной стене. Мы передали через „микрофон" привет нашим друзьям из 21 камеры и ожидали завтрака. Нас было 14. Одни ходили по камере, другие сидели, склонив опечаленную голову. Вдруг слышим дикий крик энкаведиста, которого мы называли "сумасшедшим": „Все, как стоите, выходить на прогулку". Мы вышли из камеры и поплелись на двор. Всех было приблизительно 200 человек. Двор окружен со всех сторон высокой стеной с «дежуркой», в которой стоял энкаведист с винтовкой.
Красные палачи с наганами в руках бегали всюду, кричали и выдавали приказы. Слышим приказ: „Отвернуться спиной к окнам тюрьмы, стать рядом и опуститься на одно колено! Кто оглянется назад, - тому смерть!”
Мороз прошел по телу, а в голове мелькнула страшная мысль: „ А может, нас хотят расстрелять?” Такие мысли возникли и у других узников и мигом оббежали всех. Вдруг застучали пулеметы, а с их тарахтением разнёсся стон и выкрики умирающих и раненых. Я сидел в последнем ряду. Вся моя жизнь с детства молнией промелькнула в голове.
Слышу приказ: „Перестать стрелять!”, раздаётся еще несколько выстрелов, и замолкает пулемет. Стон и крики продолжаются, а вскоре туда летят еще несколько гранат и с грохотом разрывают тела раненых. Везде кровь пропитала землю. Мой друг О. Березный поднимается, раненый в живот, а за ним ползут раненые в ноги, без рук, прячутся под ступени, чтобы спасти остатки своих жизней. Главные двери тюрьмы отворены, в «дижурке» большой беспорядок: папки, перья, бумага, телефон беспорядочно разбросаны по полу. Выбегаю на лестницу и кричу: „Друзья, мы свободны! Палачи сбежали!"
Началась суматоха: люди смеялись от радости, плакали, бегали по коридору, прятались в каналы, перелезали через стену, под которой наши товарищи погибали от пуль энкаведистов. Выбегаю на первый этаж, где была камера женщин, с которыми я часто говорил через „микрофон". Выбиваю окно в двери и вижу - перепуганные девушки сидят друг возле друга и молятся. „Выбивайте двери!” - кричу через окно, - „Вы свободны!" Оттуда бегу к камере, где сидела Ольга Билас из Трускавця, Маруся Мацюрак и Вельгуш из Дрогобыча, Катруся Мысышин из Гаив Выжних и другие. Двери отворяются со стуком, и от радости Ольга падает мне в объятия. Замки дверей ломаются под ударами узников. Откуда взялась такая огромная сила у этих истерзанных людей, – трудно понять. Не прошло и пол часа, как из тюрьмы вышло несколько сотен людей. Со своими подругами Марусей Гук из Гаев Выжних, Стефой Чайковской из Кульчиц, Марусей Фирман из Леска и другими выхожу на улицы Самбора. В городе еще много большевистского войска. Недалеко стоял энкаведист, который оторопел, увидев такое большое количество людей, и „отважный рыцарь" спрятался в ближайшем доме. В Кульчицах мы скрывались в сене до воскресенья, до прихода немецкой армии. 30 июня со слезами на глазах прощались мы со своими друзьями из тюрьмы.
2014-02-01 18:13:47